Елена Усачева - Спасти мир

– Ой, – забыла обо всем Инна. – Вам же два?

– Два с половиной! – Лика игриво дернула бровью. Дочкой она гордилась. Кнопка была очаровательна.

– А мы голодные, – вдруг громко произнес Витя.

– Этого не может быть!

Через секунду Лики уже не было в комнате. Зато на кухне поднялся крик, грохот, зазвенела упавшая крышка. Чокнулись стаканы. Взвизгнула Стася.

Инна сделала шаг и наткнулась на кошку. Кася глянула на нее быстрым недовольным взглядом и утопала в прихожую. Белый пушистый зад. Вздернутый хвост.

…Голова кошки катится по черному резиновому коврику…

Инна сморгнула.

– Ты сегодня пьешь?

Боря приобнял Инну сзади за талию, положил подбородок на плечо. Надавил. Не специально. Просто устал.

– Все так плохо? – повернулась Инна.

– Все отлично! – Боря дышал в ее сторону вином. – Просто все как-то…

– Борька! Иди в жопу от Инки! – крикнула Стася.

Боря задумчиво поднял брови, но потом скривился, махнул рукой.

– А, все ерунда, – говорил он медленно, с трудом собирая слова. – Инка! Выпей и забудь.

Он сунул ей в руки блеснувшую металлом холодную фляжку. Ткнул в нее пальцем.

– Попробуй! Это вещь!

Боря ценил виски, но, судя по тяжести фляжки, на этот напиток еще не перешел.

Вкус у виски был резкий, табачный. Инна закашлялась.

– Вот! – назидательно произнес Боря.

– Быстро есть, и на выход! – Чтобы придать своим словам убедительности, Лика расширяла глаза. Получалось смешно. – У нас в семь начинается!

– Ну что ты здесь стоишь? – гаркнула Стася. – Пошел!

Толкнула Борю в спину. Муж покорно качнулся и пошел в заданном направлении. Появился Артем. Хмельно улыбнулся:

– Скоро поедем! Витя! Надо еще картинку посмотреть.

– А у нас есть тайный ход, – прошептала Лика. Она успела сбегать на кухню и теперь стояла рядом с Инной. В руках тарелки. На одной рулетики – оранжевая семга – желтый омлет. На другой – красный-белый, зеленый листик – черри с моцареллой и кинзой.

– Нора кролика?

– Почти! Будешь у нас в «Уюте», обязательно сходи посмотреть. Нашли при ремонте – боковой проход вдоль стены. Каменная кладка. Пашка копает. Дошел до ступеней вниз. Там наверняка есть клад.

– Склад там есть, а не клад, – буркнула Инна, отбирая тарелки. – Я отнесу.

Посередине гостиной стоял сундук. Кованые перетяжки, кованые уголки. Затерто-зеленый. Деревянный. Заставлен тарелками – настоящий стол.

– Какой сундук! Какой сундук! – ахала Стася. Она склонялась над ним, отклячивая зад. – Лика! Я у тебя его украду!

– Попробуй! – хохотнула Лика. – Тем более спать вы будете здесь.

– На сундуке? – Боря мутно глянул на готовящийся «стол».

– Сундук в моей жизни – самое ценное, – гудел Витя.

– Все равно украду! Борька, у нас же он поместится в машину? А если что, мы, вон, к Артему положим.

– Стася! Держи себя в руках! – привычно отозвался Артем.

Ели быстро. Надо было уходить. Кино показывали у Лики в клубе «Уют» – она там была хозяйка, вдохновитель, повар и администратор. До клуба было далеко. Лика торопила. Все должно было быть хорошо и вовремя.

Боря салютовал фляжкой из своего кресла. Артем отворачивался, перешучивался со Стасей, что-то говорил Вите. Пробегала мелкая Кнопка, дергала папу за руку.

– Ах ты зараза!

Крик ворвался в общий гул. По инерции голоса еще звучали, а потом разом стихли.

