Владимир Крупин - Море житейское

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА захватывает умы, ввергает человека в идеологическое рабство. Именно на этой войне мы теряли славянское единство. Украину захватывали, а мы все анекдотики про украинские сникерсы (сало в шоколаде) рассказывали. Чахлики невмерущие захватили малороссов. Чего ж теперь, только на Бога надеяться.

Малороссы подобно евреям жили всегда меж многих огней, привыкли (пришлось) изворачиваться. Кричит с холма: «Кум, яка ныне влада?», то есть кто у власти, чей портрет вешать: Ленина или Петлюры, Сталина или Бандеры? Да уж, где хохол пройдет, там трем евреям делать нечего.

Самая спокойная, самая устойчивая нация - русские. Да, всякие бывают, но всякие - это реакция на отношение к нам.

ЛУННЫЙ ШЛЯХ, луна на полморя. Заманивает корабль золотым сверканием. Корабль отфыркивается пеной, рождаемой от встречи форштевня с волнами, упрямо шлепает своей дорогой. Но вот не выдерживает, сворачивает и идет по серебряной позолоченной красоте, украшая ее пенными кружевами.

Как же так - ни звезд, ни самолетов, ни чаек, кто же видит сверху такую красоту?

Рассветное солнце растворило луну в голубых небесах, высветило берега слева и острова справа. Да, все на все похоже. Вода прозрачна, как байкальская. И берега будто оттуда. А вот скалы как североморские. А вечером, на закате, казалось, что придвинулись к Средиземноморью малиновые Саяны. Потом пошли пологие горы, округлые сопки, совсем как Уральские меж Европой и Азией.

Будто все в мире собралось именно сюда, образуя берега этой купели христианства.

ДВЕ ФРАЗЫ. Поразившие меня, услышанные уже очень давно. Первая: человек начинает умирать с момента своего рождения. И вторая: за первые пять лет своей жизни человек познает мир на девяносто восемь процентов, а в остальное время жизни он познает оставшиеся два процента.

Гляжу снизу, из темноты, на освещенный солнцем купол церкви и думаю: а что же я познал в этих двух процентах? Мир видимый и невидимый? Его власть надо мной и подобными мне?

ДАВНО СОБИРАЛАСЬ придти к нам гроза, издалека посверкивала и погромыхивала и вот - подошла. Но уже ослабевшая. Наступает с запада на восток. С нею тащится дождь, скупой и холодный. Гром скитается под небесным куполом, ищет выхода из него. Гром подхлестывают плетки молний. Но не находит, умолкает, собирает силы. Опять начинает греметь и ходить по небу, все ищет место для выхода в потустороннее пространство. Которое и непонятно и неотвратимо.

Нет, двух процентов нам маловато. Но, опять же, умираем без передышки.

МИР ВО ЗЛЕ лежит. Вот тоже привычная фраза. Да кто ж его клал в это зло? Сам, как свинья в лужу, улегся и хрюкает. Я бы и такого любил, если б он понимал, что надо вставать. Нет, доволен, хрюкает.

Любить не могу пока, но уже все-таки жалею. Нам же тяжелее, чем первым христианам: в аду живем. А они не причащались, пока не было видимых знаков схождения Святаго Духа на Дары.

ПЕРВЫЙ МИР И ВТОРОЙ МИР, Первый мир, допотопный, вышел из воды и потоплен водою. Омыт от грехов. Второй мир, послепотоп-ный, накопил и свои грехи. Хотя Господь дал послепотопным людям возможность в Крещении освобождаться от первородного греха. Более того, послал Сына Своего на Крест за грехи мира. И что дальше? А дальше люди использовали данную им свободу воли для движения в ад. За это мир тоже мог бы быть потоплен, но Господь сохраняет его на День Суда. На огонь. Все в нашем мире сгорит, останется золото и серебро. Увидят люди блеск серебра, подумают: вода, кинутся. А это серебро. И будут издыхать от жажды. Увидят желтое, подумают - хлеб, а это золото. Иди, отгрызи от него.

Будут искать смерти, а смерти у Бога нет. Будут просить горы: падите на нас, а смерти не будет.

А на что мы надеемся? На все про все вопросы бытия отвечено.

Кто виноват? Мы сами. И порядочный человек так и думает.

Что делать? Спасать душу. То, что делали те, кто спасли ее. Мы же уверены, что погибшие за Христа, за Отечество спасены.

А как думать иначе? Если небо совьется, как свиток, в трубочку, если железо будет гореть как бумага, то разве уцелеет в таком пламени дача, дом, рукопись, норковая шуба, айфон, персональный самолет?

Ведь так и будет. Говорил же Лот содомлянам, предупреждал. Говорил же Ной перед потопом, строя ковчег. Кто послушался? Ну и получили должное.

ДАЖЕ И НЕ ЗНАЛ, что Герцен сказал, что в Америку стремятся те, кто не любит свою страну. А Пушкин четко определил Америку как страну совершенно неблагодарную. А вот и американка Айседора Дункан: «Америка - страна бандитов. Американцы сделают что угодно за деньги. Они продадут свои души, своих матерей и своих отцов. Америка больше не моя родина».

КОЛХОЗ «КОММУНАР» был передовым в районе. Стариков и старух брал на содержание, обеспечивал продуктами, дровами, ремонтировал жилье. Обучал в вузах выпускников школ, платил им стипендию. Имел свои мастерские для ремонта тракторов и комбайнов. Урожаи зерновых, картофеля, надои, привесы, - все было образцовым.

И вот - нахлынула на Русь гибель демократии. И вот - болтовня о фермерстве, и вот - вздорожание горючего и запчастей. И вот - пустая касса. Люди стали (а куда денешься) разъезжаться. Председатель слег. И долго болел, чуть ли не два года. Вернулся. Попросил, чтоб его провезли по полям. А они уже все были брошены, зарастали. Он глядел, держался за сердце. Попросил остановить машину. Ему помогли выйти. Он вышел, постоял, что-то хотел сказать, судорожно вдыхал воздух. Зашатался. Его подхватили. А он уже был неживой. Умер от разрыва сердца.

В это время в Кремле восторженно хрипел Ельцын, чмокал Гайдар, а им под команды Новодворской и Тэтчер подвякивали всякие бурбулисы, чубайсы, козыревы, хакамады и немцовы. Под их руководством Россия вымирала по миллиону человек в год. Стаи журналистов, отожравшихся на западные подачки, издевались над «совками» и «ватниками». Европа валила нам за наше золото всю свою заваль, окраины «глотали суверенитет» и изгоняли русских... но что повторять известное. Погибала Россия.

И посреди ее на брошенном русском поле лежал убитый демократами председатель.

Навсегда сказал святой Иоанн Кронштадтский: «Демократия в аду». Истинно так.

В ЦЕРКВИ МАМА И ДОЧКА лет трех, может чуть больше. Мама худенькая, но сильная. Легко ее поднимает, чтобы и она прикладывалась к иконам. Дочка носит с собою куклу и прикасается ею к иконам. Около иконы Божией Матери большие букеты цветов. Крупные белые и красные розы. Дочка притыкает личико куклы к каждому бутону. Но ко всем не успевает, мама отдергивает. Идет служба. Перед причастием мама решительно берет у дочки куклу и прячет в кармане. Обе причащаются. Потом дочка возвращает себе куклу и прикладывает ее к тем розам, к которым до этого не успела приложить.