Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том II (СИ)

Возле завода стояли две «Метели», на которых приехал наместник с охраной, и конь — видимо, хикераклиевский. Коленвал предпочёл авто.

— Если не выделываться, всё очень даже просто, — сердито пробурчал он, усаживаясь на водительское кресло. — Если не выделываться.

Ах, до чего просто было завернуть в один из бараков Северной части, обратиться вежливо к полковнику Шкёву и уверенным голосом, будто расспросы сами собой разумеются, разузнать, что же творится в городе! Скопцов вовсе не ожидал подобной простоты — потому, видно, что за прошедшие два года казармы окончательно перестали быть ему родным домом, сменились на общежитие Академии, и что с того, сколько раз в неделю он заходил к отцу? Когда же сегодня шёл, мерещилось, что непременно задержат, правды не раскроют, а вместо того выгонят или арестуют.

Да ведь и следовало бы.

В отсутствие отца полковник Шкёв просто попался под руку. Полковником он служил у Йорба, но капитаном когда-то был у Скворцова, а потому Скопцов с детства знал его лично. Сегодня же Шкёв и вовсе отыскался в Северной части, у Стошева.

На площади Скопцов не был — специально плутал от Людского до казарм кругом, широким кругом, словно на соседней улочке могло до него дотянуться… что-то.

Может, страх, а может, мысль о том, что это сделал отец.

Его родной отец, так плакавший из-за смерти единственной дочери, совсем забыл подумать о том, что члены Городского совета тоже для кого-то были единственными.

И нарочно шёл Скопцов подальше от отца — до части Северной.

Полковник Шкёв до полковника дослужился не только выучкой, но и особенной какой-то насупленной честностью, а потому перед Скопцовым юлить не стал, отвечал прямо. Советовал на ночь остаться в казармах, не искушать лешего. Советовал дождаться отца.

Скопцов вежливо распрощался.

«А зря ты в свои академии вцепился, вот что, — с отеческой прямой фамильярностью посетовал Шкёв. — Был бы сейчас при погонах и на коне. Как поуляжется, кончай дурака валять, возвращайся в казармы! Видишь же, тут самое для мужчины место».

Скопцов молча развернулся и тем же до глупого кружным путём направился в Алмазы.

В Алмазах было пусто и притом немыслимым образом всё равно суетливо. Нашлись там только господин Солосье-старший, граф Набедренных и За’Бэй, но и втроём они умудрялись создавать беспрестанное какое-то движение. А вот слуги, как ни странно, на глаза не попадались: точно в лучших аристократических домах, они возникали, когда нужно, из воздуха, по кивку господина Солосье передвигали графу прямо в гостиную стол и вновь исчезали. Граф же прятался за порхающими кипами бумаг и чернильницами, строчил кому-то нескончаемые письма и нескончаемо же вздыхал.

— У него верфи, — жизнерадостно пояснил За’Бэй, когда воздушные руки слуг поставили перед Скопцовым чай, — теперь не шесть, а пять, но всё равно верфи. А где верфи — там управляющие, а где управляющие — там указания управляющим. Но работать в кабинете господина Солосье он отказывается.

— Раз уж вы меня, пользуясь моим мягкосердечием, заточили, — граф не поднял глаз от бумаг, — я предпочту самое потенциально людное место моей темницы. Мало ли что ещё стрясётся.

— Вас заточили… разумно, — извиняющимся тоном проговорил Скопцов. — Ситуация очень неспокойная, и именно аристократы сейчас вызывают у всех повышенный интерес. В самом деле, не стоит попусту рисковать.

— Да за что охотиться на аристократов в Петерберге? — в комнату бодро вошёл господин Солосье с кофейной чашкой в одной руке и эклером в другой. — Тут ведь даже феодализм какой-то игрушечный, аристократам принадлежат предприятия и земли, но никак не люди. А вот довелось мне лет сорок назад застрять в одном европейском королевстве в интересный момент — вы ведь историю изучаете, понимаете, о чём я? Я, конечно, поучаствовал в меру сил, представляю, так сказать, процесс изнутри. Ну и вот: настоящий государственный переворот в стране с настоящей монархией — это и правда для аристократов опасность, когда травят просто за титул. Яд ведь совершенно, совершенно неагрессивен, — лукаво усмехнулся он. — Сейчас же будут бросаться просто на всех, кто богат, — как бросаются везде и всегда. Так что вам, граф, если вы очень захотите нас покинуть, вполне хватит одёжи поскромнее. У меня, уверен, отыщется…

— Всё немного сложнее, — деликатно поправил Скопцов. — Видите ли, безотносительно к действительному влиянию аристократов, в Городской совет всё равно могут… могли входить только они, а это вызывает определённую предвзятость. Это с одной стороны. А с другой, я выяснил, что командование Охраны Петерберга нуждается в лояльной аристократии, и вы, граф, у них в списке кандидатов. Вот только не уверен я, что это то внимание, которого следует искать…

— Чему, говорите, лояльной? — нежно улыбнулся своим письменам граф.

Краткий его вопрос суть проблемы открывал удивительно точно, и Скопцов невольно с иронией рассмеялся:

— Неким неназванным идеалам благого будущего. — Он вновь посерьёзнел. — Но, граф, даже если б вы и были им лояльны… Видите ли, командование Охраны Петерберга вроде и собирается созывать на место Городского совета некий новый совещательный орган, куда вас бы пригласили, но собирается… Ну, знаете, в будущем. Благом, да… А главное, я вовсе не уверен, что солдаты разделяют их воззрения. Боюсь, тут есть опасность явиться к тем, кто позовёт с добрыми намерениями, но попасть под удар тех, кто таковых не имеет.

Это была спасительная мысль — мысль, что расправу учинили простые солдаты, пусть и с молчаливого согласия генералов, но всё же простые солдаты. И, понял вдруг Скопцов, спасительной она была с двух сторон.

С одной стороны, если это простые солдаты, то дело не в отце, не в его руках, не в его решении, он просто проявил слабость.

С другой, если это простые солдаты — то это только солдаты, это не все люди таковы, не все готовы кинуться на любого богатого, на любого титулованного, на любого беззащитного, чуть только ослабнут удила.

Это была спасительная мысль, и сегодня Скопцов предпочитал в неё верить.

— Граф, заклинаю вас, прекратите тянуть время, — За’Бэй склонился над другом и с решимостью выдернул у него из-под локтя исписанные листы, — всю свою мудрость не изложите, надо когда-нибудь и отослать. Распишитесь, я сыщу курьера.

— Не стоит, господин За’Бэй, — мгновенно и как-то хищно отреагировал господин Солосье. — Курьером вполне способен поработать кто-нибудь из моих слуг, а если вы в них вдруг сомневаетесь, всё же позвольте побегать за посыльным мне.

За’Бэй горестно всплеснул руками.

— Да ведь я же не граф, мне-то где взять сил в четырёх стенах сидеть! Мне ведь тоже интересно, у меня там приятели…