Милан Кундера - Книга смеха и забвения

Барбара восседала в широком плюшевом кресле: — Не кажется ли тебе, что это слишком затянулось? — сказала она, строго поглядев на девушку.

Девушка в ответ повела плечами, словно хотела этим жестом обозначить всех присутствующих и пожаловаться на их равнодушие и рассеянность. Но строгость взгляда Барбары не допускала немой отговорки, и девушка, не прекращая невыразительных и невнятных движений, стала расстегивать пуговицы на блузке.

С этой минуты Барбара больше не занималась ею, а принялась поочередно оглядывать всех гостей. Поймав ее взгляд, гости переставали болтать и послушно устремляли глаза на обнажавшуюся девушку. Затем Барбара, подняв юбку, просунула руку между ног и вызывающим взглядом снова обвела все уголки гостиной: внимательно всматриваясь в своих гимнастов, она хотела убедиться в их готовности последовать ее примеру.

События наконец стали разворачиваться согласно собственному медлительному, но определенному ритму: провинциалка, давно обнажившись, лежала в объятиях какого-то мужчины, а остальные рассеялись по другим комнатам. Однако вездесущая Барбара следила за всеми, проявляя чрезмерную требовательность. Она не выносила, когда ее гости, разделившись парами, укрывались в своих уголках. Сейчас она сердито обратилась к девушке, которую Ян обнимал за плечи: — Ступай к нему домой, если хочешь быть с ним наедине. Здесь ты в обществе! — Она взяла ее за руку и увлекла в соседнюю комнату.

Ян уловил взгляд симпатичного облысевшего молодого человека, он сидел чуть поодаль и наблюдал за вмешательством Барбары. Мужчины обменялись улыбками. Лысый подошел к Яну, и Ян сказал: — Маршал Барбара.

Расхохотавшись, лысый сказал: — Это тренер, что готовит нас к большой Олимпиаде.

Оба обратили взгляды к Барбаре, наблюдая за ее дальнейшими действиями: Барбара опустилась на колени рядом с мужчиной и женщиной, слившихся в любовном объятии, просунула голову между их лицами и прильнула ко рту женщины. Мужчина, преисполненный уважения к Барбаре, отстранился от своей партнерши, предполагая, должно быть, что Барбара хочет обладать ею одна. Барбара обняла женщину, привлекла к себе, и теперь они обе лежали на боку, тесно прижавшись друг к другу, а мужчина скромно и почтительно стоял над ними. Барбара, не переставая целовать женщину, подняла руку и начала описывать в воздухе круг. Мужчина воспринял этот жест как обращенный к нему призыв, но не понял, приказывает ли Барбара ему остаться или удалиться. Он напряженно следил за рукой, чье движение становилось все более энергичным и нетерпеливым. Наконец Барбара, оторвав свои губы от губ женщины, выразила свое желание вслух. Мужчина, скользнув снова на пол, прильнул сзади к женщине, оказавшейся теперь зажатой между ним и Барбарой.

— Мы все персонажи сна Барбары, — сказал Ян.

— Да, — отозвался лысый. — Но все время что-то не ладится. Барбара, словно часовщик, который сам должен переставлять стрелки своих часов.

Как только ей удалось изменить позу мужчины, она тотчас потеряла интерес к женщине, которую минуту назад так страстно целовала, и, поднявшись, подошла к двум совсем юным любовникам, робко жавшимся в уголке гостиной. Оба были полуодеты, и юноша старался прикрыть девушку своим телом. Подобно статистам на оперной сцене, беззвучно открывающим рот и бессмысленно жестикулирующим руками, дабы создать иллюзию живого разговора, эти молодые люди тоже стремились по мере возможности дать понять, что целиком заняты друг другом, ибо единственным их желанием было оставаться незамеченными и скрытыми от чужих взоров.

Но Барбару было не провести этой игрой: опустившись рядом с ними на колени, она с минуту гладила их по волосам и что-то говорила Потом удалилась в соседнюю комнату и тотчас вернулась в сопровождении трех совершенно обнаженных мужчин. Она вновь преклонила колени возле любовников и, взяв в руки голову юноши, стала целовать его. Трое обнаженных мужчин, послушные неслышным приказам ее взгляда, склонились к девушке и принялись снимать с нее остатки одежды.

— Когда все это кончится, будет собрание, — сказал плешивый. — Барбара всех нас созовет, выстроит полукругом перед собой, наденет очки и начнет разбирать, что было сделано хорошо, а что — скверно. Похвалит усердных и пожурит нерадивых.

Двое робких любовников в конце концов поделились своими телами с другими. Барбара, оставив их в покое, направилась к обоим мужчинам. Скупо улыбнувшись Яну, подошла к лысому. Почти в ту же минуту Яна нежно коснулась провинциалка, открывавшая вечер своим стриптизом. Ян подумал, что огромные часы Барбары работают не так уж и плохо.

Провинциалка занялась им с пылким усердием, но его глаза все время устремлялись к противоположной стороне гостиной, где над фаллосом лысого трудилась рука Барбары. Обе пары были в одном и том же положении. Женщины, пригнувшись, занимались одним и тем же делом одним и тем же способом и похожи были на усердных садовниц, склоненных над клумбой. Казалось, будто одна пара была лишь зеркальным отражением другой. Глаза мужчин встретились, и Ян увидел, как тело лысого затряслось от смеха. А поскольку они были взаимосвязаны, как связана вещь со своим зеркальным отражением, то раз один задрожал от смеха, должен был задрожать и другой. Ян отвернул голову, чтобы ласкавшая его девушка не чувствовала себя уязвленной, но зеркальный образ неодолимо притягивал его. Он снова повернул к нему голову и увидел глаза лысого, выпученные от едва сдерживаемого смеха. Они оба были объединены по меньшей мере пятикратной телепатической связью. Каждый из них знал не только то, о чем думает другой, но и то, что другой об этом знает. В голове у них проносились все сравнения, которыми они минутой назад одаривали Барбару, и тут же рождались новые. Они переглядывались, но одновременно и отводили глаза, зная, что смех был бы здесь таким же кощунством, как и в храме, захохочи они там в минуту, когда священник возносит облатку. Но как только им обоим пришло в голову это сравнение, им еще больше захотелось смеяться. Они были слишком слабы. Смех был сильнее. Их тела неудержимо сотрясались от смеха.

Барбара посмотрела в лицо своего партнера. Лысый не выдержал и засмеялся во все горло. Словно зная, где источник зла, Барбара повернулась к Яну. В эту минуту провинциалка прошептала ему: — Что с тобой? Почему ты плачешь?

Но Барбара уже была перед ним, шипя сквозь зубы: — Не собираешься ли ты устроить мне здесь то же, что и на похоронах Пассера!

— Не сердись, — сказал Ян; он смеялся, и слезы текли у него по щекам.

Она попросила его уйти.

Еще до отъезда в Америку Ян повез Ядвигу к морю. Это был заброшенный остров с несколькими миниатюрными деревеньками, с ленивыми овцами на пастбищах и с одной гостиницей на огороженном пляже. Каждый снял для себя отдельный номер.