Елена Филон - Только сияй

– Я скоро буду, – ответил Калеб не сразу.

А теперь замолчал Шейн.

Долго молчал. Оба они молчали. В то время, когда для меня воздух уже весил с тонну, превращался в огонь и заставлял лёгкие сгорать синим пламенем.

– Калеб! – Голос Шейна изменился: стал жёстким и низким.

– Я уже еду, Шейн. Буду через пятнадцать минут.

– Калеб! – громче и уж как-то совсем угрожающе прорычал Шейн. – Слышишь меня?! Слушай внимательно и хорошенько подумай, прежде чем ответить, если тебе жизнь ещё дорога. Потому что… Потому что если ты у неё , клянусь – я убью тебя!!!

Калеб не ответил. Просто отключил телефон.

После того как он ушёл, долго прощавшись, я вернулась к себе в комнату, игнорируя вопросы не на шутку перепуганной моим состоянием Грейс и перевёрнутое с ног на голову сознание, и принялась собирать вещи.

Завтра я улетаю в Лос-Анджелес. И плевать, чем это всё обернётся.

«Ну, здравствуй, новый день. Ещё один день моей проклятой всеми богами жизни. Какие сюрпризы будут сегодня?..»

Собрала все сбережения, Гибсона на плечи и уехала в аэропорт.

Зачем мне гитара? Задом чувствую – немало стресса придётся испытать в ближайшем будущем, а в целом мире нет лучшего для меня лекарства, чтобы прийти в чувства и успокоиться, чем моя «крошка».

Грейс была против моего отъезда, но на этот раз я пообещала, что не дам в обиду свой телефон (точнее – мобильный Грейс, который она одолжила мне после того, как Рей подарил ей новый) и буду регулярно звонить.

Не знаю, что ждёт меня в Лос-Анджелесе, и вообще как надолго я там задержусь, но на этот раз и вещей взяла побольше.

Телефон включила лишь по прибытии в аэропорт, и его сразу же завалило сообщениями и пропущенными звонками от Калеба – он не хотел уезжать не попрощавшись. Как чувствовала. Но сегодня на пороге моей квартиры он не появился – видимо, после вчерашнего менеджер ужесточил наблюдение. А я просто не знала, как сказать о том, что мы увидимся вечером в аэропорту, и как объяснить, почему вчера не сказала об этом ни слова.

Да, вот такая вот я жалкая и трусливая получаюсь. Но мне действительно было так легче подготовиться к скорой встрече с остальными участниками FB, чем выслушивать речи Калеба по всему этому поводу и нервничать ещё больше. Я и так на взводе.

Оделась попроще, чтоб не выделяться. Тёмные джинсы, чёрная свободная рубашка, дутая тёмно-бордовая жилетка, шапочка на голове и солнцезащитные очки.

Менеджер Кан оставил свой номер. Позвонила. Поднял лишь со второй попытки и сказал идти ко второму терминалу.

Подхватила багаж, набрала полную грудь воздуха и вошла в здание аэропорта.

По идее, меня должен встретить кто-то другой (не Кан) и как можно дальше от всемирно известной группы. Потому что толпы фанатов с плакатами уже проносились мимо, желая проводить своих любимцев в Лос-Анджелес. И очень сомневаюсь, что планы менеджера включали и моё присутствие среди «звёзд» тоже. Страшно представить реакцию публики, если я и Шейн окажемся рядом.

Звуки аэропорта больше не возрождали во мне трепетных чувств, как в прошлый раз. В прошлый раз я летела на встречу со своей мечтой, а в этот раз мне хочется мчаться со всех ног в обратном направлении. Но я уже всё решила. И моё решение твёрдо, как сталь. Потому что я буду не я, если не покончу с этой историей раз и навсегда.

Огляделась, ища безопасный путь к нужному терминалу. Только вот путь был один, и толпы фанаток прямо сейчас прокладывали к нему дорогу.

Тяжело вздохнула, натянула шапочку на лоб, поправила тёмные очки, чувствуя себя нелепо до невозможности, вернула на место съезжающего с плеча Гибсона, подхватила чемодан за ручку и потащилась на встречу с неизбежностью.

Сложно понять свои ощущения. Ещё недавно в этом самом аэропорту состоялась моя первая встреча с FB. Встреча с Шейном и Калебом. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность, а не чуть больше четырёх месяцев. Помню, как фанаты понесли меня прямо к ним, а потом я налетела на Шейна и вдавила его в пол… Чёрные радужки, полные ярости, зловещие тени под глазами, и перекошенное от злости лицо. В тот момент, когда он раздавил мой телефон, я решила, что буду до конца жизни ненавидеть этого парня. А сейчас… сейчас воспоминание об этом вызывает улыбку на устах. И кто бы мог подумать…

Я не простила Шейну его поступки. Вряд ли простила. И дело даже не в уничтожении моего имущества… Гадости, что он говорил, унижение, что заставлял испытывать, ненависть в глазах непонятно за что… Такое сложно простить, а понять ещё сложнее, но почему-то больше не чувствую злости. Ведь как оказалось, это была война не со мной – Шейн противостоял самому себе.

Чувствую себя слабой в то время, когда нужны все силы… И чем ближе подхожу ко второму терминалу, тем хуже себя начинаю чувствовать.

– FB! FB! FB! – кричат фанатки.

Ощущение полнейшего дежавю.

Охрана в чёрных костюмах. Репортёры. Фанаты. Всё как тогда.

Я застыла, точно зная, что произойдёт дальше. Вот и оно: оглушительный визг и полёт плюшевых игрушек в воздух безоговорочно сообщили о появлении идолов.

Джаред и Патрик шли впереди, широко улыбались фанатам и активно махали руками. Ин Хо выглядел то ли устало, то ли просто раздражённо. На голове большие наушники; несколько раз помахал фанатам и уткнулся взглядом в мобильный. Калеб, в серой вязаной шапочке, шёл следом, и на этот раз улыбки на его лице не было, взгляд мрачнее тучи, смотрит ровно перед собой и будто не замечает толпы, пришедшей их проводить.

А вот и Шейн.

Сердце трижды сделало сальто и подпрыгнуло к самому горлу, так и застряв в нём, преградив дорогу кислороду. Даже визги больше не звучали так громко, потому что кровь бурлила в ушах, как огненная лава в кратере вулкана. Я стала этим вулканом.

Весь в чёрном. За плечами гитара. А в волосах больше нет серебра. Шейн брюнет, практически жгуче-чёрный брюнет. Волосы кажутся растрёпанными, виски не выбриты, как раньше, а рваные пряди от чёлки слегка падают на глаза. Идеальный беспорядок в стиле рок-звезды, но даже в нём отчётливо видна работа стилистов. Это не Шейн выглядит как уличный рокер, потому что ему так захотелось, это новый образ, придуманный для него кем-то из агентства.

И как же чертовски этот образ ему идёт!

Шейн кажется взрослее, мужественнее, серьёзней.

Сексуальней.

Только вряд ли и характер изменился в ту же сторону.

Глаза кажутся ещё темнее. Ещё опасней. Бледная кожа и яркие губы, которые умеют оставлять ожоги на коже…

Шейн снял со шлевки джинсов чёрную кепку и надел козырьком вперёд, так что глаз почти не стало видно.

А мне срочно нужно сделать хоть что-то, чтобы оторвать ноги от пола.

Кожа болит, внутри живота покалывает, а сердце всё не хочет замедлять свой ритм – так и стучит в самом горле, вынуждая задыхаться.