Михаил Веллер - Накануне неизвестно чего

Привет стрелочнику от паровоза.

Под плакатом «Пьянству – бой!» гражданин Иванов ударил себя по лицу.

В 1992 году власть ограбила российский народ так, как не снилось никаким татаро-монголам. Правда, вскоре нам объяснили, что «татаро-монгольское иго» теперь следует называть «татаро-монгольское благо». И правильно. Сразу стало легче в историческом плане.

Больных и одиноких пенсионеров просто выморили. Благодаря «новому порядку» десятки тысяч самых активных молодых мужчин оказались бандитами и перестреляли друг друга. Студентки пошли в проститутки без отрыва от учебы – типа производственной практики, ближе к народу. Экономика рухнула в руины.

В порядке «развития демократии» расстреляли парламент и фальсифицировали выборы, утвердив ставленника захватчиков-оберворов. В стране установился оккупационный режим, где оккупантами были сами себе граждане. Загадочная русская душа. Разделение на феодалов и рабов происходило по силе, жадности и бессовестности.

Преемник оперся на спецслужбы и силовиков: людей, делящих мир на своих и врагов. Все не свои – враги явные или потенциальные.

Поперли в поднебесье цены на нефть и газ: несколько триллионов долларов выкачали из страны и угнали за границу. Полковники стали миллиардерами. Выросли поселки дворцов и флоты яхт. И народу кидали куски – как псам с удачной охоты!

…А вот конец – хоть не обидный, но досадный: какой-то бог нашел несчастную обитель. И начал.

Экономика строится на воровстве бюджета. Чем дороже стройка – тем больше можно украсть. Мост на необитаемый остров – пять миллиардов долларов? Пять пишем, четыре в кармане. Олимпийские объекты – шестьдесят миллиардов долларов: две трети в кармане? Все объекты одноразовые: украл – и от винта. У кого украл? – у народа с его налогов.

Прогрессивная технология деспотизма: отобрать у людей все – дав взамен счастье и гордость жить на этой земле. Отделившись от «людей» заборами и охраной.

И вот – переступаем черту. Россия встает с колен и нависает над народом, как хлопушка для мух. По порядку. Это началось еще до кризиса 2008 года. Потому что после дефолта 1998 делалось все лучше: и от нефтяных денег что-то доставалось, и свободу работать и крутиться еще не так зажимали.

Сначала снесли все овощные ларьки. А не фиг. Чтоб чисто и красиво. Езжай за овощами в магазин и бери что есть, и плати кому надо. А потом снесли все – как Мамай прошел: фруктовые, мелочные, бакалейные, табачные и пивные, сапожные, цветочные и книжные – все! Под корень!

Это называется перепрофилирование денежных потоков. Деньги потекли в ворота власти, друзей власти и друзей друзей – серьезных миллионеров с крупными торговыми сетями. Эти сети ловят народ, как тараканов, и высасывают, как паук мух.

…И тут – Крым, Донбасс, санкции и антисанкции. Нефть – аля-улю! Газ – пшш… Деньги – фью! Бюджет – шпок! А в телевизоре – гении отечественной экономики: создали экономику, значит, и теперь объясняют, чего создали.

Особенность русской экономики заключается в том, что даже когда деньги есть – их все равно нет. А даже когда их нет – у кого надо они все равно есть.

Вторая особенность: по мере падения экономики и снижения зарплат цены на все повышаются. Почему? Потому что надо успеть урвать свой кусок вместе со шкурой ближнего. Стране, похоже, все равно карачун – так надо же успеть поживиться чем можно.

И вот поликлиники нищие, школы нищие, зарплаты нормальных людей позволяют только выжить – но деньги власть тратит на тротуарную плитку, реконструкцию выставок и снос ларьков. Да эти ларьки людей кормили, там удобно было отовариваться по дороге с работы недорогими продуктами! Именно! – сопит власть. Пусть идут покупать к кому надо и платят им цену какую надо.

Милые мои, это же даже не колонизаторы. Это же оккупанты. Это же генетические баре, которые рассматривают всех нижестоящих как своих крепостных, у которых покуда – временно – слишком много воли. Они же прожирают страну навынос.

И когда из уст этих обитателей дворцовых коттеджей я слышу слово «патриотизм», моему непокорному подсознанию мерещится туманный гибрид виселицы с красным флагом и маузера с паровозом.

Николай II, император и самодержец – вежливый и тихий в общении.

Путин, президент – тоже.

Николай – избегал лобовых столкновений с несогласными.

Путин – тоже.

Николай – был очень скрытен и упрям в достижении желаемого.

Путин тоже.

Николай – не терпел сильных и ярких приближенных, которые своими действиями могли бы его затенить, избавлялся от них.

Путин тоже.

Николай – не следовал ничьим советам, если имел свое мнение.

Путин тем более.

Николай – ни за что не желал поступиться малой толикой своей власти и привилегий.

Путин тоже.

Николай – при нем воровство и коррупция достигли небывалого размаха, однако он относился к этому среди приближенных очень терпимо.

Путин тоже.

Николай – был убежден, что народ его обожает и всегда ему верен.

Путин здесь осторожнее, но склонен поверить.

Николай – ввязался в войну, которая кончилась революцией и распадом, хотя все его отговаривали.

Путин пошел по сходному пути.

Николай – полагал себя хозяином земли русской.

Путин гарант конституции и принимает славословия, что есть Путин – есть и Россия, ну а нет – так нет.

Николай – слишком поздно и мало дал прав и свобод народу, чтобы в результате потерять все.

Путин сокращает права и свободы народа, полагая в этом укрепление власти, чтобы не потерять все.

Николай – с поразительным упорство и последовательностью двигался своим губительным путем.

Путин с поразительным упорством и последовательностью движется своим путем, и мнения о том, куда приведет этот путь, становятся все пессимистичнее.

Впаяли по четыре с половиной? Вот и пусть радуются, что не расстреляли. Времена наши гуманные – в былые дни повесили бы на площади за государственную измену и мятеж.

Что – как фамилии? Уже забыли? Вот видите – не больно и хотелось помнить. А ведь они вступились за счастье народное, как спели бы сто лет назад. Не в фамилиях, значит, дело, а в принципе.

Это срок авансом – всем, кто примеряет картину Майдана к Красной площади. Профилактика от вредных мыслей. Государственная психогигиена.

Это срок Новодворской, которая уже недосягаема и которую формально не за что было закрывать – да и слава международная, и здоровья нет, и характер неукротимый, померла бы еще в тюрьме, стала мученицей, себе хуже обошлось бы.

Срок Каспарову с его шахматами и скверными оппозиционными идеями, координационными советами и влиятельными связями. Свалил? – вот и отлично.