Елена Филон - Только играй

– Что ты здесь делаешь?

Ох ты чёрт! Подпрыгнула на месте так, что со всей силы ударилась. Сердце в пятки ушло, и словно душа покинула тело от испуга.

Калеб возвышался надо мной и выглядел максимально недовольно. Сурово, я бы даже сказала. Руки с закатанными по локоть рукавами тёмно-синей рубашки сложены на груди. Ноги на ширине плеч, волосы сегодня явно подвержены профессиональной укладке, так что светло-каштановые локоны хаотично убраны назад и в свете заходящего солнца блестят, как отполированные ботинки.

Секундочку.

– Тебя что, перекрасили? – изумилась я, прочищая горло и как бы случайно ощупывая пальцами голову, проверяя, не сдвинулся ли парик.

Калеб счёл нужным на вопрос не отвечать. Ну и ладно, и так ясно, что стилисты изменили его цвет волос – осветлили на несколько тонов, и не стану лгать, ему так очень даже идёт. Выглядит не таким мрачным.

– Что ты здесь делаешь? – с расстановкой повторил он, не сводя с меня требовательного взгляда.

– Я… я уже ухожу.

– Я тебе вопрос задал. В прятки играешь?

– Прилёг вздремнуть.

Глаза Калеба недобро сузились:

– А выглядит так, будто ты изгой общества.

– Да плевать мне, как это выглядит. – Я неуклюже поднялась с пола и направилась к выходу, но рука Калеба упала на плечо и круто развернула меня в другую сторону.

– Подожди, пока я уйду, потом уходи сам. – Режим «злобного старикашки» удачно включен. – Не хватало ещё на камерах здесь с тобой засветиться. И больше чтоб я тебя здесь не видел, ясно?! Или будут проблемы.

– Здесь слепая зона, – сообщила небрежно, возвращаясь на своё место – в угол. – Никто нас не видит, можешь не волноваться за свою репутацию.

Лицо Калеба застыло с приоткрытым ртом. Глаза показались ещё тускней, чем обычно, а взгляд стал настолько отстранённым, словно его разум перенёсся в другую реальность, оставив неподвижное тело дожидаться его возвращения.

Ну и что я опять не так сказала?

– Что… что здесь? – он наконец ожил и слабо потряс головой, будто ослышался.

– Камеры, говорю, – я указала пальцем на две отвёрнутые в разные стороны камеры, – это место не снимают. Слепая зона, слышал о таком?

Выглядит так, точно его сейчас вырвет. Даже губы побледнели, а отчуждение на лице стало и вовсе пугающим. Глубоко вздохнув, так что его грудь высоко поднялась, он отвёл рассеянный взгляд в сторону и медленно выдохнул, словно пытаясь прийти в чувства.

– Эй, может, позвать…

– Нет! – Он резко повернул ко мне голову. Задержал на мне долгий взгляд и прошёл к ограждению, положив на него руки, словно в поисках точки опоры.

Ну вот. Вновь становится некомфортно в его присутствии. Умеет же этот парень из колеи выбивать.

Внизу по-прежнему гремела музыка, и многие из участников шоу продолжали плескаться в бассейне.

– Почему ты не с ними? Это ведь твоя группа? – раздался умиротворённый голос Калеба. Словно в нём только что лампочка перегорела.

Я подошла ближе и бросила взгляд на бассейн.

– Я не уверен, что должен быть с ними.

– Почему? – Калеб пристально посмотрел на меня, и я с облегчением заметила, что к его полным губам вновь вернулась краска. – Не ладите?

– Можно и так сказать, – пожав плечами, я вернулась на пол, чтобы не светить своей физиономией с террасы третьего этажа.

Калеб немного помолчал, затем развернулся к ограждению, подперев его спиной, и взглянул на меня сверху вниз:

– Разве вы не должны сейчас готовиться к третьему туру?

– Я и готовлюсь. А некоторые, видимо, на удачу рассчитывают.

Лицо Калеба хмурилось всё больше. Он опустился на пол рядом со мной и, вытянув ноги, взглянул озадаченно:

– Я чего-то не понимаю? Разве ты не лидер в этих своих… «Адских пончиках»?

– Какое это имеет значение?

Калеб недоумевающе усмехнулся:

– Какое? Ты – лидер рок-группы, не в состоянии повлиять на четверых парней, которые ни разу в жизни не играли в коллективе? Кто же тогда в твоих «Пончиках» этим занимается?

Мики и занимается. И все, что я сейчас могу, – это из обороны перейти в нападение:

– А разве не ты назначенный нам руководитель? Тебя, между прочим, ещё ни на одной репетиции не было!

– И что? – Калеб продолжал насмехаться. – Может, мне ещё всю работу за вас проделать?

На шумном выдохе я отвернулась и уставилась на свои кеды:

– Ладно. Я просто лузер. Не могу построить группку самодовольных ослов! Ты прав!

– Винс тоже не помогает?

– Винс единственный, кто хоть что-то делает, но это не повышает наши шансы на успех. – Круто повернула к Калебу голову. – И вообще, чем это мы тут занимаемся? По душам разговариваем?

– Можешь проваливать. Никто не держит. – Калеб прислонился головой к стене, и кадык на его шее теперь стал более выраженным, отчего языки пламени, как огромный билборд возле дороги, буквально кричали о том, куда нужно смотреть.

И я смотрела. Глаз отвести не могла. Куда там встать и уйти!

– Как сестра поживает?

– Спросил просто чтобы спросить?

Калеб сердито стрельнул в меня глазами:

– Мне, по-твоему, больше заняться нечем?

– Тогда какое тебе дело до моей сестры? – Очень по-братски прозвучало!

Калеб раздражался всё больше, облизал губы и с незаинтересованным видом пожал плечами:

– Она ногу поранила. Вот я и спрашиваю.

– Не слышал об этом, – изобразила удивление. – Когда это ты с моей сестрой увидеться успел?

Калеб усмехнулся с видом, будто припоминая что-то:

– Вчера утром. Думал, она тебе уже обо всём рассказала.

– Нет, – я усердно изображала озабоченный вид. – Серьёзно поранила? Ногу.

– Разве не ты её брат? Позвони, поинтересуйся.

– Обязательно. Что-нибудь передать?

Калеб не сдержал смешка.

– Да. Спасибо ей передай. Я не успел сказать.

А вот тут-то брови оказались не в состоянии оставаться на месте:

– За что это?

– Она знает за что. Забавная она у тебя.

Ну вот и как здесь сдержать улыбку?

– Так что насчёт «Пончиков»? – Как же он любит внезапно менять тему! – Кто придумывал название?

Потупив взгляд, вернулась к изучению своих кедов. Дёрнула плечами:

– Я и… Лекса.

– М-м-м… и от чего отталкивались?

– И почему тебя это интересует?

Калеб небрежно ударил ладонями по коленям:

– Да я тут вроде как разговор поддержать пытаюсь.

Я в подозрении сузила глаза:

– Может, я тебя ещё и не раздражаю больше?

– О-о-о… это ты сильно замахнулся, Харпер.

Сама не заметила, как усмехнулась своим женским смешком, откашлялась, внушительно сдвинула брови и заговорила басом:

– Ну… это вроде как в память о человеке, который нас всему научил.

– «Нас»?

– Да. Меня и… Лексу. – Я глубоко вздохнула и поглядела на оранжевый закат. – Эдвард Харпер был великим музыкантом. Но так и не был услышан.