Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том IV (СИ)
- Название:«Пёсий двор», собачий холод. Том IV (СИ)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:СИ
- Год:2014
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том IV (СИ) краткое содержание
«Пёсий двор», собачий холод. Том IV (СИ) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Командование Охраны Петерберга станет советником градоуправца и по гражданским вопросам, — загнул палец Стошев. — Мы берём на себя охрану правопорядка. Мы имеем право вето на решения, затрагивающие солдат. Их жалование удваивается, а после службы им выделяется почётная пенсия. — Он глубоко вдохнул. — И главное. Нынешнее законодательство Петерберга отрицает Пакт о неагрессии, однако не предлагает взамен регулировать владение оружием как-то иначе. Иными словами, с револьвером может ходить любой. Вы запретите это и оставите оружие только солдатам.
Гныщевич присвистнул.
— Даже и не мечтайте о том, что я отберу ножи у тавров.
— Нож не оружие! — снова гоготнул Скворцов. — Ну то есть мы о стрелковом, конечно. Вы ведь согласитесь, что так в любом случае безопаснее?
— Допустим. А я взамен становлюсь полновесным градоуправцем, и вместе мы сбрасываем l'hégémonie des bureaucrates, так? И как же вы собираетесь лишить меня приставки об исполнении обязанностей?
— Что бы вы о себе ни думали, — замогильно проговорил Йорб, — главной силой всегда остаётся армия. Мы просто надавим на Управление.
И господину Туралееву придётся, выделанно улыбаясь, соглашаться. Пожалуй, Гныщевич подарит ему на память тяжёлую факсимильную печать, сделавшуюся вдруг очень лёгкой.
— Ну а я? Откуда у вас взялась убеждённость, что я, получив полномочия, не передумаю слушаться ваших советов?
— Я ведь уже сказал, — неожиданно ироническим тоном напомнил Йорб, — что бы вы о себе ни думали, главной силой всегда остаётся армия. За всё то, что Охрана Петерберга сделала для революции, она заслуживает лучшей награды, чем строительство укреплений за околицей. — Он по-граждански протянул Гныщевичу руку. — Думаю, вы предпочтёте не забыть общий язык, на котором мы с вами говорим.
Глава 86. Велико отечество
«Главное — поскорее освоить язык, на котором они говорят, остальное приложится. И я сейчас отнюдь не о «парчовых мешках» и прочем местном колорите, а тривиально о некоторых неуклюжестях в речи. Я вполне позволял себе щеголять умными словечками, но я-то изображал иностранца. Первое время придётся одёргивать себя: а где бы это я, пошедший в лакеи, мог выучиться так складно чирикать?»
Мальвин на это сокрушённо мотал головой, не в силах представить, как он управится с лакейством. Тогда затея Золотца виделась безумной.
Хэр Ройш солидарно с Мальвиным морщился, а Скопцов вдруг принимался возражать по частностям:
«Будто прислуга обязательно… чирикает, как вы выражаетесь, нескладно!»
«Разумеется, нет. Предрассудки, кругом предрассудки! Однако же у всякого сообщества наблюдаются характерные особенности, которые нельзя не учитывать. Вы знаете, к примеру, что столичный говор отличается от петербержского? Нет? Наше счастье, что к таким нюансам вообще мало кто действительно чуток. И тем не менее лучше бы вам представляться ыбержцами».
«Не слишком ли близко к Петербергу?» — хмурился Мальвин.
«А что делать? Вдруг сыщется-таки тонкое ухо, которое разберёт наше эканье?»
«Эканье?»
«Эканье-эканье! А вы вовсе никогда не замечали? — хихикал Золотце. — Они же нас дразнят «пэтэрбэржцами»».
«А что не так?» — не понимал с первого раза Скопцов.
«Во-от! Вы даже и в карикатуре не слышите. А столичные жители бы непременно посмеялись над тем, как мы обращаемся, допустим, к единственному другу господина Гныщевича. Не знай они, что у тавров фамилии из осмысленных росских слов, записали бы за нами на бумаге «Плэть», через «э»».
Бедный Скопцов только и мог, что морщить лоб и растерянно шевелить губами, стараясь выследить у себя это самое эканье. Мальвин же улавливал его, кажется, явственней, а потому невольно втягивался в беседу, хоть главный её предмет в те дни вызывал сплошь сомнения.
«Подождите, Жорж. Плеть-то «Плэть», а вот сам Гныщевич или, гм, Хикеракли…»
«О чём я и толкую, — папироса Золотца описывала в воздухе затейливые фигуры. — Наверняка в различиях нашего и столичного говора прослеживается какая-нибудь система. Возможно, её уже и описали в научных трудах — никогда не интересовался. Но в смысле практическом такие штудии будут для нас бесполезной тратой времени. Батюшка однажды целых полгода вложил в германские диалекты, там же всё более чем непросто, а потом оплошал, скажем так, в пикантной ситуации».
«Вот и не надо попадать в пикантные ситуации, занимаясь серьёзными делами», — вставлял свой назидательный комментарий хэр Ройш, снисходивший тогда до болтовни реже обычного.
«Мне хотелось бы с вами согласиться, но батюшкин пример не позволяет. Да и свой собственный тоже, если начистоту. Пикантные ситуации — весьма удобный инструмент для тех, кто занят серьёзными делами».
«Пока он не обернётся против тебя», — ворчал хэр Ройш.
«Это всё ваша приверженность авантюрным романам, где сюжет без пикантных ситуаций недостаточно весел», — усмехался Мальвин.
«Какие ужасные вещи вы говорите, господин Золотце! — всплёскивал руками Скопцов. — Инструмент… Вы что же, в самом деле…»
«А я вам не рассказывал?»
«Ох, избавьте меня от таких откровений! — бросало в краску Скопцова. — Не подумайте, будто я вас осуждаю, но это же… Как же… Это же аморально!»
«Зато чрезвычайно морально паковать чемоданы в Столицу, намереваясь лишить власти законных её представителей», — лукаво, совсем как покойный господин Солосье, щурился Золотце, и хохот разбирал уже всех. Даже краснеющего Скопцова, даже критичного хэра Ройша.
Что уж говорить о Мальвине.
В те дни все они были будто хмельные от страха и предвкушения.
«…Так вот, вернёмся к эканью. Попытки избавиться от него заведут куда-то не туда, только тревожиться сильнее будете. Я бы ограничился словами про Ыберг — в столичных играть даже не думайте, вы не знаете города, порядков местных, не свидетельствовали всяческим важным событиям. Это гарантированный провал».
«Это и с Ыбергом провал, — тяжко вздыхал Мальвин. — Нас рассекретят за день. Ну за три».
«Меня же не рассекретили!»
«Вы особый случай, Жорж».
«Господин префект, прекращайте причитать и берите поднос. Да-да, поднос! Особый случай, сочинили тоже… Поднос, господин префект!»
Сейчас, позволив себе передышку в средненьком столичном кабачке, Мальвин с удивлением отметил, что все до одной здешние девки управляются с подносами куда хуже его самого. Не «Петербержская ресторация», конечно, а всё равно приятно. Это ведь тоже искусство — искусство быть ловким и неброским, услужливым и тихим, расторопным и не слишком суетливым, понятливым и быстрым. Самый смех заключался в том, что Мальвину за минувшую пару недель удалось продвинуться в лакейской иерархии Патриарших палат.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: