Милан Кундера - Торжество незначительности

Она убивает

Она смотрит туда, откуда донесся крик. Какой-то человек бросился в воду. Она размышляет: кто окажется проворнее, она со своей решимостью остаться под водой, вдохнуть воды, утонуть или он, тот, кто приближается? Ослабевшая полуутопленница с водой в легких, не сделается ли она слишком легкой добычей для своего спасителя? Он вытащит ее на берег, положит на землю, вытолкнет воду из легких, сделает дыхание рот в рот, вызовет спасателей, полицию, и она будет спасена и навсегда подвергнута осмеянию.

— Не надо, не надо! — кричит человек.

Все изменилось: вместо того чтобы погрузиться в воду, она поднимает голову и делает глубокий вдох, собирая все силы. Он уже рядом. Это молодой человек, юноша, которому хочется известности, фотографии в газетах, он все повторяет: «Не надо, не надо!» Он уже протягивает к ней руку, а она и не думает увернуться, а наоборот, хватает ее, крепко сжимает и тянет в глубину. Он успевает еще раз прокричать: «Не надо!» — как будто это единственное, что он умеет произносить. Но больше он не произнесет и этого; она крепко держит его руку, тянет в глубину, потом во весь свой рост вытягивается на спине юноши, чтобы голова его оставалась под водой. Он защищается, барахтается, он уже наглотался воды, пытается ударить лежащую на нем женщину, но больше не может поднять голову, чтобы вдохнуть воздуха, и после нескольких долгих, очень долгих мгновений затихает и перестает метаться. Какое-то время она еще удерживает его, словно, усталая и дрожащая, отдыхает, вытянувшись на его спине, затем, убедившись, что человек под нею уже не подает признаков жизни, отпускает его и плывет обратно к своему берегу, смывая с себя малейший след того, что только что произошло.

Но как? Она забыла о своем решении? Почему она передумала топиться, если того, кто попытался украсть ее у смерти, больше нет в живых? Почему, наконец, освободившись, она уже не хочет умирать?

Внезапно обретенная жизнь стала потрясением, сломившим ее решимость; она больше не находит сил сосредоточиться на смерти, она дрожит, в одно мгновение лишившись воли, энергии, она машинально плывет к тому месту, где оставила машину.

Она возвращается домой

Постепенно она ощущает, что уже не так глубоко, нащупывает ногами дно, встает; в тине она теряет туфли, но нет сил их искать; она босая выходит из воды и идет по дороге.

Вновь обретенный мир оборачивает к ней свое негостеприимное лицо, и тотчас же ее охватывает тревога: нет ключей от машины! Где же они? Юбка у нее без карманов. Когда идешь к смерти, не заботишься о том, что оставляешь на пути. Когда она выходила из машины, будущего не существовало. Ей нечего было прятать. А теперь оказалось, что прятать надо все. Чтобы не осталось никаких следов. Тревога все сильнее: где ключи? как я попаду домой?

Вот она около машины, тянет на себя дверцу, которая, к ее удивлению, поддается. Ключ остался на приборной доске. Она садится за руль и ставит босые мокрые ступни на педали. Она по-прежнему дрожит. Еще она дрожит от холода. С блузки и юбки стекает грязная речная вода. Она поворачивает ключ и трогается с места.

Тот, кто хотел заставить ее жить, умер. А тот, кого она хотела убить в своем животе, остался жив. Мысль о самоубийстве испарилась навсегда. Повторений не будет. Молодой человек мертв, эмбрион жив, а она сделает все, чтобы никто не узнал, что произошло. Она дрожит, и тут пробуждается ее воля, она думает только о своем ближайшем будущем: как выйти из машины, чтобы никто не заметил? Как незамеченной проскользнуть в мокром платье мимо комнатки консьержки?

В этот самый момент Ален чувствует резкий толчок в плечо.

— Осторожнее, идиот!

Он оборачивается и видит на тротуаре девушку, которая быстрым, решительным шагом обгоняет его.

— Извините! — кричит он вслед (своим слабым голосом).

— Придурок! — отвечает, не оборачиваясь, девушка (громким голосом).

Извинялы

Сидя один в своей студии, Ален осознал, что у него до сих пор болит плечо, и подумал, что женщина, которая пару дней назад так сильно толкнула его на улице, наверняка сделала это нарочно. У него в ушах еще звучал ее пронзительный голос, когда она назвала его «идиотом», и свое собственное умоляющее «извините», за которым последовал ответ: «Придурок!» Опять он извинялся ни за что! Откуда этот постоянный дурацкий рефлекс просить прощения? Воспоминание не оставляло его, и он почувствовал необходимость с кем-нибудь поговорить. Он позвонил Мадлен. В Париже ее не было, мобильный выключен. Тогда он набрал номер Шарля и, как только услышал его голос, извинился:

— Не сердись. У меня ужасно плохое настроение. Нужно поболтать.

— Очень кстати. У меня тоже плохое настроение. У тебя из-за чего?

— Злюсь на самого себя. Почему по любому поводу я чувствую себя виноватым?

— Это несерьезно.

— Чувствовать себя виноватым или не чувствовать. Думаю, все дело в этом. Жизнь — это борьба всех против всех. Это давно известно. Но как протекает эта борьба в более или менее цивилизованном обществе? Люди ведь не могут при встрече сразу набрасываться друг на друга. Вместо этого они пытаются унизить другого, внушив ему чувство вины. Победит тот, кто сделает другого виновным. А проиграет тот, кто признает вину. Представь, ты идешь по улице, погруженный в свои мысли. А навстречу тебе шагает какая-то девица, идет и не смотрит по сторонам, как будто она одна на свете. Вы сталкиваетесь. И тут наступает момент истины. Кто будет орать на другого, а кто извиняться? Это вполне показательная ситуация: на самом деле каждый из них одновременно — и тот, кто толкнул, и тот, кого толкнули. И тем не менее одни тут же, немедленно, совершенно инстинктивно признают себя виновными, то есть толкнули они. А другие немедленно, инстинктивно представляют себя жертвами, теми, кого толкнули, то есть право на их стороне, они тут же готовы обвинять другого и покарать его. Вот ты в этой ситуации будешь извиняться или обвинять?

— Конечно, буду извиняться.

— Вот, так что, бедняга, ты тоже принадлежишь к армии извинял. Ты надеешься задобрить другого своими извинениями.

— Ну разумеется.

— А вот в этом ты ошибаешься. Тот, кто извиняется, признает себя виновным. А коль скоро ты признал себя виновным, ты побуждаешь другого и дальше оскорблять тебя, разоблачать твою вину публично, и так до самой твоей смерти. Вот роковые последствия первого извинения.

— Это точно. Значит, извиняться не надо. И все-таки я предпочел бы жить в мире, где извиняются все без исключения, просто так, постоянно, по любому поводу, пусть все заваливают друг друга извинениями...

— Каким грустным голосом ты это говоришь, — удивился Ален.