Владимир Крупин - Море житейское

Это нам, русским, сразу все понятно, до иностранцев оно доходит медленнее, а чаще всего не доходит, и они ищут облегченную замену для понимания.

- Вот у вас такая фраза, - спрашивала меня немка-переводчик. -«Этот Витя из всех Витей Витя».

- Ну да, из всех Витей Витя.

- Это у нас не поймут. Надо как-то иначе.

- Ну-у, - вслух думал я. - Давайте: этот Витя еще тот Витя. Да, пожалуй, так даже лучше: еще тот Витя.

- Это тем более не поймут. Подумают, что этот Витя похож на того Витю. То есть их два: этот и тот.

- Вот то-то и оно-то, - говорил я, - что он не тот, хотя он еще тот. Он еще тот Витя.

Мы начинали искать общеупотребительное слово, синоним выражения, перебирали слова: шаромыжник, прохиндей, мошенник... Нет, Витя под эти мерки не подходил, это был еще тот Витя, переводу не поддавался и уходил за границу сильно упрощенным.

- Вот я назову повесть, - сказал я переводчице, - и тебе снова не суметь ее перевести. Вот переведи: «Как только, так сразу».

Переводчица тяжко вздыхала, а я ее доколачивал:

- И в эту повесть включу фразу: «Шлялась баба по базару распьяным-пьяна-пьянехонька», как переведешь? Да никак. Ни по какому базару у вас не шляются, да и базара нет. И она, заметь, не ходит, не слоняется, не шлендает, она именно шляется. И хотя распьяным-пьяна-пьянехонька, но какую-то цель обязательно имеет. Иначе зачем бы шлялась.

- Может быть, - вспоминала переводчица выражение, - она погоду пинает?

- Это для нее пройденный этап. Вчера пинала, сегодня шляется. Или, вот еще, переведи разговор двух женщин: «Твой-то пьет? - Как не пить, пьет, но уж чтобы так-то, так-то не пьет». Да, товарищи немцы, были мы для вас непонятны, такими и остаемся. Но в утешение тебе скажу, что для англичан мы еще более непонятны. Вот сидит у меня дочь, учит английский, обратный перевод русской сказки с английского. Сказка называется «Приказ щуки».

- У вас есть такая сказка? - заинтересовалась переводчица. - Я очень много занималась русским фольклором, такой не помню.

- Это сказка «По щучьему веленью».

- О да, есть.

- Вот. У них же, на английском, веленья, видимо, нет. Так вот, читает, переводит: «Жены братьев говорят Емеле: “Организуй доставку воды с реки, иначе наши мужья, твои братья, не посетят в городе супермаркет, не купят тебе презента”». Каково? Нет у них, оказывается, ни гостинчика, ни ярмарки. «Олрайт», - сказал Емеля и пошел организовывать доставку воды.

- Трудно, - вздохнула переводчица. - Я бы ближе перевела, но на гостинчике бы запнулась. Хотя гостинец у нас есть. Подарок.

- Нет, тут именно гостинчик.

Переводчица задала интересный вопрос:

- А вот Витя, о котором мы говорили, он мог бы в свое время быть Емелей?

- Вряд ли, - протянул я, - вряд ли. Емеля безхитростней, он - как Ванюшка. Кстати, слово Ванюшка тоже для вас непереводимо, у вас только Иван да Ваня. А как же Ванек, как же такая фраза: «Сашка-то, ухорез, ухарь, на ходу подметки рвет, а Петька ваньковатый». А «Конек-горбунок» у вас, наверное, в переводе: маленький конь с большим горбом, а?

- Я не помню, переводили ли ее у нас... - задумалась переводчица.

