Мира Джейкоб - Самоучитель танцев для лунатиков

Вынужденная сплоченность семьи пропала, растаяли моменты тишины, когда в кои-то веки удавалось поговорить по душам, и на смену им пришел яростный оптимизм, как будто последних месяцев просто не было. За исключением нескольких вечеров, когда Томас вдруг выбегал на улицу и, не обращая внимания на протесты, настаивал на том, что к дому движется пожар, его связь с реальностью казалась достаточно сильной и не нуждалась в подтверждении.

Вот так и вышло, что Амина стала почти каждую ночь проводить вместе с Джейми у него дома. Временное решение, думала она, вспоминая о билете в Сиэтл, забронированном к открытию выставки в конце сентября. Однако довольно быстро они привыкли к совместному существованию, которое казалось если не вечным, то, по крайней мере, надежным. Амина приезжала поздно вечером, под руководством Джейми нарезала овощи и мясо, а потом уходила через заднюю дверь, прихватив с собой фотоаппарат, и бродила по Тайному парку в прохладных сумерках, глядя, как в окнах домов зажигается свет. Сначала она поддалась знакомому очарованию скрытой съемки и фотографировала ни о чем не подозревавших людей, но вскоре поняла, что больше всего ей хочется снимать недавно обжитую, но пустую комнату, кухню, где на стойке дымилась чашка с чаем, светящийся экран телевизора и пустое кресло перед ним. Однажды она достала фотоаппарат на кухне у Джейми – ее заворожил вид овощей на доске для резки, – но его плечо внезапно оказалось в кадре, заполнив собой все пространство.

Их совместная жизнь внезапно приобрела оттенок рутины, и будущее превратилось еще в одно неизбежное событие. Они больше ни разу не говорили об эпизоде, произошедшем в «Меса», однако Амина находила утешение в мысли о том, что в жизни есть вещи, которые медленно блекнут с течением времени, не нуждаясь в анализе, рациональном объяснении и подтверждении. Иногда все просто налаживается само собой. Поэтому она искренне удивилась, когда однажды вечером в гостиной зазвонил телефон, Джейми ответил, а потом с обеспокоенным лицом подошел к ней и сказал:

– Это твоя тетя.

Вытерев руки о джинсы, Амина взяла трубку.

– Приезжай немедленно! – прокричала Санджи, и Амина услышала чьи-то приглушенные возгласы.

– Что такое? Что-то случилось?

– Томаса нет!

– Что ты имеешь в виду? С ним все в порядке?

– Он пропал!

– Что?!

– Приезжай!

Найти его оказалось проще простого. Санджи, Аньян Джордж и медсестры, которых отправили прочесывать больницу, очень старались, но искали не там, где надо. Амина сразу же уверенно направилась по извилистым коридорам к реанимации, вошла в прохладную темную комнату, наткнулась на смутно знакомую ей дежурную медсестру и сразу же поняла, что не ошиблась. Рядом с одной из коек стоял отец – так неподвижно, что его можно было принять за стойку для капельницы.

– Папа?

– А ты что тут делаешь? – спросил он и едва заметно улыбнулся ей.

– Тебя все ищут.

– Так я тут.

– Ну да, я вижу.

На койке лежал мужчина с золотистыми волосами. При взгляде на него Амине на ум пришли Калифорния, костры на пляже и занятия легкой атлетикой. Его ноги серьезно пострадали: одна была в гипсе, а другая ампутирована чуть ниже колена.

– О господи! – ахнула она.

– Плохи дела, – кивнув, подтвердил отец.

– Ты его знаешь?

– Нет, – отозвался Томас и уже сделал вдох, как будто собираясь что-то объяснить, но тут к ним подошла медсестра.

– Эй, док! Я только что говорила с Мэгги из химии. Говорит, что могут прикрыть вас еще минут на двадцать, если вы хотите вернуться.

– Спасибо, Ширли.

– Не вопрос, – ответила та, наградив Амину многозначительным взглядом, и ушла.

– Забавное существо. – Томас посмотрел ей вслед.

– Нам пора.

– Не такая, как остальные. Дотошная, сконцентрированная. Предана пациентам. Внимательно относится к деталям. Медсестры не всегда умеют видеть ситуацию в целом.

– Ясно, – бросила Амина и пошла к выходу из реанимации.

– Я прекращаю химиотерапию, – вдруг произнес Томас, не двигаясь с места.

– Что?

– На некоторое время, – сказал он и кивнул, как будто соглашаясь с невидимым собеседником.

– Но почему? Что-то не так? – Амина попыталась заглянуть ему в глаза, но отец не отрываясь смотрел на прикованного к постели мужчину. – Тебя сегодня сильно тошнило? Но они же предупреждали, правда? Говорили, что в этот раз будет особенно тяжело…

– Не в этом дело.

– А в чем?

– Думаю, мне просто нужен небольшой перерыв.

– Небольшой? Надолго?

– Не знаю. Может быть, на несколько дней или недель.

– Недель?! Но тебе же нельзя! Доктор Джордж сказал, что вы договорились закончить курс лечения! Мы просто обязаны продолжать все делать, как раньше! – разволновалась она, но Томас лишь пожал плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя ее ненужные расспросы. – Ты что, думаешь, опухоль уже пропала? Ты снова это почувствовал?

– Нет.

– А что тогда? – воскликнула она, но отец смотрел на руку пациента, на скрюченные судорогой пальцы. – Пап!

– Ш-ш-ш! Не кричи!

– Но почему ты хочешь прекратить химию? – в панике зашептала Амина.

Томас пару раз моргнул и наконец взглянул на нее:

– Несколько дней назад я видел во дворе Акила.

Эти слова взорвали мозг Амины, и перед ее внутренним взором пронеслось несколько образов: Акил на крыше, Акил во дворе, Акил за трибунами в «Меса».

– Он был в саду, – добавил Томас.

– Папа, – твердо посмотрела на него Амина, – это не по-настоящему!

– Но ты же сама его видела!

– Нет, не видела!

– Ты же сама мне сказала!

– Нет! Просто я устала, ну… мне и почудилось, вообще не стоило тебе об этом рассказывать! Это не одно и то же!

– Откуда ты знаешь?

– Знаю!

– Ну а я вот не знаю, – с вызовом посмотрел на нее он, словно ожидая, что она станет спорить с ним.

– Ладно, – сказала она. – Допустим. Но почему ты решил прекратить лечение?

– Потому что из-за химии он перестал приходить, – пояснил отец, и Амина покачала головой, пытаясь найти нужные слова. – Это правда. Я тебе уже говорил, после начала терапии я вижу их очень редко.

– Папа…

– Я хочу видеть сына.

Его требование прозвучало так, будто это было не только возможно, но и совершенно логично. Я хочу есть. Хочу быстренько принять душ. Все нормально. Все нормально. Нет, это не нормально! Томас почесал ладонь, разглядывая обвисшую кожу и проступившие вены, и добавил:

– Кстати, Итти о тебе спрашивал. Как он там тебя называл в детстве? Какое-то жуткое прозвище… Ах да, Миттак! Забавный он был малыш, правда?

Нет, захотелось крикнуть Амине, вовсе нет, не был он забавным малышом, но внезапно у нее закружилась голова, а руки и ноги стали как будто невесомыми.

– А Сунил сказал, что мечтал стать танцором, – продолжал Томас.