Орхан Памук - Мои странные мысли

– Хорошо. Я сделаю добрый поступок и совершу ваш никах завтра. Куда мне прийти?

– Можем ли мы с вами просто сделать никах здесь, чтобы мне не приводить девушку? – спросил Мевлют, осматривая пыльный магазин.

– Я не беру платы за саму церемонию, но взимаю за использование комнаты.

Райиха.После того как Мевлют ушел, я вышла и купила у уличного продавца два килограмма немного перезрелой, но недорогой клубники, а еще сахар в бакалейном магазине и, до того как Мевлют вернулся, вымыла клубнику и начала варить варенье. Когда он вернулся, то обрадовался, почувствовав сладкий клубничный запах, но даже не попытался приблизиться ко мне.

Вечером он сводил меня на двойной сеанс в кинотеатр «Ляле». В перерыве между первым фильмом, в котором играла Хюлья Кочийгит, и вторым, в котором играла Тюркян Шорай, когда воздух в кинотеатре был таким влажным, что сиденье, казалось, промокло, он сказал мне, что мы поженимся завтра, и я немного всплакнула. Однако второй фильм я посмотрела внимательно. Я была так счастлива.

Когда фильм закончился, Мевлют сказал: «Пока твой отец не даст благословения или пока тебе не исполнится восемнадцати, давай, по крайней мере, будем уверены, что женаты в глазах Аллаха, так чтобы никто уже не мог разлучить нас… Я знаю одного торговца металлоломом. Никах пройдет в его лавке. Он сказал, что тебе нет нужды приходить… Все, что тебе надо сделать, – это дать кому-нибудь полномочия действовать от твоего имени».

– Нет, я хочу быть там, на церемонии, – сказала я, нахмурясь. Но затем улыбнулась, чтобы Мевлют не волновался.

Вернувшись домой, Мевлют и Райиха вели себя, пока переодевались в свои ночную рубашку и пижаму, словно два незнакомца, вынужденные жить в одном гостиничном номере в провинциальном городке. Стараясь не глядеть друг на друга, они выключили свет и осторожно легли рядом в кровать, убедившись, что между ними остается немного места; Райиха вновь легла спиной к Мевлюту. Он ощущал смесь радости и страха, и как только он подумал, что это волнение не даст ему заснуть всю ночь, как тут же заснул.

Проснувшись среди ночи, он обнаружил, что погрузился в густой клубничный запах кожи Райихи и аромат детского печенья от ее шеи. Они оба вспотели в духоте и стали жертвами прожорливых комаров. Их тела обнялись сами собой. Глядя на темно-синее небо и неоновые огни вдали, Мевлют ненадолго представил, как будто они плывут где-то вне мира, в сказочном месте, в невесомости, но тут Райиха сказала: «Мы еще не женаты» – и оттолкнула его.

От официанта, которого он знал по ресторану «Карлыова», Мевлют услышал, что Ферхат вернулся с военной службы. На следующее утро один из двух парней-посудомойщиков из Мардина отвел его туда, где остановился Ферхат, – в дешевую гостиницу для холостяков на Тарлабаши. Ферхат жил здесь с официантами на десять лет моложе его самого и с курдскими и алевитскими ребятами из Тунджели и Бингёля, едва окончившими школу и уже мывшими в ресторанах посуду. Мевлют решил, что это зловонное, душное место не подходит для Ферхата, и ему стало жаль его, так что он почувствовал облегчение, когда узнал, что Ферхат все еще проводит много времени в доме родителей. Мевлют видел, что Ферхат играет роль старшего брата для парней в этом общежитии и что там к тому же вовсю процветают контрабанда сигарет, которая стала почти невозможной после переворота, и торговля травкой. В общежитии царил дух политического возмущения и солидарности, однако лишних вопросов Мевлют задавать не стал. Увиденное и перенесенное на военной службе, а также истории, которые он слышал от знакомых, которых посадили и пытали в Диярбакыре, произвели неизгладимое впечатление на Ферхата, приблизив его к политике.

– Тебе надо жениться, – посоветовал Мевлют Ферхату.

– Мне надо найти городскую девушку и сделать так, чтобы она влюбилась в меня, – сказал Ферхат, – или сбежать с девушкой из деревни. На женитьбу у меня денег нет.

– Я сбежал с девушкой, – признался Мевлют. – Так что и ты можешь. Потом мы начнем вместе дело, откроем магазин и разбогатеем.

Мевлют поведал Ферхату несколько приукрашенную историю о том, как он украл Райиху. В ней не фигурировали ни Сулейман, ни его фургон. Мевлют сказал, что они бежали, держась за руки, по грязи и по горам, целый день, всю дорогу до вокзала Акшехир, пока ее отец гнался за ними.

– Райиха так красива, как описывалось в письмах? – спросил взволнованно Ферхат.

– Она даже красивее и умнее, – сказал Мевлют. – Но семья девушки, Вуралы, Коркут, Сулейман, они продолжают нас преследовать даже в Стамбуле.

– Чертовы фашисты, – сказал Ферхат и немедленно согласился стать свидетелем на их свадьбе.

Райиха.Я надела длинное платье с цветами и под него чистые джинсы. На голове завязала лиловый платок, который купила в каком-то из переулков Бейоглу. Мы встретились с Ферхатом в кафе «Кара-Дениз» на Истикляле. Ферхат оказался высоким, вежливым человеком с высоким лбом. Он угостил нас вишневым соком.

– Поздравляю, сестрица, ты выбрала себе хорошего мужа, – сказал он. – Он иногда бывает странным, но у него золотое сердце.

Когда мы пришли в лавку, торговец металлоломом нашел другого свидетеля в соседней бакалее. Он открыл ящик и достал потертую конторскую книгу с османской надписью на обложке. Раскрыв ее, он тщательно записал наши имена, а также имена наших отцов. Мы знали, что эти записи не имеют официального значения, но были впечатлены зрелищем, как этот человек тщательно записывает все арабскими буквами.

– Сколько ты заплатил за выкуп невесты? Сколько ты заплатишь, если вы разойдетесь? – спросил торговец металлоломом.

– Какой еще выкуп? – сказал Ферхат. – Он девушку украл.

– Сколько ты заплатишь ей, если разведешься с ней?

– Только смерть разлучит нас, – сказал Мевлют.

Другой свидетель сказал:

– Просто напиши, что за одно – десять золотых монет султана Решада [48]и семь золотых турецких лир за другое.

– Это слишком много, – сказал Ферхат.

– Похоже, я не смогу провести эту церемонию в полном уважении к законам шариата, – сказал торговец металлоломом, уходя к весам в передней комнате лавки. – Любая физическая связь, которая могла иметь место без заключения религиозного союза, считается прелюбодеянием. В любом случае девушка слишком молода.

– Я не слишком молода, мне семнадцать! – сказала я, показывая ему свидетельство, которое я забрала из шкафа моего отца.

Ферхат отвел торговца металлоломом в сторонку и положил ему в карман деньги.

– Теперь повторяйте за мной, – сказал торговец металлоломом.

Мевлют и я посмотрели друг другу в глаза и повторили длинную череду арабских слов.