Мосаб Юсеф - Сын ХАМАС

Мы бы все равно воевали. С девушкой без платка. С теми, кто сильнее или важнее. С теми, кто устанавливает свои правила и получает лучшие места.

Это был конец 1999 года. Мне был двадцать один год. Моя жизнь начала меняться, и чем больше я узнавал, тем большая путаница царила у меня в голове.

— Создатель, открой мне истину, — молился я день за днем. — Я смущен. Я сбит с толку. Я не знаю, по какому пути двигаться дальше.

ХАМАС, когда-то самая влиятельная организация палестинцев, теперь была сильно ослаблена. Обостренная жесткая конкуренция за сердца и умы находилась полностью под контролем.

С помощью интриг и сделок Палестинская автономия совершила то, что не удалось Израилю, действовавшему открыто. Она разрушила боевое крыло ХАМАС и бросила его лидеров и бойцов в тюрьму. Даже после освобождения члены ХАМАС возвращались по домам и больше не выступали против Палестинской автономии и оккупации. Молодые бойцы устали. Их лидеры были разобщены и подозревали друг друга и всех вокруг.

Отец снова вернулся на работу в мечеть и лагеря беженцев. Теперь, если он говорил, то выступал от имени Аллаха, а не как лидер ХАМАС. После нескольких лет разлуки из-за того, что мы оба сидели в тюрьме, я радовался возможности снова ездить с ним и проводить время вместе. Я скучал по нашим долгим разговорам о жизни и исламе.

Я продолжал читать Библию и изучать христианство и постепенно обнаружил, что меня действительно притягивает милосердие, любовь и смирение, о которых говорил Иисус. Удивительно, но это были те же черты характера, привлекавшие людей к отцу — самому верному мусульманину, которого я когда-либо знал.

Что касается моих отношений с Шин Бет, то теперь, когда ХАМАС практически ушел со сцены, а Палестинская автономия поддерживала порядок и спокойствие, казалось, мне больше нечего делать. Мы стали друзьями. Они могли отпустить меня при желании, и я мог сказать «Пока!» в любое время.

25 июля 2000 года завершилась встреча Ясира Арафата, американского президента Билла Клинтона и израильского премьер-министра Эхуда Барака в Кемп-Дэвиде. Барак предложил Арафату около девяноста процентов территории Западного берега, весь сектор Газа и Восточный Иерусалим в качестве столицы нового Палестинского государства. Кроме того, должен быть создан новый международный фонд для компенсации палестинцам утраченной собственности. Это предложение «земли в обмен на мир» предоставило многострадальному палестинскому народу историческую возможность, в реальность которой могли поверить лишь единицы. Но Арафату и этого было мало.

На международном уровне Ясир Арафат приобрел имидж борца за свободу палестинцев. Он не собирался расставаться с этим статусом и брал на себя ответственность за создание функционирующего общества. Поэтому Арафат настаивал на том, чтобы все беженцы получили обратно земли, принадлежавшие им до 1967 года. Он был уверен, что на подобное условие Израиль никогда не согласится.

Хотя отказ Арафата от предложения Барака означал полную катастрофу для его народа, палестинский лидер вернулся к сторонникам своей жесткой политики героем, который утер нос самому президенту США, человеком, который не отступил, не согласился на меньшее, лидером, в одиночку выстоявшим против целого мира.

Арафата показывали по телевизору, и весь мир наблюдал, как он рассуждал о своей любви к палестинскому народу и оплакивал миллионы семей, живущих в нищете в лагерях беженцев. Теперь, когда я ездил с отцом и бывал на встречах с Арафатом, я начал понимать, насколько этот человек любил быть в центре внимания. Он, казалось, упивался собственной значимостью, когда его фотографировали или снимали на видео, как своего рода палестинского Че Гевару, сродни королям, президентам и премьер-министрам.

Ясир Арафат ясно дал понять, что он хотел стать одним из героев, о которых пишут в учебниках истории. Но когда я видел его, часто думал: «Да, пусть он останется в нашей истории, но не как герой, а как изменник, который продал свой народ за возможность сесть ему на шею. Как противоположность Робину Гуду — человек, который грабил бедных, чтобы обогатиться самому. Как дешевый паяц, который купил свое место у рампы ценой крови палестинцев ».

Мне всегда было интересно смотреть на Арафата через призму моего общения с израильской разведкой. «Что он делает? — спросил меня однажды один из моих руководителей в Шин Бет. — Мы никогда не думали, что наши лидеры однажды расстанутся со всем тем, что они предложили Арафату. Никогда! А он отказывается?»

Безусловно, Арафат держал ключи от мира на Ближнем Востоке, от него зависел статус государства для палестинского народа — и он выбросил все это собственными руками. В результате продолжалось тихое разложение. Однако спокойствие было недолгим. Арафату, кажется, всегда было выгоднее, чтобы палестинцы проливали кровь. Вскоре началась следующая интифада. Вновь забурлили потоки крови, и застрекотали камеры западных новостных агентств.

Распространено мнение, поддерживаемое журналистами во всем мире, что кровавое восстание, известное как Вторая интифада, было спонтанным всплеском гнева палестинцев, вызванным визитом генерала Ариэля Шарона к Храмовой горе. Как обычно, общепринятая точка зрения не соответствует действительности.

Вечером 27 сентября отец постучался в дверь моей комнаты и попросил отвезти его на следующее утро, после утренней молитвы, в дом Марвана Баргути.

Марван Баргути был одним из лидеров ФАТХ, самой крупной политической группировки ООП. Харизматичный молодой лидер, активный защитник Палестинского государства, враг коррупции и нарушения прав человека Палестинской автономией и службой безопасности Арафата, Марван был главным претендентом на пост президента Палестины.

— Что происходит? — спросил я отца.

— Завтра Шарон планирует посетить мечеть Аль-Акса, и в Палестинской автономии считают, что это удобный предлог начать восстание.

Ариэль Шарон возглавлял консервативную партию «Ликуд» и был непримиримым соперником лейбористской партии премьер-министра Эхуда Барака. В то время гонка за лидерство в правительстве Израиля между Шароном и Бараком была в самом разгаре.

Восстание? Неужели они серьезно? Вожди Палестинской автономии, посадившие отца в тюрьму, теперь просят его помочь развернуть еще одну интифаду. Это было возмутительно, хотя нетрудно было догадаться, почему они пришли с этим планом именно к отцу. Они знали, что люди любили его и доверяли ему так же, если не больше, как они ненавидели и не доверяли Палестинской автономии. Они последовали бы за отцом куда угодно, и руководство автономии знало об этом.