Унён Чон - Прощай, цирк

Парень размахивал руками и рассказывал так, что начинало казаться, что внутри пустой гробницы и сейчас стоят усыпальницы и памятная стела. Это была первая встреча любопытной десятилетней девочки со студентом, участвовавшим в раскопках.

Когда он впервые возник передо мной, я не сумела как следует разглядеть его черты. Только в гробнице мне удалось рассмотреть его чуть лучше, но тогда его лицо, освещенное керосиновой лампой, отсвечивало мутным красным цветом. Когда он улыбался, уголки его губ как-то странно кривились, а лицо, несмотря на улыбку, выглядело грустным и упрямым.

До того, как гробницу закрыли, мы с ним успели еще несколько раз побывать внутри. Когда мы входили в нее, он начинал мягким голосом рассказывать истории о древности. Я, конечно, не все понимала, но до сих пор у меня в памяти ясно звучит его голос, в котором слышна и необычайная гордость за королевство Пархэ, и глубокая печаль от того, что оно исчезло.

Когда я внимала его рассказам, музыкант, нарисованный на стене, играл на бипха [10] Бипха — разновидность корейской лютни. , а танцовщицы, покачивая пышными воротниками, плыли в танце. В те минуты я жила в королевстве, о котором никогда прежде не слышала. Я дышала и спала в нем. В очень маленьком, давным-давно исчезнувшем королевстве. Забытой стране, упокоившейся в гробнице.

Спустя некоторое время местные власти закрыли вход в гробницу, чтобы пресечь самовольные раскопки могил. Несколько мужчин из села, участвовавших в этих делах, понесли административное наказание. По этой же причине и моего отца, школьного учителя, перевели в Сахоен.

Что касается того парня, то он, выбрав в университете в качестве специальности историю, после закрытия гробницы объездил весь северо-восток Китая, разыскивая другие гробницы и прочие затерянные погребения, а потом неожиданно отправился в Корею. Он не сказал мне, почему ему вдруг понадобилось уезжать именно туда. Также он не сказал, ждать мне его или нет. А я ничем не могла его удержать. Первое время он часто присылал мне письма, но постепенно они стали приходить все реже. Последнюю весточку от него я получила два года назад, и с тех пор от него не было больше никаких известий.

Мне так и не удалось ничего о нем выяснить: находится ли он все еще в Корее или перебрался в иные края, живет ли в городе Сокчхо или, кто знает, уже умер? Но теперь, даже если бы я узнала, где он сейчас, все равно не смогла бы встретиться с ним. Я уже стала женой другого человека.

Я отправилась к гробнице. На автобусе я доехала до города Хэлунг, а затем, пересев на такси, добралась до Луншусянь. Незаасфальтированная дорога стала слякотной от того, что мерзлая земля оттаяла. Комки грязи, прилипшие к обуви, тяжело оттягивали ноги вниз.

Я остановилась и глубоко вдохнула в себя воздух, в котором угадывались запахи деревьев и земли. Со всех сторон до меня доносились родные и далекие ароматы детства. Березы, мерцающие белыми стволами, казались гораздо выше, чем в моих детских воспоминаниях.

Начальная школа, где преподавал отец, настолько сильно обветшала, что ее невозможно было узнать. Окна в ней были разбиты, а остовы развалившихся деревянных стульев разбросаны по всему школьному стадиону. Обойдя школу сзади, я ускорила шаг. Всегда полноводная речка, куда я каждое лето бегала купаться, теперь совершенно пересохла. Ничто вокруг не походило на образы из моего прошлого. Вдалеке я увидела табун лошадей, скачущих через простирающиеся вокруг поля. Но они умчались прочь, и доносившийся издалека стук их копыт постепенно затих, оставив в сердце боль, словно табун пронесся по мне и растоптал мне грудь.

По мере того как я приближалась к гробнице, мне все чаще попадались на глаза лежавшие на земле осколки черепиц. На гладком склоне холма, где не росло ни одного дерева, виднелось небольшое здание из красного кирпича. Это было то самое место, где лежала гробница. От волнения я силилась идти быстрее, но грязь, прилипшая к обуви, по-прежнему тянула меня назад.

«Могила принцессы Чжонхё. Охраняемое культурное наследие Китая», — прочитала я надпись на табличке, прикрепленной к ближайшему камню. Оказывается, гробница сохранилась. Я еще раз мельком взглянула на табличку и направилась к красному зданию. У него не было окон, лишь на южной стороне выступала железная дверь. В ней было прорезано окошко, закрытое решеткой, отчего здание походило на тюрьму. Я обошла его кругом, но вход в гробницу загораживала та самая железная дверь с окошком, и попасть внутрь можно было только через нее. Я прочла установленную перед зданием табличку. Надпись, сделанная иероглифами красного цвета, гласила, что под этим зданием находится усыпальница принцессы Чжонхё, четвертой дочери великого короля Тэхымму, третьего короля Пархэ. Рядом была размещена картина позднего периода династии Тан — изображение людей с напудренными круглыми лицами и красными губами, на боку у каждой из нарисованных фигур крепилась шляпа, а на голове — два крыла, обуты незнакомцы были в конопляные сандалии.

Я попыталась мысленно воссоздать облик той женщины с алыми губами. Однако в моей памяти всплыла лишь ее красная мантия, собрать из разрозненных деталей весь образ не удавалось. Я заглянула внутрь через отверстие между железными прутьями. Но, как ни старалась, я не сумела воскресить запах, наполнявший ту комнату из камня, в которую мы когда-то входили вместе с ним.

Откуда-то издалека послышался громкий окрик. Вздрогнув от неожиданности, я оглянулась. Это был администратор. Я по опыту знала, что все администраторы властные и обычно враждебно настроенные люди. Склонив голову, я стала ждать, пока он подойдет. Когда он приблизился, я украдкой посмотрела на него — неизвестный мужчина оказался отцом моей школьной подруги.

— Вы, случайно, не отец Доксири? — неуверенно спросила я. — Меня зовут Хэхва. Я жила вон в той деревне внизу, — я показала рукой, — за мостом… Мы с вашей дочерью вместе учились в начальной школе. Помните, мой отец преподавал там же? Вы его не припоминаете?

— А, вон как. Что ты здесь делаешь? — со всей строгостью осведомился он.

— Детские воспоминания нахлынули, вот и пришла. Помню, как раньше мужчины из села по ночам вооружались кирками и ходили сюда целой толпой.

— Да, верно, ходили. Потому что надеялись найти хотя бы одно завалящее кольцо.

— А нашли что-нибудь?

— Ну, как тебе сказать, были разговоры, что те, кто раньше всех начал поиски, якобы что-то отрыли, но, если они что и откопали, все равно местные власти все увезли.

— Скажите, а мне можно войти туда?

— Даже не думай. Пришло специальное указание никого не впускать, поэтому сейчас никто не может попасть внутрь.