Мэри Карр - Клуб лжецов. Только обман поможет понять правду

Однако появление огнестрельного оружия в баре меня очень взволновало. Люди, которые держали оружие в руках, явно не умели с ним обращаться. Все они были, по сути, клоунами. Как и Гектор, Гордон вынул свой магнум и стал целиться в прохожих, после чего уверил меня, что оружие стоит на предохранителе и в стволе нет патронов.

Однажды вечером в бар ввалился Джоуи и начал плакать. Он сказал, что его отец-шахтер умер в возрасте сорока лет, после чего взял мамин пистолет и приставил себе к виску. После этой истории мы с Лишей перестали появляться в баре.

Мать продолжала таскать пистолет в сумочке. И в ту ночь, когда она решила застрелить Гектора, оружие возникло у нее в руке мгновенно, словно по волшебству.

Лиша сидела за пианино и играла. Гектор вышел из спальни, расплескивая виски из стакана, и встал за спиной сестры. Лиша несколько раз сыграла песню «Бродячий кот» [60] Alley Cat (также известная как Alleycat и The Alley Cat ) (англ.) – популярная инструментальная песня, написанная известным датским пианистом и композитором Бентом Фабриком и выпущенная в 1962 году. – Примеч. пер. , и Гектор попросил ее забабахать гимн. Сестра сказала, что не в настроении. Тогда Гектор достал из кармана десятидолларовую купюру, аккуратно расправил ее на клавиатуре и сказал, что отдаст ей деньги, если она сыграет песню «Америка прекрасна» [61] America the Beautiful (англ.) – американская патриотическая песня. Слова песни написала детская писательница Катарина Ли Бэйтс, а музыку сочинил церковный органист и руководитель хора Сэмюэл Уорд. Изначально Бэйтс сочинила стихотворение Pikes Peak , которое было опубликовано в 1895 году в журнале The Congregationalist . В 1882 году Уорд, не знавший о стихах Бэйтс, сочинил мелодию Materna на слова религиозного гимна XVII века O Mother dear, Jerusalem. – Примеч. пер. . Я заметила, что «Америка прекрасна» не является гимном США. Гектор смотрел на меня пьяным и сентиментальным взором. Лиша встала, закрыла крышку пианино и заявила, что не собирается ничего играть.

После этого заявления Гектор должен был расстроиться и уползти, поджав хвост. Но почему-то в тот раз он обиделся. Возможно, потому, что во время обеда он рассказывал нам о том, что его брат погиб на Второй мировой войне. Гимн США был для него связан с похоронами брата, с тем, что офицер передал его матери сложенный флаг, а сам Гектор бросил горсть земли на стоящий в яме гроб брата.

Лиша встала, а лицо Гектора исказилось от злости, которой мы в нем до этого не замечали. Он настолько разозлился, что назвал Лишу избалованной сучкой. Никто из нас не стал бы спорить с тем, что мы с сестрой избалованные дети, но существительное «сучка» было явно лишним, и в следующее мгновение после этого в маминых руках оказался пистолет.

За окном было темно. На маме была шелковая ночная рубашка кремового цвета. Под ночной рубашкой был надет лифчик, охватывавший груди высоким конусом, отчего они напоминали жерло оружий. Гектор плюхнулся в обитое розовым ситцем кресло. Он наклонил голову, и на его шее собрались складки, как у бассет-хаунда. Он сказал маме, чтобы она стреляла, потому что его жизнь и гроша медного не стоит.

Я бросилась к Гектору и легла на него. Я решила, что мать не станет стрелять в собственного ребенка. И это мать несколько охладило. Глядя на меня, она прищурилась, словно я находилась где-то очень далеко.

– Отойди, – сказала она мне.

Лиша умоляла мать пощадить Гектора, а я максимально широко распласталась на его теле. От него пахло пеной для бритья «Берма Шейв» и скотчем. Я тонула в мягкости его живота и повернула голову, чтобы увидеть, что делает мать и произвели ли на нее эффект мои действия.

Мне казалось, что ее зеленые глаза покрылись поволокой тумана. Она явно раздумывала о том, что делать дальше, и даже немного опустила руку, державшую пистолет.

– Ах, мои бедные, бедные девочки, – произнесла она.

Потом ее лицо снова стало суровым и говорило о том, что она приняла решение.

– Слезай с него, Мэри Марлен, – сказала мать.

Гектор выдыхал перегар.

– Дорогая, – промямлил он, на что мать сказала, что бы он заткнулся.

Около маминого локтя возникла Лиша. Мне показалось, что выражение лица сестры напоминает лицо выступающего в суде адвоката Перри Мейсона [62] Perry Mason (англ.) – американский телесериал, транслировавшийся в 1957–1966 годах. В свое время сериал был «самым успешным и продолжительным среди сериалов об адвокатах». – Примеч. пер. . Я бы не удивилась, если бы сестра достала указку и включила проектор, чтобы понятней донести до присяжных свои аргументы. Аргументация в данном случае была бы самой простой – если ты его убьешь, то, вполне возможно, получишь пожизненное заключение. Как-то так. Однако маме было наплевать на любые аргументы.

– По крайней мере, я сделала в этой жизни что-то полезное, – произнесла она и откинула назад голову, – я убила этого сукиного сына.

Она окинула Гектора взглядом, словно он был мул, на котором она собиралась пахать, и сказала, что он просто бесполезный кусок дерьма.

Гектор не противился воле матери и даже стал ее поддерживать, словно его убийство могло бы кому-нибудь помочь. Огромные крокодильи слезы текли по его лицу.

– Ты совершенно права, – сказал он. – Моя жизнь вообще ни хера не стоит.

Я повернулась в сторону Лиши, которая к тому времени перестала изображать из себя адвоката и выбрала новую тактику. В ее глазах, полузакрытых челкой белых волос, уже не было решимости. В них была усталость. Она обратилась к маме со стопроцентным техасским акцентом.

– На него нет смысла тратить даже пулю, – сказала сестра. Лиша поняла, что бесполезно бороться с гневом матери. Она хотела показать, что полностью разделяет ее мнение, и добавила: – Ты только на него посмотри.

Лиша закатила глаза. Можно было подумать, что сестра исполняет роль официантки, убирающей со стола матери и ставящей ей новый бокал.

– Даже если он загорится, – продолжала она, – всем будет жалко мочи, чтобы на него поссать.

Даже Гектор поддержал Лишу.

Потом сестра дернула меня за ногу и заявила, что хочет лечь на Гектора вместе со мной. Словно она поняла, как сильно от Гектора несет перегаром, и решила мне помочь.

Я увидела, что выражение лица Лиши снова изменилось. До этого она хмурилась и кривила рот. Ее лицо вообще потеряло выражение, став белым и аморфным, как тесто. Лиша сдалась. Я посмотрела на мать, которая целилась в Гектора из пистолета, рассчитывая выстрел так, чтобы не задеть нас с сестрой.

До этого я особо не боялась. Мне казалось, что во всем происходящем присутствует элемент клоунады. Бесспорно, меня волновало то, что происходит, но я вообще была нервным ребенком, который кусает ногти и раз в день обязательно что-нибудь проливает, например, стакан с водой. Но настоящий засасывающий страх, от которого кажется, что все кругом движется очень медленно и время останавливается, я уже давно не испытывала. Но я испытала этот страх, как только увидела выражение лица сестры.