Орхан Памук - Мои странные мысли

– Теперь послушайте меня: попробуйте только еще раз меня напугать, я вам так врежу; мне плевать, какие вы большие стали, – сказала я.

Три дня спустя Бозкурт снова пошутил подобным образом, я влепила ему затрещину, как и обещала. Теперь он больше не разговаривает с матерью. Мой сын страдает от безответной любви. Вскоре он покинет нас и отправится в армию; я волнуюсь за него.

Самиха.Когда Сулейман явился в ночь землетрясения с женой и детьми, я поняла, как сильно его ненавижу. Я ушла наверх в свою комнату на покосившемся третьем этаже и не спускалась вниз. Буйное семейство Сулеймана провело в саду две ночи, постоянно шумя, пока наконец не вернулось в Шишли. Сулейман приходил в сентябре еще несколько раз («Сегодня ночью будет еще одно землетрясение!»). Они спали в саду, в эти дни я даже не собиралась спускаться.

Последнее, чем рассердил меня Сулейман, было то, что Коркут отправил его просить руки Фатьмы для Бозкурта. Они ничего мне не сказали. Я поняла, что Бозкурт с Тураном совершили какую-то глупость, когда заметила, что Фатьма и Февзие приезжают на Дуттепе, только когда Бозкурта там нет. В конце концов Ведиха мне все рассказала. Конечно, я была горда тем, что Фатьма сказала «нет». Каждые выходные я забираю девочек с подготовительных курсов и с Ведихой вечером веду их в кино.

Той зимой я делала все, что могла, чтобы обеспечить хорошую подготовку Фатьмы к вступительным экзаменам. Ведиха не могла не обидеться на то, что Фатьма отказала ее сыну прямо перед его уходом в армию; чем больше она пыталась замаскировать свои чувства, тем более очевидными они становились. Так что я начала встречаться с девочками в кондитерских, булочных и в «Макдоналдсах». Я брала их в торговые центры: мы рассматривали магазины, не покупая ничего, просто гуляли в ярком свете, чувствуя, что в нашей жизни готовится что-то новое, а когда уставали, то говорили: «Давайте посмотрим еще один этаж и пойдем вниз, поедим кебаб».

Канун Нового, 2000 года Фатьма и Февзие провели возле телевизора, ожидая отца, который должен был вернуться домой после продажи бузы. Мевлют пришел в одиннадцать; он посмотрел с ними телевизор; они поели жареную курицу и картошку. Обычно они никогда не говорили со мной об отце, но Фатьма рассказала о той ночи.

Фатьма успешно сдала вступительные экзамены в начале июля. Я ждала ее за дверью. Все матери, отцы и братья сидели на длинных низких заборчиках по сторонам входа в старинное здание, где шли экзамены. Я смотрела в сторону дворца Долмабахче и курила. Выйдя с экзамена, Фатьма выглядела усталой, как и все остальные, но уверенной в себе.

Мевлют был горд тем, что его дочь окончила школу без необходимости повторно сдавать экзамены и поступила в университет на факультет туристического менеджмента. Известие об академических успехах дочери Мевлюта вскоре разлетелось среди бывших продавцов йогурта и жителей Бейшехира, состоявших в ассоциации мигрантов. Сулейман специально явился, чтобы поздравить двоюродного брата; он сказал, что главное достояние человека в этом городе – образованный ребенок.

В первый учебный день Мевлют проводил дочь до входной двери университета. Это была первая высшая школа туристического менеджмента в Стамбуле: она концентрировалась как на менеджменте и экономике туристической индустрии, так и на практике обслуживания гостей. Факультет располагался в Лалели, в перестроенном средневековом постоялом дворе. Мевлют мечтал продавать бузу в этих красивых старинных районах. Однажды по пути из дома Святого Наставника он прошагал целый час от Чаршамбы до факультета дочери. В этой части города по ночам было еще тихо.

В январе 2001 года, четыре месяца спустя после начала занятий, Фатьма рассказала отцу о знакомом юноше. Он был с того же факультета, но на два года ее старше. Его намерения были серьезными. Он был из Измира. (Сердце Мевлюта ёкнуло.) Они оба хотели в жизни одного – получить университетскую степень и начать работать в туристическом бизнесе.

Мевлют не мог поверить, что дочь так быстро повзрослела. В то же время он сообразил, что Фатьма выйдет замуж позже, чем девушки из их семьи.

– Ты слишком опаздываешь, в твоем возрасте твоя мать и тетки уже имели по двое детей! – пошутил Мевлют, страдая от собственной шутки.

– Вот почему я намерена выйти замуж прямо сейчас, – сказала Фатьма.

В ее ответе Мевлют увидел всю ее решимость покинуть дом как можно быстрее.

В феврале из Измира в Стамбул родители парня приехали просить руки Фатьмы. Мевлют выбрал день, когда клуб был вечером свободен, и занял его для приема сватов, попросив несколько лишних стульев в кофейне через дорогу. Все знакомые с Дуттепе пришли на тот вечер, кроме Коркута с сыновьями. Мевлют знал, что никто из его родственников не появится на самой свадьбе, которую назначили в Измире на начало лета. Именно на помолвке дочери Мевлют впервые за долгое время увидел Самиху: в отличие от всех других собравшихся женщин, ее платок и пальто не были ни блеклыми, ни темными; новый платок темно-синего цвета был в тон пальто и повязан свободно. Мевлюту показалось, что Самиха, может быть, не хочет больше носить платок. Фатьма не всегда носила свой платок и снимала его каждый раз, когда шла в университет [72].

Мать жениха платка не носила. Мевлют видел, как его дочь стремится стать частью той семьи. Дома Фатьма обняла его, поцеловала и всплакнула о том, что покидает жилище, в котором провела все свое детство, но через несколько минут Мевлют застал ее погруженной в мечты обо всех радостях новой жизни с мужем. Он узнал, что дочь и его будущий зять подали заявление о переводе на факультет туристического менеджмента в университет Измира. Два месяца спустя пришел ответ, что их заявление принято. Таким образом, всего за три месяца было решено, что после свадьбы в начале лета Фатьма и Бурхан (так звали будущего зятя Мевлюта, высокого и тощего как жердь, с глуповатым выражением на лице) переедут в квартиру в Измире, принадлежащую семье жениха, и поселятся в том городе.

Из всей стамбульской семьи Фатьмы только ее отец Мевлют и сестра Февзие поехали на свадьбу в Измир. Мевлюту Измир понравился: этот город представлял уменьшенную копию Стамбула, более южную, с пальмовыми деревьями. Бедные районы с гедже-конду располагались прямо у бухты. На свадьбе Мевлют видел, как Фатьма прижимается к мужу, когда они танцуют – как в кино, – и был смущен, но и немного растроган. В автобусе по пути в Стамбул Мевлют и Февзие не сказали друг другу ни слова. Голова дочери лежала у него на плече, и, пока она спала всю долгую ночную дорогу, запах ее волос делал Мевлюта счастливым.