Мирко Благович - Потомки духовных руин (СИ)

И я достигал. И преодолевал. И побеждал. И продолжал свой марафон…

***

Открытие нашей ультрасовременной оптовой базы (самой крупной в городе!) прошло с помпой и шиком. Как в кино. Центральный вход аэродизайнеры украсили сотнями разноцветных воздушных шаров. Вокруг терминала и на главном подъезде монтажники установили пять восьмиметровых рекламных щитов. По местному телевидению и фм-волнам мы прогнали масштабную рекламную акцию на сорок косарей баксов. Короче, по высшему разряду.

На торжественное разрезание алой ленточки мы пригласили высоких гостей. Разумеется, это были представители власти. На церемонии, правда, присутствовала плутократия всего лишь городского уровня, но всё равно было чем гордиться: глава местного исполкома, руководитель налоговой службы, областной шеф милиции – важный мужик с красной мордой, жёстким взглядом и генеральскими погонами на плечах. Корреспонденты региональной телерадиокомпании тоже подтянулись. Презентация удалась! Теория лицемерия растягивала чиновничьи рты в широкие, почти искренние улыбки. Она же заставляла присутствующих бурно аплодировать и шумно радоваться нашим семейным достижениям.

С другой стороны, почему бы нам всем и не праздновать? Мы расширили свои плодородные бизнес-угодья. Городская казна пополнится налогами. Областная служба занятости отчитается по устроенным на работу соискателям. Опять же, экономия на пособиях по безработице. Власть имущие тоже в стороне не заскучают. Каждый отхватит от нашего пирога свои дивиденды. Кто возьмёт деньгами, а кто – товаром. Или косвенным участием в деле. Собравшиеся футляры – люди далеко не бедные. Им тоже нужно продвигать свои задумки. Вполне возможно, именно через нашу торговую сеть они направят на стирку свои левые доходы. Я не против. Закон Системы. Ты – мне, я – тебе. Рука руку моет. Да и халявный банкет с пьянкой тоже ещё никому в жизни настроения не испортил.

Вот и вытянулись чинуши в ряд, аки на параде – грудь бубликом, руки по швам, подбородки кверху. Важные такие, гладкие, лощёные. Незаменимые такие, борзые. Костюмчики дорогущие, итальянские, губки розовые, масляные. Глазки прищуренные, алчные, похотливые. Предвкушают. Ну что ж, будет им банкет. А если без жён припёрлись, то и девочки из службы эскорта тоже для них найдутся. Никто не останется без внимания. Протокол банкета расписан нами заранее. Торжество пройдёт без сучка и задоринки. Опыт!

***

Ближе к зиме я с Олюшкой и детьми переехал в новую квартиру, расположенную на последнем, тридцать седьмом этаже современного небоскрёба-новостроя. И Славуне престижную жилплощадь тоже прикупили. Людям нашего уровня негоже париться в стрёмных обшарпанных хрущёвках и загаженных девятиэтажных гробах. Партнёры не поймут. Мы с Олюшкой подобрали себе шикарные семикомнатные апартаменты на четыреста квадратов. Две спальные, две детские комнаты – для Мишутки и Оленьки-младшенькой, огромный зал, кабинет-библиотека, бильярдная. Сестричке с семьёй достался пятикомнатный рай, триста квадратных метров. К тому времени мы отгрохали ещё две мелкооптовые базы, увеличив суммарный оборот нашей компании в шесть раз. Деньги текли к нам уже не мелким ручейком, а крупной полноводной Миссисипи.

Где наличностью, а где и привлечением связей, коими я оброс от головы до ног, мы продолжали прокладывать дорогу в наше новое, отнюдь не коммунистическое будущее. Увы, нас совершенно не смущало, что столь желанное расширение бизнеса, преумножение активов, резкий социальный взлёт, дорогие автомобили, рестораны, элитная еда из продуктовых бутиков порождали реальное, беспросветное рабство.

