Марта Кристенсен - Башня на краю света

— Ну, вот и Роскилле, — сказал попутчик.

Пребен устало кивнул. Это сообщение нисколько его не потрясло: название станции, обозначенное на здании вокзала крупными буквами, издалека бросалось в глаза.

— Так что следующая остановка — Копенгаген, — продолжал сосед.

Пребен облегченно вздохнул. Этот человек испортил ему всю поездку. А он так ждал ее. Попутчик не закрывал рта со вчерашнего утра и был не из тех, от кого легко ускользнуть. Пребен пытался сделать это еще на бельтском пароме, ему даже показалось, что его попытка удалась. Но едва он расположился в салоне и заказал кофе, как за столиком напротив обнаружил своего спутника. Тот доверительно сообщил Пребену, что паром скоро отчалит…

— Все, поехали, — оповестил он и обвел всех взглядом.

Пребен кивнул. Остальные не реагировали. Они поняли это и без посторонней помощи.

Пребен раскрыл книгу и в последний раз попытался углубиться в чтение, но ничего не вышло. Сосед тут же набросился на него, словно только этого и ждал.

— Скажите, а вы не боитесь ехать вот так, один, в столицу?

— Боюсь… — Пребен был вынужден согласиться: ему и в самом деле страшновато.

— У вас ведь там нет никого из родственников?

— Никого, — покачал головой Пребен. — Но я буду жить у людей, с которыми немного знаком мой отец.

— Вот как, значит, у вас есть где остановиться — неплохо: комнату ведь нелегко найти в городе. Они старые? — Любознательность этого человека была беспредельной.

— Нет, сравнительно молодые. — Пребена с детства приучали вежливо отвечать на вопросы. — У них есть мальчик; мы договорились, что иногда, ну, когда они захотят куда-нибудь сходить вечером, я буду присматривать за ним.

Поезд замедлил ход и вскоре совсем стал.

— Остановились, потому что семафор закрыт, — сообщил сосед, предварительно удостоверившись, что это еще не конечная станция.

Пребен снова кивнул.

— Ну хорошо, вы будете нянчить его, а на занятиях ваших это не отразится? — продолжал попутчик.

— Нет, наверное. — Пребен полагал, что все уладится. — Я просто посижу дома, а мальчик будет спать.

— И что вы собираетесь изучать?

— Политэкономию. — Пребен вздохнул. Почему поезд так долго стоит?

— Политэкономию, — повторил сосед. — Разумно. В наше время экономисты и юристы очень нужны. Экономисты — чтобы придумывать разные там правила по ограничению и запрещению, а юристы — чтобы наказывать тех, кто запутается во всем этом.

Пассажир оглядел своих спутников, ожидая, вероятно, одобрения, которого, впрочем, не последовало. Тут поезд снова тронулся.

— Поехали, потому что семафор открыт, — оповестил всех неугомонный попутчик.

— Чего-нибудь еще? — Фредериксен положил пакет с сахаром на прилавок.

— Фунт соли, — сказала покупательница.

Отвешивая соль, Фредериксен вздохнул. Торговать становится все скучнее. Недостатка уже почти ни в чем нет. Возможности применить свой талант теперь так редки. Он передал соль покупательнице.

— Что еще? — спросил он.

— Рулон туалетной бумаги.

Доставая бумагу, Фредериксен совсем загрустил. Не так давно продажа рулончика бумаги была куда более серьезной операцией. Вначале Фредериксен проверял по книге, давно ли покупатель в последний раз брал бумагу, после чего с серьезным видом решал, имеет ли клиент право получить в данный момент еще один рулончик. И если да, то тщательно записывал покупку в книгу вместе с фамилией покупателя, датой и тому подобным. При этом он обращал внимание посетителя на то, что ранее чем через три недели к нему за этим товаром лучше и не приходить. Да, торговать тогда было интересно. Он знал все о пищеварении жителей целого квартала, он был человеком, которого уважали. Знакомясь, он рекомендовался в те поры начальником отдела сбыта. Теперь же он мог позволить себе назваться не более чем старшим продавцом.

— Еще что-нибудь? — снова спросил Фредериксен.

Больше ничего не было нужно, покупательница платила наличными, и Фредериксен лишился, таким образом, удовольствия сделать хотя бы запись в книге кредита. В высшей степени скучная торговая операция, продавец со значительно меньшими, чем у Фредериксена, способностями вполне бы с ней справился.

Покупательница ушла со своими свертками, а Фредериксен взял ножницы и стал чистить ими ногти. Его мысли постоянно возвращались к тем золотым временам, когда он торговал совсем по-другому, тогда было куда интереснее. Одно время он даже надеялся, что объем таких операций, как регистрация покупок, подшивка продуктовых карточек и тому подобное, возрастет настолько, что он сможет целиком посвятить себя им, а для малоквалифицированной работы у прилавка наймут другого продавца. В таком случае, мечтал Фредериксен, он сможет рекомендоваться начальником конторы.

— У вас не найдется минутки свободного времени, Фредериксен? — Из двери задней комнаты выглянул Момберг.

— Отчего же, — Фредериксен, окинув взглядом пустую лавку, решил, что отлучиться ненадолго, пожалуй, можно.

— Тогда зайдите ко мне, — сказал Момберг. — Хочу вам кое-что показать.

Фредериксен последовал за Момбергом в его крошечный кабинетик. Момберг протянул ему какую-то длинную бумагу и попросил ее прочесть. Это был патент, выданный торговцу П. Момбергу на сконструированную им газовую горелку нижеописанного устройства.

— Ну, что вы на это скажете? — возбужденно спросил Момберг.

— Да что я скажу? — Фредериксен понятия не имел, что ему говорить.

— Могли бы, например, поздравить меня, — предложил Момберг. — Знаете, сегодня у меня знаменательный день. Впервые вижу плоды работы многих лет. Когда же это мне в голову пришла идея такой горелки?

— Не помню. Во всяком случае, вы очень долго с этой идеей носились и всем о ней рассказывали, прежде чем начали что-то делать.

— Ничего подобного, — возразил уязвленный Момберг. — Как только я понял, что возможна горелка принципиально нового типа, так и начал претворять свою идею в жизнь. К сожалению, встретились многие проблемы, были и затруднения, уж можете мне поверить. У меня ведь нет специального образования, просто увлекаюсь механикой и всякими такими штуками.

— А что вы, собственно, хотите с ним делать, с этим патентом? — спросил Фредериксен. — Думаете, его кто-нибудь купит?

— Купит? Я, черт возьми, не собираюсь его продавать.

— А что же?

— Я сам буду делать горелки и торговать ими.

— Но это очень сложно, — пессимистично заметил Фредериксен. — Вам придется добиваться разрешения и на производство, и на закупку сырья, и бог его знает на что еще.