Мирко Благович - Начало истории (СИ)

За спиной раздался шорох. Наконец-то, секьюрити доблестные! Завтра обязательно шефу в охрану позвоню, наябедничаю. Пускай мозги своим бойцам пропесочит. Зажирели! Размахиваюсь тут вместо них. Я обернулся на странный шорох и… всё случилось слишком быстро. Полсекунды – исковерканное лицо Вареника, ещё мгновение – его неумелый взмах каким-то неестественно большим белым кулаком. Защищаясь, я резко вскинул руки к голове, хотя прекрасно понимал, что уже не успеваю. Не успеваю!

Бабах!!!

…Темнота… Дикая боль разорвала висок на миллионы частичек… Ощущение такое, будто по голове проехался многотонный грузовик. Балансируя на грани нокаута, я интуитивно приподнял руки и прикрыл ими голову. «Потасовщик недоделанный! – упрекнул меня живой краешек сознания. – Пропустил такую примитивную атаку!»

Удар полиэстеровым костяным шаром в висок, это, скажу я вам, братцы, весьма неприятно. Кровь в глазах, и ничего не видно… Попытался удержать себя в стойке… схватил вязкий эфир ускользающей реальности… Но просочившись сквозь пальцы, она рванула куда-то в сторону, потом в обратную сторону, и вниз… Расплывчатые силуэты людей… острый пинок в живот. Постарался поймать удар на выдохе, так надёжней. Удар, ещё удар! Ничего не вижу. Картинка в мутном красном тумане. Что-то (или кто-то?) отпихнуло меня к стене. Спотыкаюсь, падаю… ничего не вижу… Пытаюсь подняться. Цепляюсь за стену. Кровь заливает глаза. Ничего не видно! Сбивают с ног, снова падаю, сгибаюсь, закрываю голову руками. Кто-то схватил меня за шкирку и дёрнул кверху…

Ураган свирепых ударов закружил меня по бильярдной. Всё перемешалось: коричневые стены, ковролин на полу, светлый потолок, зелёное сукно стола, разбросанные по полу шары, кии, углы, стулья, светильники… стены, стены, стены… стулья, углы, потолок, снова яркий свет ламп… Удар, удар, ещё удар, два удара по голове, ногами в лицо, в грудь, в лицо, в грудь, отборный мат… ничего не слышу… не слышу… удар, удар, удар… очень больно. А может уже и не очень. Тело ватное стало, непослушное… и мысли об охране уже не беспокоят. Да и вопрос, отчего так происходит, как-то не тревожит…

– Отойди, Серёга, дай-ка я его отоварю на посошок! – кряхтело что-то над ухом. Это значило одно – я был ещё в сознании. Вот теперь это точно плохо! Лучше бы вырубиться. Хотел закрыть лицо, не получилось – отбитые руки висели вялыми плетьми. Какая там блокировка! Это только в глупых боевиках главного персонажа мутузят полчаса, а он – как живчик, подскочил, знамя развернул, вынул шашку, ура – и снова в бой. В уличной драке всё намного быстрее… и проще.

Зажав бильярдный шар, Вареник вкрадчиво приблизился. Деловито примерялся. Глазик прищурил, даже кончик языка высунул от усердия. Дело-то сурьёзное намечалось. Широкий размах, мощный удар шаром в переносицу. Хрясь!

Тонкий свист в воздухе. Я попытался приподнять голову… Бабах!!! И разом померк мир… Темнота… Тишина… Пустота… Мрак… Чёрная темень Вселенной… Звёзды… Яркие такие звёздочки, как в детстве. Ласковый тихий Сочельник… Колядки… Петька Рябой, Егорка, волшебная бездна Млечного Пути… заблудший путник-метеор. Это конец!.. Всему конец!.. Мне пора. Звёздочки, милые, я уже иду…

– Мысли, как вода, – нашёптывал мантры медитации далёкий голос Геннадия Петровича, – разум, как луна… Мысли, как вода… разум, как луна… Мысли спокойные, равновесные, прозрачные… разум светлый, неземной, холодный, мудрый… мысли, как вода… разум, как луна… наконец-то! Провал и мрак…

