Мэри Карр - Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду

В конечном счете у меня собралось много альбомов. Мать забросила мои альбомы в багажник, и мы поехали в центр получения подарков.

Сотрудница центра получения подарков оказалась индианкой, на обширной груди которой на серебряной цепочке висел медальон с большим камнем бирюзы. Я отметила крестом в каталоге то, что я хочу, но в наличии желаемых товаров на полках центра не оказалось. Например, у них не было катушки для спиннинга в форме зажигалки «Зиппо». Не было и запонок в форме лошадиных подков с маленькими бриллиантами. Индианка предложила мне отправить «марки» в Огайо и ждать шесть недель, пока мне пришлют товары. Отец недаром меня воспитывал, и я у него кое-чему научилась, поэтому не была готова отдавать свои «марки» и только потом получить свой товар.

Индианка внимательно проверила наличие желаемых мной товаров. Мать громко выдыхала дым каждый раз, когда индианка сообщала мне, что не нашла нужный мне товар.

В результате я не смогла получить ни одну вещь из тех, которые хотела. Той ночью я лежала в кровати и представляла себе, как отец выходит из машины после долгой дороги из Техаса, поднимает меня и обнимает, а Лиша в это время стоит на носках его ботинок. В машине на сиденье лежат мои подарки. В моем воображении все желания осуществились. Я даже начала обманывать себя тем, что не страшно, что я не смогла найти ему подарок. Сама судьба подарит ему то, что я хотела.

Мать устала ждать и направилась от двери ко мне. По стуку ее каблуков я поняла, что ее терпение лопнуло и ничего хорошего не предвидится. Она объявила индианке, что в каталоге и словом не упоминается о том, что товары они собираются поставлять только после того, как Кеннеди уйдет с поста президента. Она заявила, что я работала как проклятая для того, чтобы достать «марки», а потом расклеить их по альбомам. Я потянула за полу ее бежевого кашемирового джемпера, чтобы остановить, но она отстранила мою руку. Ее понесло, и я же не один раз слышала ее «показательное» выступление о проклятых лгунах-республиканцах, придумавших всю эту негритянскую катавасию с лизанием марок. Индианка, видимо, отнесла слово «негритянскую» на свой счет и заявила, что она не черная, а индианка, на что мать сообщила, что ей совершенно насрать, кто она такая.

Я кое-как вытолкала мать на зеленую лужайку перед центром получения подарков. Начал накрапывать дождик, асфальт стал мокрым, и на улице потемнело. Коробку с альбомами «марок» я оставила на прилавке и не собиралась садиться в машину до тех пор, пока не выберу отцу какой угодно, пусть даже мелкий или совершенно неподходящий подарок. Однако я понимала, что не стоит спорить с матерью и идти на конфликт. Отец говорил, что от такого поведения она только встает на дыбы. Я вежливо сказала, что хотела бы еще посмотреть, что я могу выбрать. Мать развернулась и быстрым шагом пошла от меня в сторону красной неоновой вывески с надписью «Бар черного кота».

Потом, как мне кажется, я провела несколько часов в холодных залах центра получения подарков с железными полками до потолка. Там были столы для пинг-понга и такие глубокие надувные бассейны, что в них можно было тренировать плавание под водой. Однако через некоторое время чувство реальности взяло вверх. Я сказала себе, что ни один маленький ребенок в здравом уме никогда не отдаст настоящие деньги за подобный хлам. Я словно услышала голос отца, который часто говорил во время ТВ-рекламы: «Ну как же я дожил до пятидесяти лет без замечательного устройства Veg-O-Matic , которое дает мне возможность резать картошку на ломтики картофеля фри?! Ну как же мне в жизни не повезло и сколько интересного я пропустил…»

В конечном счете я купила отцу керамическую статую толстопузого монаха с лысиной, вокруг которой были приклеены коричневые и мягкие на ощупь волосы. В руке монаха была удочка с золоченой леской. Для матери я выбрала электрическую открывалку для консервных банок. Когда в «Баре черного кота» я подарила матери электрическую открывалку, она отнеслась к подарку с пьяной сентиментальностью. Мать смачно поцеловала меня в щеку, оставив на ней обильные следы помады, и передала подарок посетителям бара, чтобы они могли его оценить.

Статуэтку монаха завернули в газеты и отправили отцу. Моя жестянка из-под кофе вскоре совершенно случайно снова наполнилась «зелеными марками». Правда, на этот раз я уже отнеслась к находке без большой радости, потому что не знала, как их тратить.

В день, который показался нам последним днем лета, мы помогали мистеру МакБрайду и его ковбоям перегонять лошадей на зимнее пастбище. Тогда полиция перекрыла для движения машин не только главную, но и несколько второстепенных дорог.

Я не знаю, как получилось, что нам с Лишей разрешили поехать с ковбоями, потому что даже детей мистера МакБрайда, которые прекрасно ездили на лошадях, не привлекли для перегона лошадей. Ворота загона открыли, но сначала табун колебался и никуда не выходил. Но после того, как пересекли мост, животные побежали полным галопом. Если бы я упала, то меня затоптали бы в момент, еще до того, как заметили бы, что меня нет в седле.

Большая часть пути прошла не по асфальту, а по грунтовой дороге, поэтому пыль стояла страшная. Кругом были одни лошади – каштановые, буланые, пятнистые или серовато-коричневые. Они бежали ровными рядами, синхронно отталкиваясь копытами. Было так громко, что я не слышала собственных мыслей и онемела. Мы мчались так быстро, что я начала получать удовольствие от собственного страха. Лелея страх, я наклонилась поближе к шее лошади и понеслась вместе со всеми.

На следующий день пикап мистера МакБрайда подъехал к нашему дому. Сзади автомобиля был прицеплен трейлер, в котором находились наши лошади. Наверное, МакБрайд считал, что в наступающем учебном году мы с Лишей будем ездить в школу на лошадях.

Мама решила двигаться на запад, в горы. Красным фломастером она отметила на карте точку, обозначавшую поселение, в котором она купила бар. Когда пьющая мать покупает себе бар в городке, о котором ты в первый раз слышишь, сообщение об этом ты воспринимаешь в удивленном безмолвии.

По словам мамы, вложение в бар «Лонгхорн» мало чем отличается от того, когда ты прячешь деньги в носок и засовываешь их под матрас. Она сказала, что у Гектора в этом городке есть родственники. Если мы останемся в нашем доме, то нам с Лишей придется в шесть часов утра садиться на автобус, который будет отвозить нас в школу. «Вы же не будете в восторге от такой перспективы?» – спросила она.

Мы с Лишей упаковали одежду в круглые чемоданы с логотипами Барби. Из окна машины я смотрела, как наш дом удаляется и становится все меньше. Потом его заслонила осиновая роща, и машина поехала по горному серпантину.