Теперь мы не могли позволить себе выехать на природу, не спеша поиграть в бадминтон, пожарить грибочков на мангале, запечь картошки, поваляться на подстилке, щёлкнуть партейку-другую в карты. Не могли мы теперь и порадоваться солнышку, облакам, птичкам, червячкам. Мы толклись в офисе дни и ночи напролёт, все выходные и праздники. Солнышка, птичек и червячков в офисе нет. Придавленные служебными обязательствами и замороченные управленческой суетой, мы перестали общаться со своими детьми и продолжали полнее забивать сейфы казначейской макулатурой. Система запретила нам уделять друг другу внимание. Мы перестали ходить к родителям в гости, на изумительные мамулечкины пирожки с яблоками. Упразднили посиделки с друзьями. Гитару забросили повыше на шкаф, где в компании со старенькой тетрадкой, заполненной душевными стихами и каракулями аккордов, она покрывалась пылью и забвением.

Тогда меня это не смущало. Деньги, деньги, деньги. Ещё, ещё, ещё! Хав, хав, хав! Всё будет хорошо! Не дрейфь! Itaius! Этот марафон временный! Всего лишь достижение поставленных целей. Всего лишь преодоление препятствий на пути к громким коммерческим победам. Триумф железной воли и прагматичности! Увы, тогда меня это не смущало. И даже представлялось единственно правильной дорогой, ведущей к благополучию и беззаботной жизни. А жаль! Нужно было задуматься. Ведь незаметно, потихонечку, проникая и всё более уверенней чувствуя себя на новом месте, в нашу жизнь скользкой змеёй вползал мрак.

Воплощалось самое страшное, что только может случиться с людьми, прогнувшимися под изощрёнными и завуалированными искушениями Системы.

Исповедь миллионера

Я в полном отчаянии. Скудость бытия рвёт и терзает душу. Привитые Системой устремления достойны гнилой выгребной ямы. Безумное желание во что бы то ни стало заработать свой первый миллиард порождает круглосуточное стремление к лицемерию. А жадность переступает через совесть. Столь позднее озарение не даёт мне теперь спокойно жить, спать, дышать не даёт! Мучительное осознание своей неправоты, своей убогости и ограниченности тягостно и невыносимо. Я неправ! Неправ повсюду. Куда ни глянь. Куда ни повернись. Я виноват перед своими близкими. Я виноват перед окружающими людьми. Я перед всеми виноват! Люди думают обо мне гораздо лучше, чем я есть на самом деле. И это очередной признак эффективности Теории лицемерия. Нет более сил мириться с преступной простотой своей жизни, и сегодня я во многом раскаиваюсь. Я пытаюсь поменять себя, пытаюсь очистить душу, пытаюсь исправить текущее положение вещей, но у меня так плохо это получается!

Я виноват перед своим отцом. Очень виноват. Я знаю, я чувствую это. Перебираю в памяти цветные слайды далёкого детства и вновь убеждаюсь в своей неблагодарности. Часто вспоминаю зиму, по-моему это был 1980 год. Мне почти четыре годика. Помню, как отец впервые взял меня с собой в автогаражный кооператив, где зимовала наша «копеечка». «Пап, а зачем мы туда идём? Машинку нашу плоглеть, замёлзла?» – доверчиво заглядывая отцу в глаза, спрашивал я. «Узнаешь, сынка!» – хитро улыбаясь, отвечал папка. Мы одевались потеплее, выходили из дому и направлялись в гараж, который находился за старым парком, в десяти минутах ходьбы от нашей пятиэтажки. Заснеженный притихший парк встречал нас лёгким ветерком, карканьем смоляных ворон, потрескиванием морозца в стволах деревьев. Качели, кусты, деревья, тротуары, железная площадка электрического автодрома были завалены густым пушистым снегом. Многолюдные и шумные летом, а зимой озябшие и брошенные, лавочки прятались в глубоких сугробах. Деревья на солнышке играли снежными искорками. Невдалеке от качелей в снегу барахтался чей-то лохматый пёс. Красотища кругом дивная! Мы с папкой продирались сквозь пышные снежные заносы по узкой протоптанной тропинке, едва разминались со встречными прохожими, загребали в ладони снег, бросались снежками, смеялись. Как выяснилось, мы идём в гараж за санками! Ура! Какое счастье!