- Безполезно и переводить. Так вот, этот Ванюшка говорит братьям, когда они его обманули: «Хоть Ивана вы умнее, да Иван-то вас честнее». И по смыслу сказки именно честному Ване достается царство. Для меня в этом Ване загадка: когда он привозит для царя царь-девицу, то критически оценивает ее красоту: «А ножонка-то, ножонка, тьфу ты, словно у цыпленка, пусть понравится кому, я и даром не возьму». Вот. А когда превращается в добра молодца, не доброго, хотя добрый молодец, конечно, добрый, так вот когда превращается в добра молодца, то эту царь-девицу берет в жены. Ну, тут уж она его сама не отпустит, вкогтилась. Не поймалась, не уцепилась, именно вкогтилась. Сильнее глагол. А у вас спросят: разве у нее когти, а не ногти? Она ж с маникюром.

- Ну-у, - почесал я в затылке, - о женщинах только начни. У вас, наверное, только «фрау» да «вайб», женщина и баба?

- Вайбкляйн - маленькая баба, - добавила переводчица.

- Ростом маленькая, значением? Чем? О, у нас обилие этих баб.

- Записываю.

- Записать можно, перевести невозможно. Вот бабенка - это веселая, разбитная. К ней где-то близко бабешка - шальная, может быть, не очень усердная на хозяйство, но на веселье всегда пожалуйста, наше вам почтение. Бабища - это не обязательно габариты, полнота и вес, это может быть характер. Не путать с бабехой - это дама безцеремонная, громогласная. Вот бабочка - это не мадам Баттерфляй, это может быть и аккуратная бабочка, и заводная.

- Заведенная?

- Нет, заводная. Или вот на мужском жаргоне, когда обсуждают достоинства женщин, говорят про иную: «Отличный бабец!» Или: «Бабен-ция без комплексов». Или ласково: «Веселый бабенчик». Не бубенчик под дугой, это маленький такой веселый поддужный колокольчик в свадебной запряжке, а именно бабенчик. Но почему в мужском роде, не знаю. Может быть, это юношеское про общую подругу: «Наташка - свой парень». Но бабенчик, опять же, не бабеночка, бабеночка постарше. Да, вот, кстати, для улыбки, литературный анекдот. Исаак Бабель написал «Конармию» о Первой конной армии. К командующему Буденному приходят и спрашивают: «Семен Михайлович, вам нравится Бабель?» Он отвечает: «Смотря какая бабуль ». А уж что касается девушек, девиц, о! Тут и девоньки, и девочки, тут и товарки, и подружки, тут есть и супостаточки-соперницы, тут и присуха, тут и суженая-ряженая... нет, далеко до нас Европе в разнообразии жизни. Но я тебя, наверное, замучил?

- Нет-нет! Слушаю.

- Богатство русского языка - это богатство мышления, - назидательно заговорил я. - Так что выражение «русский ум» - не пустые слова. Вот оттого, что переводы русских трудны, Запад переводит не русских писателей, а русскоязычных. Наш ПЕН-клуб, например. Конечно, зная русский, ты понимаешь, что в просторечии он не ПЕН, а пень-клуб.

Переводчица записала.

- Всегда мы были богаты, сорили богатством. Вася не Вася, семь в запасе, то есть полно всего, а я вот схватился за полное собрание русских загадок, читаю, а из них три четверти умерли. Не слова умерли, выражения - явления умерли, предметы, осталась только словесная оболочка, идея предметов. Двор, поле, упряжь, сельхозработы, лес, вообще образ жизни, - все изменилось. Страшное нашествие уголовных терминов: вертухай, запретка, пали малину, шлангуешь, замастырить, стибрить, слямзить, свистнуть, стянуть, скоммунизьмить... А связанное с пьянством: косорыловка, табуретовка, сучок, бормотуха, гнилуха, стенолаз, вмазать, втереть, жахнуть, остограммиться... неохота перечислять, срам. А еще срамнее всякие консенсусы, саммиты, ваучеры... все это, конечно, проваливается в преисподнюю, но возникают всякие менеджменты. А менеджер, кстати, по-русски это приказчик, - прекрасное слово.