Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr. Книга 1. [СИ]

Я ведь даже хотел Мясникову позвонить, пользуясь тем, что Георг Васильевич как-то по доброте душевной поделился со мной своим домашним номером. Но пока решил не дергать большого человека, не выяснив, в чем меня обвиняют. И обвиняют ли вообще. Может, просто хотят провести со мной беседу? А о чем — узнаем уже по факту. Если дела пойдут не лучшим образом, то тогда можно и про Мясникова вспомнить, но не факт, что даже он сможет что-то противопоставить столь могущественному органу.

Водителя звали Сергей, тезкой оказался, а его напарника — Виктором. Будущий 'певец пензенских подземелий' Владислав Самсонов пока, наверное, слишком молод, чтобы всерьез заниматься подобными исследованиями. Так что придется мне описывать полученные от спусков вниз впечатления самому.

— Едем в центр, там у нас есть один непроверенный подвальчик.

По пути мне рассказывали об уже обнаруженных катакомбах, я старательно записывал информацию карандашом в блокнот. Затем обернувшийся ко мне с переднего пассажирского сиденья Витя развернул самодельную карту из четырех склеенных листов кальки.

— Вот тут находится этот самый подвал, — ткнул он пальцем в точку рядом с пересечением улиц Кирова и Замойского. — По слухам, именно отсюда, от Спасо-Преображенского мужского монастыря, вел подземный ход на остров Пески, и даже дальше, к Ахунам. Я лично общался с местным жителем, который еще пацаном лазил в этот ход, который затем завалили, но мы постараемся сегодня этот завал разгрести. Инструмент в багажнике, сил с утра навалом, разрешение от милиции есть, так что будем надеяться на лучшее.

Вскоре мы были на месте. Некогда старейший храм города теперь превратился в какую-то автобазу. Хотя, согласно прежней исторической ветке, храм после Перестройки восстановят и здесь снова начнут проводить службы в 1995 году. Я не считал себя набожным человеком, однако слепо выкашивать религию, взрывать храмы, синагоги и мечети — явный перебор. С этим Советская власть в свое время серьезно переборщила, пытаясь таким образом вселить в умы людей идею о том, что Бога нет, а человек сам себе хозяин и творец собственного будущего. О загробном мире коммунистическая идеология умалчивала, тогда как мысль о том, что нельзя грешить при жизни, иначе после смерти тебе аукнется сковородкой в аду — казалась мне здравой. Хоть какой-то инструмент в плане борьбы с человеческим грехопадением.

Я зарядил в фотоаппарат приобретенную еще в Москве цветную пленку и сделал несколько фото храма и на его фоне своих новых друзей-спелеологов. Затем насадил фотоспышку и следом за Витей с Сергеем, вооруженными ломом и штыковой лопатой, направился за угол храма. Вход в лаз находился с другой стороны строения, в него мы спустились под любопытными взглядами пары куривших неподалеку автослесарей.

Мне выделили каску с прикрепленным на ней фонариком, такие же были и у Виктора с Сергеем. Ход тянулся метров на пять, заканчиваясь завалом.

— С часочек повозимся, если безрезультатно — поедем в другое место, там ход идет из подвала жилого дома метров на пятьдесят-шестьдесят, — сказал Виктор. — И заканчивается не завалом, а заложен стенкой, причем заложили его где-то в 20-х года, вроде бы когда ловили бандита Альшина.

Ну конечно, куда же без него! С Али (или Альшина) все и начиналось, когда мой ученик Лешка Габузов притащил весь наш класс во главе со мной к тому злополучному подвалу. Как же давно это было… Год с лишним, а словно целая жизнь прошла. Или, наоборот, еще не случилось, все произойдет еще только через 39 лет.

— Я могу чем-то помочь?

— Щас Серега ломиком завал начнет ковырять, будем мусор в сторону откидывать. На-ка вот, строительные перчатки, чтобы руки не драть.

В следующие минут двадцать-двадцать пять я взмок, словно орловский рысак после десятка кругов по ипподрому в 30-градусную жару. Какова же была наша радость, когда наконец мы увидели на высоте кирпичного свода темный просвет.

— Есть! — заорали мы в три глотки, и наши голоса заметались под сводами подземелья.

Мы с утроенной энергией принялись расширять проход, пока он не оказался достаточно широким, чтобы в него мог протиснуться человек даже более солидной комплекции, чем любой из нас. После чего я попросил у провала попозировать мне на камеру моих напарников, затем и сам снялся, присев на корточки у чернеющего зева.

— Так, слушаем сюда, — похоже, Витя был за старшего. — Я иду первым, ты (указал он на меня) за мной, а Серега остается пока здесь. Это чисто на всякий случай. Лишних движений не делаем, мало ли что.

Еще раз проверив, как работают фонарики, мы двинулись вперед. Я свою дорогую немецкую камеру оставил тезке. Тоже, мало ли что…

По ту сторону подземного хода, высота которого составляла вполне комфортные пару метров, было чисто и на удивление сухо. Мы двинулись вперед, каждый метр ровного, выложенного таким же красноватым кирпичом пола перед собой освещая фонариками. Налобные мы решили пока в целях экономии не включать, ограничиваясь ручными, и так дающими вполне нормальный свет.

— Слышал, в одном из таких ходов по легенде спрятан клад серебряных монет Емельяна Пугачева, — сказал я, чтобы как-то нарушить гнетущую тишину.

— Я тоже слышал. Но это вряд ли, скорее всего легенда и есть. Если даже что-то и было — то давно уже этот клад нашли и оприходовали без лишней рекламы. Так что не забивай себе голову. Лучше под ноги смотри, мало ли. Вдруг тут наши хитрые предки ловушек понаставили.

— Ага, как в фильме про Индиану Джонса, — нервно хохотнул я.

— Про какого Джонса?

Блин, лопухнулся я, первый фильм Спилберга о приключениях ставшего знаковым искателя сокровищ выйдет на экраны лет через десять.

— Пардон, ошибся я, не в фильме, а в книжке. Книжку такую читал недавно, не помню что за автор.

А сам подумал, что мне мешает написать сценарий такого фильма, только в главной роли будет не Индиана Джонс, а какой-нибудь Вася Пупкин, волею случая оказавшийся вовлеченным в череду загадочных и захватывающих дух событий. Такой весь из себя положительный пример для советских пионеров.

Между тем ход стал явно забирать вправо и резко пошел под уклон. Свод стал немного пониже, под ногами стали попадаться мелкие камешки. Еще метров через пятьдесят мы оказались перед развилкой. Причем отнорок, шедший налево, уходил вверх.

— Это может быть выходом наверх, — указывая на левый проход, сказал напарник.

Он достал зажигалку, щелкнул кремешком, и язычок пламени рывками задергался в сторону от отнорка.

— Так и есть, оттуда идет приток воздуха. Его можно исследовать и позже, а пока предлагаю идти направо.

— Наше дело правое, — согласился я, вспомнив свою подпись к письмам Щелокова и Ивашутина. Впрочем, на этот раз выражение имело несколько иной подтекст.