***

Сколько валялся в отключке, не знаю. Наверное, недолго. Очнулся на полу. Живой, надо же! Голову раскалывала безумная пекущая боль. Её острое лезвие проникало прямо в мозг. «Аспиринчику бы!» Только-только хотел улыбнуться, и тут же вскрикнул от боли – лицо отекло в сплошной синяк, и растягивать его улыбкой оказалось ошибкой. Напряг слух. Слышу, рядом какие-то вскрики, топот ног, где-то далеко кто-то кого-то грубо одёрнул: «…хватит, пошли!» Потом возня… вроде бы голос Глебовича. Спасайся, Глебыч! И тут же, слышу, ещё несколько ударов – бэнц, бэнц, хлоп, хлоп! Кого там ещё избивают? Неужто Глебыча? Твари! Твари! Тишина. Хлопок двери. Тишина…

***

Я потихонечку приходил в себя. Чувствую, руки мокрые, лицо мокрое, пайта мокрая. Не пойму, я что ли, на автопилоте уже умыться сгонял? Из носа, булькая, хлюпали кровавые сгустки. Осторожно разжал веки. В левом глазу – темнота. Желательно, чтобы не навсегда. Правый глаз немного видит – уже неплохо! Хоть что-то. Картинка есть. Сейчас осмотрюсь, что к чему.

Так. Вот пол. Вот на полу, на левом боку, лежу я. Отлично. Мои ботинки. Вроде бы коричневые с утра были. Теперь – красные. Брюки по колено – тоже красные. А были кремовые. Онемевшими ладонями прикоснулся к опухшему лицу (какое-то оно скользкое, липкое, фу!) Ага, вот оно что. Обувь, брюки, пайта, руки, лицо – в крови. Ковролин вокруг меня – тоже в бурых пятнах. Красавец! Особенно фотогенично смотрелась моя разбитая мордень. Я-то протереть глаза пытался, а получалось, что только сильнее размазывал по лицу кровавую юшку.

Сгрести себя с пола стоило немалых усилий. Приподнялся. Присел на корточки. Но тут же завалился вперёд, упал на колени. Тихонечко переполз на валявшийся невдалеке стул. Теперь немножко посижу, соберусь, отойду. Голова печёт, зараза, прямо нестерпимо. Нос, точно у Буратино, онемевший, деревянный. Не чувствую его совсем. Пощупал шнобель – вроде бы, на месте. Так. Теперь попробую подняться на ноги. Осторожно, балансируя разведёнными по сторонам руками, я приподнялся со стула и разогнулся. Получилось! Стою! Пришла нелепая мысль отряхнуться. Ну, это вообще смешно. Ладно, посмеюсь позже. Для начала мне бы до умывальника добраться, привести себя в порядок. Да, и ещё, желательно, чтобы никто из наших не увидел. Испугаются. Запаникуют. А это сейчас было бы некстати.

Умоюсь, минут двадцать отойду. Для поддержания беседы возьму в кабинете спортивные перчатки-биточки (есть и бита, и газовый пистолет, но лучше одену биточки). Вызову из зала Серого с Вареником. Только бы домой не сбежали. Пойдём на улицу, за гаражи, где безлюднее. Будет продолжение мужского разговора. Один на один. С каждым и по очереди. Или с двумя сразу! А вот теперь, козлы, разбегайтесь куда подальше!

Прости меня, пожалуйста, любимое Рождество!

Преумножая зло

Охранник Алексей, мускулистый смазливый парень, в этот вечер чувствовал себя благостно. А почему бы и нет? Деньги за рабочую смену капают. Объект охраны – не последнее в районе заведение. Посетители не самые бедствующие. А следовательно, в меру буйные и более-менее воспитанные. Эх, если бы не рабочие пятницы, жизнь вообще бы получилась! Кто придумал пятницы эти, а?

Двух подозрительных чуваков, хищно вломившихся в бильярдную, он засёк сразу. Да тут ещё и официант Ирина подошла, предупредила: