Эли Фрей - Мой лучший враг

Насчет двух тупых куриц…

Разъяренные и красные от злости мамашки сидят и кудахчут друг на друга. А начиналось все довольно мирно. Обе женщины сидели белые как мел и своими плотно сжатыми губами показывали всем, что разговаривать с «этими людьми» ниже их достоинства. Лучше бы они продолжали в том же духе. Естественно, эти павлины с клеймом юриста на лбу не смогли решить вопрос мирно, хотя бросались друг в друга какими-то заумными фразами. Мамашкам стало скучно их слушать, и они начали бросаться друг в друга фразами попроще да покрепче. Стасу стало смешно: «Просто цирк какой-то! Только девчонку жалко… Нахрена же все-таки ее сюда позвали?»

Исход встречи Стасу был понятен еще до ее начала. Все переругаются да разойдутся. Другая сторона пообещает Стасу двадцать лет тюрьмы, а Томе, в свою очередь, посоветуют меньше врать да обратиться к психотерапевту. Примерно этим и оканчивается встреча. Только Томина мама все портит. Когда Стас встал с места и пошел к двери, она обращается к нему:

– Стас, пожалуйста, скажи мне, за что? Я – мать. Мне нужно это знать. За что ты так обошелся с моей дочерью?

В ее голосе слышится не злость и ненависть, а полная безнадега, и это заставляет Стаса остановиться. Пару секунд он стоит спиной ко всем. Потом оборачивается. Ухмыляется и дерзко смотрит в глаза матери Томы:

– Да просто потому, что я злобная психованная мразь, и только-то.

Он выходит, не дожидаясь ответа. Там, на улице, где никого нет, его взгляд меняется. Теперь он отражает одно-единственное чувство, которое заполонило его сущность целиком.

Он рассказал им все. Он сделал это не потому, что раскаивался или таким образом хотел получить прощения. Нет. Ему плевать на то, что с ним будет. Плевать на адвокатов, на деньги своего отца. Плевать на исход дела и на решение суда. Он сделал то, что хотел сделать, ничего не прося взамен. Он всегда делает то, что хочет.

Он с удивлением прислушивается к новому чувству. Несмотря на то что этот приход связал его по рукам и ногам… несмотря на то что теперь он привязан и к дому, и к суду, и черт знает к чему еще… Что его мечта уехать отсюда и начать жизнь заново развеялась как дым… Несмотря на все, он чувствует, что ничто больше не держит его. Ничто не сдавливает железным кольцом… там, внутри… Это чувство – освобождение.

Да. Он наконец-то отпущен.

Яростно пилю прутья. Вымещаю на них всю свою злость. В голове снова и снова возникают воспоминания об этой бредовой встрече двух воюющих семейств. Лучше бы меня не было там. Лучше бы я не видела Его там. Его вид, его взгляд – все говорило о том, что Оно ничуть не раскаивается. Зачем, зачем я согласилась присутствовать на встрече? Наверное, потому что где-то там, в глубине души, еще сомневалась – правильно ли я поступаю? Мне хотелось убедиться в этом. И встреча доказала мне в десятый, нет, в сотый раз, что Оно представляет собой на самом деле.

Ненавижу! Ненавижу Его! От мыслей о Нем все тело пробирает неприятная дрожь.

Очень жарко, солнце будто прожигает кожу. Пахнет сосновыми иголками и строительной пылью. Запах щекочет нос, я часто чихаю. Откидываюсь назад.

– Устала, – говорю я.

– Давай я тебя сменю, – приходит на помощь Серега. Я отхожу в сторону, сажусь под тень от бетонных плит. Ура! Прохлада!

Здесь же под плитой сидит Рома.

– Водицы? – протягивает он мне бутылку.

Я жадно пью.

Завтра родители отвезут меня в Москву, где я пробуду какое-то время. Мама считает, что смена обстановки пойдет мне на пользу. Она уже расписала мои визиты к разным врачам и в настоящее время упорно работает над планированием моего оставшегося свободного времени. Я с тоской смотрю на Серегу около Ямы. Там, в Москве, моя цель будет так далеко от меня… Сколько еще нужно времени, чтобы распилить прутья? Мысли об этом преследуют меня. Я хочу, чтобы побыстрее наступил конец. А мой отъезд затормозит все дело – я не могу этого допустить.

Друзья обещают мне продолжать работать. В конце дня мы прощаемся. Вечером я собираю рюкзак с вещами. Ложусь под кровать – бабушка стерла глаза на стене, но я знаю, что они все еще там. И только под кроватью они не наблюдают за мной. Ночью я просыпаюсь от собственного крика, вскакиваю и больно ударяюсь о низ кровати. Снова снился какой-то сон. Глаза, кролики и черная земля – все это вертелось в голове бешеной каруселью.

Вещи собраны. Я прощаюсь с бабушкой и сажусь в машину.

Я вхожу в московскую квартиру, которая стала мне совсем чужой. Все здесь чужое, мне не хочется оставаться здесь.

Дни, которые я провожу в Москве, напоминают мне череду ночных кошмаров. Меня будто разрывают на части. Меня водят по врачам – терапевты, психологи, неврологи сменяются один за другим. Они проводят со мной какие-то дурацкие тесты, задают глупые вопросы, исследуют мое тело, мою реакцию на те или иные вещи.

Бесконечные вопросы, нагромождение пустых фраз… Мне это не нужно. Хочу куда-нибудь спрятаться, чтобы никого не видеть и не слышать.

В свободное от врачей время дома мама судорожно начинает выдумывать разные способы меня развлечь, занять каким-нибудь делом.

– Я придумала, – радостно кричит она и вскакивает с дивана. – Мы будем делать ремонт!

Я лишь тяжело вздыхаю.

– Конечно же! Ремонт – это то, что нам сейчас нужно больше всего! Эти обои давно пора менять!

Мама подбегает к стене и срывает довольно большой кусок обоев. Вопросительно смотрит на меня и срывает еще один.

– Ну же! Давай, попробуй!

Я неуверенно подхожу к стене и отрываю маленькую полосочку. Ощущение мне нравится. Я тут же хватаю за другую полосу и тяну ее вниз. Улыбаюсь. Мама воодушевляется.

– Ну же! Давай сорвем их все!

Мы начинаем срывать обои. Потом мама подбегает к окну.

– А эти занавески давно пора освежить!

Я тоже подхожу к окну. Мы возбужденно тянем за ткань вниз, и занавеска слетает вместе с карнизом. Мы с мамой удивленно смотрим друг на друга и начинаем смеяться. Эту картину застает пришедший с работы дядя Костя.

Кажется, мамина идея приходится ему по вкусу.

На следующий день мы идем в строительный магазин выбирать новые обои и занавески. Мы ходим по магазину стройматериалов. Мама с дядей Костей впереди, я тоскливо плетусь сзади. Выбирать обои мне скучно. Я тихонько ускользаю от них. Медленно прохаживаюсь по разным отделам. Мимо меня проплывают инструменты, ламинат, напольная плитка… Дохожу до ванн. Не очень понимая, зачем я это делаю, ложусь в одну из ванн и смотрю вверх. Над головой висят десятки люстр. Светящиеся лампочки напоминают мне звезды.

Я слышу шаги – ко мне подходит продавец. Он неуверенно топчется на месте.

– Девушка, что вы делаете?

– Жду, – спокойно отвечаю я.