Патрик Рамбо - Шел снег

— Вокруг нас все исчезает, господин барон.

— Как бы не так! До тех пор, пока по утрам вы будете бриться, будет и надежда. Вперед! Даже его величество идет пешком, чтобы не окоченеть от холода.

Они зашлепали по талому снегу. Действительно, впереди под руку с обер-шталмейстером, опираясь на палку, шел император. Далее следовали Бертье и продрогшие штабисты, повозки полевой кухни с запасом солонины из говядины и баранины и возки с сократившимся до минимума багажом. Шло время, и прибывавшие один за другим курьеры докладывали императору обстановку. Новости были все больше неутешительные. Пал Минск с полными складами, мост в Борисове — единственную переправу — захватили казаки. Полки Удино выбили их оттуда, но мост оказался наполовину разрушен; три русские армии завершали окружение французских войск на Березине.

— Если бы снова ударили морозы, мы смогли бы переправиться через эту реку пешком, — сказал император Коленкуру.

— А сможет ли Березина замерзнуть за два дня?

— Бертье! — не оглядываясь, крикнул император.

— Слушаю, сир? — ответил начальник штаба, с трудом сохраняя равновесие в скользкой грязи.

— Предупредите Удино, чтобы он подготовил дополнительную переправу: брод или понтонные мосты…

Все невзгоды император встречал с полным спокойствием, и то, чти в силу обстоятельств его планы становились невыполнимыми, его, казалось, ничуть не волновало. Лишь время от времени он спрашивал Коленкура:

— Что слышно от Нея?

— Пока никаких новостей, сир.

— Боюсь, мы его потеряли.

Опустив голову, император продолжал путь скорее опечаленный, чем напуганный таким поворотом событий. Ему докладывали об упаднических настроениях в армии: временами выходил из себя всегда невозмутимый маршал Даву, даже среди гренадеров уже пошли бунтарские разговоры. Как-то Наполеону захотелось погреться среди солдат у бивачного костра, но осторожный Коленкур отговорил его от этой затеи.

Обдавая всех грязью, мимо экипажей и пеших галопом пронесся улан. Как потом выяснилось, он прибыл из Орши. Заметив императора, улан сразу же направился к нему. Себастьян видел, как Наполеон схватил Коленкура за руки и начал радостно трясти его.

— Похоже, приходят не только плохие новости, — заметил барон Фен.

— Мы, наверное, взяли в плен Кутузова.

— А почему не царя, раз вы такой догадливый?

Солдаты старой гвардии, первыми узнавшие новость, подняли вверх ружья и грянули, как на параде: «Да здравствует император!». Новость эхом прокатилась по рядам:

— Маршал Ней прибыл в Оршу!

— Он жив!

— Он вернулся с оружием и со своими людьми, ему удалось пройти через ряды нескольких русских армий!

То был символ веры. Значит, они могли выбраться. Это неожиданное спасение придало новые силы готовым взбунтоваться солдатам; те, кто еще недавно бросал ружья и говорил о капитуляции, теперь орали «Да здравствует император!» с таким энтузиазмом, что могли напугать весь казачий корпус русских. Во время привала люди снова и снова пересказывали друг другу эпопею маршала Нея.

— Обстреливаемый со всех сторон, — рассказывал писарь, он, как только стемнело, приказал развести костры. Это ввело русских в заблуждение: они подумали, что корпус Нея пойдет в атаку на рассвете…

— Тебя же там не было, — начал над ним подтрунивать дворецкий.

— Я слышал это от того, кто там был!

— Пусть продолжает, — вмешался Себастьян, отхлебнув из бутылки изрядный глоток водки.

— Так вот, среди ночи, когда было совсем темно, люди Нея ушли окольными путями, оставив артиллерию и обоз. Их было не более сотни, и они по одному переходили реку, так как лед был очень тонким…

До самого Борисова чудесное спасение Нея было единственной темой разговора. Отступающие солдаты уже не думали об опасности и верили в чудеса.

Был полдень. Уверенно расставив ноги, император разглядывал в подзорную трубу заснеженный холм, за которым находился мелкий городок Борисов. В зеленом меховом плаще, наброшенном на плечи, Наполеон выглядел слегка пополневшим. Из-за холма доносились крики: начальник штаба отправил в разведку группу улан, и вот они возвращались: размахивая флажками, разведчики появились на вершине белой от снега пологой высотки. Император облегченно вздохнул. Сигнал подтверждал, что прибывшие из Литвы второй и девятый армейские корпуса заняли свои позиции.

Наполеон вернулся к карете, и кортеж отправился дальше. За окном мелькали картины зимнего пейзажа: темные стволы голых деревьев, пушистые лапы елей, изящные тонкие ветки подлеска, сплетенные в прозрачное зимнее кружево, припорошенное снегом. Наполеон был готов на все, даже застрелиться; возможно, придется бросить остатки имущества и повозки, чтобы во главе гвардии попытаться прорвать окружение. Березина рядом, остается лишь преодолеть ее. Он готов был пожертвовать своей жизнью и судьбой империи, но не отдать врагу овеянных славой боевых знамен Великой армии.

Накануне он провел памятную церемонию, зная еще со времен битвы при Арколе, что людям нужны яркие события, которые поднимают боевой дух и укрепляют чувство долга. Перед строем были собраны знаменосцы всех разбитых полков. Вокруг огромного костра из горящих повозок плавился снег. Один за другим знаменосцы подходили к огню и бросали в него увенчанные орлами знамена. Они целовали эти символы боевой славы и со слезами на глазах смотрели, как они превращались в пепел. Барабанщики выбивали дробь, а офицеры, опустив сабли, отдавали знаменосцам честь.

Позднее император доверительно сказал Коленкуру, что он скорее станет есть руками, чем оставит русским хотя бы одну вилку со своими вензелями. Поэтому он велел раздать прислуге двора по серебряному кубку и столовому прибору из императорской столовой.

Карета Наполеона проехала окраину Борисова. Крепкие и опрятные воины с бритыми лицами и без намека на вшей, в новых шинелях и киверах, украшенных султанами, с растерянным видом встречали жалких голодных оборванцев, на долю которых выпала честь побывать в Москве. Они были потрясены их убогим видом.

Держась друг за друга, шли слепые с обожженными снежной белизной и гарью бивачных костров глазами. Опираясь на ружья, как на костыли, ковыляли раненые. Руки на перевязи, обмороженные пальцы, понурый вид стадо калек, армия призраков. Солдаты Удино выходили из строя, чтобы поддержать своих собратьев, передать им какую-нибудь одежду и еду. В общей суматохе люди, перенесшие тяжкие испытания, набросились на хлеб из солдатского пайка и жадно глотали его, словно на свете не было ничего вкуснее этой простой пищи.

Хотя раньше император не видел никого и ничего, кроме своей гвардии, он начал осознавать плачевное состояние войска, которое вел на запад. Войдя в дом, где уже была расставлена походная мебель, он сел на раскладной стул, однако не стал рассматривать развернутые на столе карты. Констан зажег лампу.