Татьяна Полякова - Лучшие хвостатые сыщики

— Ждите меня.

Антон разъединился и с трудом подавил нервный смех. Это ужас, с кем он связался! Дальше он действовал быстро. Достал в прихожей с верхней полки то, что осталось от его альпинистского снаряжения — когда-то увлекался, тогда было время и желание. Осталось немногое. Такие вещи не выбрасывают, если они рабочие. Кинул все это в рюкзак, сел в машину, поехал по самым пустым улицам, чтобы не застрять в пробке. Звонить не пришлось. Он только вышел из лифта, как дверь квартиры открыла бледная Таня. Но она была еще ничего по сравнению с почти зеленой Елизаветой Петровной.

— Подробности потом, — сказал он, когда они что-то начали говорить. — Пошли в эту квартиру.

Они втроем поднялись на восемнадцатый этаж. Вопли слышны были, впрочем, и во дворе. Елизавета Петровна никак не могла открыть дверь ключом, так тряслись у нее руки.

— Мне страшно, — вдруг проговорила она, посмотрев на Антона.

— Дайте ключ, — нетерпеливо ответил он. — Раз орет, значит, пока ничего с ним не случилось.

Они прошли через комнату на старый, даже не застекленный балкон. По краям хлипкий, рифленый, очень древний пластик. Рядом с балконом тянулась какая-то труба, трудно было понять ее назначение. Но она была обмотана теплоизоляцией. По ней, видимо, кот и взобрался. А обратно спуститься не смог.

Антон достал веревку, накинул на себя страховочную петлю. У него был даже страховочный зажим. А вот куда забросить крючок, если тут все такое старое? Зажим он прицепил к перилам. Крючок пришлось закинуть на козырек балкона, оттуда до крыши было сантиметров двадцать.

— Лучше уходите отсюда, — сказал он женщинам. — Если козырек от моей тяжести рухнет, я удержусь, но придется что-то придумывать с трубой. Она настоящий памятник архитектуры.

Они попятились к балконной двери, но не ушли. Просто дышать перестали. Козырек выдержал Антона. Он подтянулся, встал на него, увидел кота. Серого, с плюшевыми ушами и янтарными, полными отчаянья глазами. Кот перестал орать и теперь смотрел на Антона.

— Как его зовут? — крикнул Антон.

— Марсик, — ответила Елизавета Петровна.

Антон кота позвал, и кот к нему двинулся, но крыша была мокрой и скользкой. Кот вцепился в нее четырьмя лапами и застыл. Антон вздохнул и нашел руками неровный, загнутый край крыши, залез на нее. До Марсика осталось несколько шагов. Он предпочел пройти их тоже на четвереньках. Схватил мокрого кота, посадил к себе на плечо, чтобы освободить руки. И тут этот черт с воем вонзил когти ему в шею. При этом лететь вниз он не собирался. Держался за Антона всеми когтями. Тот отодрал его и сунул под мышку. Мордой назад, чтобы кот успокоился.

В общем, они вернулись. Елизавета Петровна плакала навзрыд. Эта каменная женщина рыдала!.. Она отказалась оставить кота в его родной квартире и потащила в свою. Антон посмотрел удивленно на Таню.

— Там такая история. Хозяйка вообще держит его на балконе. Мама ее пыталась переубедить. Поэтому она так долго с ним сидит. В это время он с ней на кухне. Спасибо тебе огромное. Ты зайдешь к нам? Чаю хотя бы выпить… — Таня посмотрела на него так, как будто не надеялась, что он согласится.

Он вошел в квартиру. К нему бросилась Верона, а вокруг нее, пытаясь ее оттеснить, суетился этот паршивец, крушитель коллекции и его, Антона, судьбы. Он ему обрадовался тоже! Антон присел на корточки, чтобы рассмотреть преступника поближе. Он оказался такой замечательный! Пах мехом и молоком. И тут же по-деловому стал зализывать его кровоточащие царапины на шее.

— Ты видишь, какой он добрый? — радостно сказала Таня. — Он сейчас залижет ранки. А потом я тебе еще все замажу хорошей мазью. До утра заживет!

— Я правильно понял? — поднялся Антон. — Меня оставляют на ночь? Для этого нужно было всего лишь рискнуть жизнью и снять с крыши эту царапучую метелку для сметания пыли?

— Я так и знала, что ты ничего не поймешь, поэтому даже не пыталась объяснить. Иди в ванную, я приготовлю ужин всем. Животным внеплановый.

Когда Антон вышел из ванной, он услышал необычно громкий и властный голос тещи. Та говорила по телефону:

— Марина, этот вопрос не обсуждается. Ты виновата не только в том, что Марсик едва не погиб, а он бы погиб, если бы не мой зять. Ты виновата в жестоком с ним обращении на протяжении всей его жизни. Я понимаю, что у тебя аллергия. Но вообще, насколько мне известно, ты не сдавала анализы. Ты сама себе поставила этот диагноз. Думаю, он просто тебя устроил. Ты же помешана на стерильности. А тут шерсть может остаться на твоих коврах, которые надо было выбросить лет пятьдесят назад. В любом случае ты не имела права заводить живое существо. Нет, нет и нет! Я кое-что продам и куплю его у тебя. Не согласна — пойдем в суд.

Антон задумчиво вошел в кухню и сказал Тане:

— Там твоя мама собирается выкупить кота.

— Да, она так сказала еще до того, как ты его спас. Если останется в живых, я его у нее куплю. Она себя очень винит из-за того, что не вмешалась раньше. А что тебя удивляет?

— Да ничего. Я просто думаю, может, мне постоять на ушах или походить колесом? В сумасшедшем доме хорошо, когда все в равной степени сумасшедшие. А мне вдруг так захотелось, чтобы нам стало совсем хорошо…

Так оно и случилось в их спальне. Вернулись раскаленный рай, нежность, доверие… Он среди ночи включил бра и посмотрел жене в глаза.

— Как все же понять? Я был тебе не нужен. Это совершенно точно. Мы были рядом, такое невозможно не почувствовать. Ты уходила. Совсем. Ты все отрезала.

— Да. Ты и не поймешь. И никто этого, кроме другой женщины, не поймет. Просто ты очень красивый, а я нет. Вот и все. Я ждала, когда это случится, и это случилось. Ты сказал: «Валю отсюда». И это было правильно, потому что мы с мамой такая обуза… А ты можешь найти себе кого угодно. Ты что, действительно меня любишь?

— Кошмар. Я до этой минуты любил обворожительную и умную женщину. Теперь осталась только обворожительная.

— Тогда я тебе еще что-то скажу. В тот вечер, когда мы приехали и собирались просто спать, у меня просто не было сил выпить таблетку…

— То есть…

— Ну да. Я тест купила.

— И ты искала другую работу?

— Конечно. А как же выжить матери-одиночке?

— Ты меня прям убила! Так. Я завтра ищу себе в замы мужика. Ты остаешься в этом зоопарке и стережешь моего ребенка. Но я уже не прошу, я приказываю: не выноси больше мусор. И вообще, имей меня как-то все же в виду. И учитывай то, что наш ребенок — не только дворянин, как вы, но и дворняжка, как я, Верона и Чарлик. А значит, есть надежда на то, что он не будет таким полоумным, как вы с мамой. Счастье ты мое нелепое! И бесчувственное. Ты должна была заметить, что я пытаюсь и не могу от тебя оторваться.

— Я думала, мне просто кажется.