– Вот ведь зараза! А?

– Лика, Лика, – загудел Витя.

– Ты смотри!

Лика возникла на пороге комнаты с Инниными сапогами. Инна успела поморщиться – сколько можно. Сапоги как сапоги. Самые обыкновенные.

– Что случилось? – Витя шел на Лику, словно загораживал ее от компании в комнате. Лика ему ответила. Витя разразился тяжелым утомленным смехом.

– Я поговорю, – сквозь смех произнес он. – Поговорю.

Глянул через плечо на Инну и снова засмеялся.

– Инночка, солнышко, ты любишь кошек?

– Она – да! – крикнул Артем.

– Тогда ты все поймешь!

Инна переводила взгляд с Вити на Лику, обратно.

Сапоги. Кошка.

– Никогда раньше… – Лика расширила глаза. И ничего греческого в ее лице нет. Яйцо с глазами.

– Инна, это все исправимо! – Витя складывал руки на груди.

– А нам не пора идти? – спрашивал Артем.

Боря уронил голову на грудь. Он спал.

– И что? Сильно? – прошептала Инна.

Лика кивнула и зажмурилась.

– У тебя какой размер? – пискнула она. – А это мы отмоем.

Из запасного оказались кроссовки на размер меньше, угги на два размера больше и валенки.

Кошка не показывалась. И правильно. Инна сейчас знала ответ на вопрос о кошках – она их ненавидела.

– Ну что мы тянем? – нервничал Артем.

– Девочки, догоняйте! – Витя ловко одевал Кнопку.

Он вышел с Артемом, следом увязалась Стася.

– Вот зараза, – шептала Лика, вытирая пол. – Ведь никогда раньше… Что ей такого в твоих сапогах не понравилось? Отмыть – отмоем, а что делать с запахом?

Инна тоже не знала, что делать с запахом. На глаза попалось пальто, с пятнами от лап.

…Голова с широко распахнутыми глазами и торчащими ушками катится по черному коврику…

– Не пойду я никуда, – решилась Инна. – Замою. К утру высохнут.

– Ага, – согласилась Лика. – Тут и Боря остается.

Боря сполз в кресле, ногами дотянулся до сундука, голова тяжело клонилась на грудь.

Лика подхватила Кнопку и исчезла за дверью.

Боря всхрапнул и перевалил голову на плечо.

Из детской вышла Кася. Посмотрела в сторону кухни, но ушла к туалету. Захотелось поймать противного зверя и спросить, зачем он это сделал. Может, от сапог пахло кошкой из монастыря? Та кошка тоже почему-то запрыгнула ей на колени. Или это запах духов?

В голове все смешалось. Дурацкий день. Дурацкие кошки. И правда – лучше бы дома сидела!

– Ты веришь, что все не случайно?

Инна шла из ванной с сапогами в руках и никак не ожидала, что ее будут спрашивать. Вздрогнула. Сначала почему-то посмотрела на кошку – она вопросительно поглядывала на проходящего мимо человека. Молчала.

– Мне порой кажется, что я что-то не понимаю. – Боря подтянул свое тело выше в кресле, перекинул ногу на ногу. – Вот у меня в сентябре умерла мать. Совершенно неожиданно. Рак. Ну, это как обычно, – он повел рукой с фляжкой. – Сестра на похоронах все твердила про бабочек. Коричневые такие. В крапинку.

– Шоколадницы. – Инна присела на край опустевшего сундука.

– Положим. В комнате летали эти самые бабочки. Садились на портрет матери. Сам видел. А мать, кстати, всегда красила волосы коричневым. Потом я увидел бабочку у себя дома. Коричневую.

– Могла случайно залететь.

– Октябрь! Какие бабочки? Но она летала! – Боря отхлебнул из фляжки, передал ее Инне. – Сестра говорит – представь, что у тебя нет рук, но тебе надо передать послание. Ну как это так?