Мариша Пессл - Некоторые вопросы теории катастроф

Как ни странно, единственной, кто не поддался этому непонятному очарованию, была как раз Ханна. На прямых участках тропы я видела, как она оживленно болтает с Лулой – слишком даже оживленно – и всматривается в ее лицо, будто хочет запомнить надолго. Иногда Ханна смеялась, и ее резкий, внезапный смех вдребезги разбивал царящую вокруг тишину.

– О чем они там сплетничают, интересно, – сказала Джейд.

Я пожала плечами.

К первой обзорной площадке под названием Пик Авраама мы подошли приблизительно в 18:15. Справа от тропы выдавался вперед каменный утес, и с него, словно театральная сцена, открывалась панорама гор.

– Там – штат Теннесси. – Ханна прикрыла рукой глаза от солнца.

Мы выстроились в шеренгу и стали смотреть на Теннесси. Было тихо, только Найджел шуршал оберткой от хрустящего хлебца с ежевикой (как рыба неспособна утонуть, так Найджел неспособен проникнуться величием момента). От холодного воздуха перехватывало горло. Горы сдержанно обнимались, как обнимаются мужчины – не касаясь друг друга грудью. Шею их окутывали редкие облака, а вдали, у самого горизонта, горы казались такими бледными, что не отличишь, где граница между их плечами и небом.

От этой картины мне стало грустно – хотя, наверное, всегда бывает грустно, если смотришь на такое огромное пространство, полное света и тумана и головокружительной бесконечности. Папа это называет – «неизбывная печаль человечества». В голову лезут всякие мысли – и не только о нехватке еды и питьевой воды в мире, возмутительно низком уровне грамотности среди взрослых и средней продолжительности жизни в развивающихся странах, но и банальная затрепанная мысль: как много людей рождается сейчас, в эту самую минуту, и как много умирает, а ты, вместе с 6,2 миллиарда других, всего лишь болтаешься между этими двумя вехами – сокрушительными событиями для каждого отдельного человека, однако в контексте Хичрейкерова «Всемирного географического справочника» за 2003 год или Говардовского «Отыскать космос в песчинке. Рождение Вселенной» (2004) это самые заурядные явления. Как подумаешь об этом, начинает казаться, что твоя жизнь значит не больше, чем сосновая хвоинка.

– Твою мать! – проорала Ханна.

Эхо не отозвалось, как бывает в мультиках. Крик провалился в тишину, словно в море выбросили наперсток. Чарльз уставился на Ханну, явно подозревая, что она спятила. А мы, остальные, переминались с ноги на ногу, как перепуганные коровы в товарном вагоне.

– Твою мать! – еще раз выкрикнула Ханна сорванным голосом.

Потом обернулась к нам:

– Вы тоже давайте! Скажите что-нибудь!

Она глотнула побольше воздуха, запрокинув голову и прикрыв глаза, как человек, загорающий в шезлонге. Веки у нее дрожали, подрагивали и губы.

– «Не допускаю я преград слиянью двух верных душ!» [392] – во все горло завопила Ханна.

– Вы здоровы? – расхохотался Мильтон.

– Здесь нет ничего смешного, – строго ответила Ханна. – Давай, напряги связки. Представь, что ты – фагот. И скажи что-нибудь глубинное, от души.

Она снова набрала воздуху.

– Генри Дэвид Торо!

– Не бойся бояться! – вдруг вскрикнула Лу, по-детски выпятив подбородок.

– Молодец, – кивнула Ханна.

Джейд насупилась:

– Ну конечно, от этих упражнений мы, надо полагать, духовно переродимся?

– Не слышу тебя, – сказала Ханна.

– Бред собачий ! – рявкнула Джейд.

– Уже лучше.

– Хер, – сказал Мильтон.

– Слабовато…

– Хе-е-ер!!!

– Дженна Джеймсон [393]? – крикнул Чарльз.

– Это вопрос или ответ? – откликнулась Ханна.

– Джанет Джакме! [394]

– Выпустите меня отсюда нахер! – завизжала Джейд.

– Четко формулируйте задачи и граничные условия!

– Задолбали, домой хочу!

– Познакомься с моим дружком! – весь красный, крикнул Найджел.

– Сэр Уильям Шекспир! – заорал Мильтон.

– Он не сэр, – сказал Чарльз.

– Нет, сэр!

– Его не посвящали в рыцари.

– Не важно, – сказала Ханна.

– Дженна Джеймсон!

– Синь? – спросила Ханна.

Я сама не знала, почему не ору вместе со всеми. Что-то вроде заикания – переклинило, и все тут. Кажется, я мысленно искала подходящее имя, достойное того, чтобы его подхватил ветер. Хотела назвать Чехова, но вроде коротковато, даже если объединить имя и фамилию. Достоевский – слишком длинно. Платон – слишком пижонски, словно я хочу всех переплюнуть, назвав самый что ни на есть исток западной мысли и цивилизации. Набокова папа бы одобрил, но никто, в том числе и папа, не знает, как он правильно произносится («НА-бо-ков» – неверно, так произносят дилетанты, которые покупают «Лолиту», воображая, что это эротический романчик; а «На-БО-ков» звучит как пистолетный выстрел). Гёте – еще хуже. Мольер – интересный вариант (пока еще никто из наших не называл француза), но трудно кричать, грассируя. Расин мало кому известен, Хемингуэй слишком строит из себя мачо, Фитцджеральд – хорошо, но все-таки нельзя простить, как он обошелся с Зельдой. Гомер – отличный выбор, хотя папа говорил, что в сериале про Симпсонов это имя слишком опошлили.

– Будь… верен себе! – кричала тем временем Лула.

– Скорсезе!

– Веди себя прилично! – высказался Мильтон.

– Плохо, – сказала Ханна. – Никогда не старайтесь вести себя прилично.

– Не веди себя прилично!

– Не думай, а действуй!

– Реализуй свои скрытые возможности!

– Не подстраивайте свои чувства под рекламные лозунги, – сказала Ханна. – Ищите собственные слова. То, что у вас на душе, всегда прозвучит сильно.

– Тату во всю руку! – завопила Джейд.

От волнения лицо у нее сморщилось, как выжатое полотенце.

– Синь, ты слишком долго думаешь, – сказала Ханна.

– Э-э… Я…

– Кентерберийские рассказы!

– Миссис Юджиния Стердс! Пусть живет долго и счастливо с мистером Марком Баттерсом, только чтобы они не размножились и не заполонили весь мир своим потомством!

– Скажи первое, что в голову придет…

– Синь Ван Меер! – ни с того ни с сего ляпнула я.

Имя выскользнуло и поплыло, словно здоровенный сом. Я оцепенела, молясь про себя: хоть бы никто не обратил внимания.

– Ханна Шнайдер! – заорала Ханна.

– Найджел Крич!

– Джейд Черчилль Уайтстоун!

– Мильтон Блэк!

– Лула Джейн Малони!

– Дорис Ричардс, моя училка в пятом классе с огромными сиськами!

– Страсть – это не обязательно похабство. Смелей, не бойтесь быть серьезными! Настоящими!

– Не слушай, когда про тебя говорят гадости! Они просто завидуют! – Лула отбросила волосы назад, в глазах у нее блестели слезы. – Не отступай перед препятствиями! Никогда не сдавайся!