Орхан Памук - Мои странные мысли

– Где Самиха? Как ты думаешь, она вернется ко мне? Скажи правду, Мевлют.

– Выбрось эту девушку из головы, – сказал Мевлют, недолго помолчав.

– Можно ли перестать думать о ней! Ты и мой брат женились на двух сестрах, прекрасно. Но я обломался с третьей сестрой. Чем больше я хочу забыть Самиху, тем больше думаю о ней. Я не могу перестать думать о ее глазах, о том, как она ходит и разговаривает, о том, как она красива. Что мне делать? Кроме нее, я могу думать только о том человеке, который причинил мне это унижение.

– Кто это?

– Сукин сын, который украл у меня Самиху средь бела дня. Я не знаю, кто он. Скажи мне правду, Мевлют. Я отомщу этому ублюдку. – Сулейман поднял свой стакан, как бы предлагая мир, и Мевлют тоже неохотно допил свою ракы. – Аааах… как раз то, что нужно, – довольно протянул, глотнув ракы, Сулейман. – Правда?

– Если бы мне не надо было работать ночью, я бы выпил еще одну… – сказал Мевлют.

– Мевлют, ты годами называл меня националистом и жалким маленьким фашистом, а теперь напоминаешь тех, кто так опасается согрешить, что боится ракы. Что случилось с этим твоим другом-коммунистом, который пристрастил тебя к вину? Как там этого курда звали?

– Хватит о старом, Сулейман, лучше расскажи о деле.

– А каким делом ты бы хотел заниматься?

– Ага… Значит, нет никакого дела, есть… Ты просто пришел сюда, чтобы выпытать у меня, кто увел Самиху.

– Ты вообще уже должен торговать своим пловом на мотогрузовике от «Арчелика» [53], – сухо сказал Сулейман. – Их продают в рассрочку. Мевлют, если бы у тебя были деньги, то какой магазин ты хотел бы открыть и где?

Мевлют знал, что не должен всерьез воспринимать вопрос, но не смог удержаться:

– Я бы открыл магазин бузы на Бейоглу.

– Разве буза пользуется спросом?

– Я уверен, что каждый, кто попробует бузу, обязательно вернется еще попробовать, если только ее правильно готовить и подавать, – горячо сказал Мевлют. – Я с тобой говорю, как капиталист… У бузы прекрасное будущее.

– Это товарищ Ферхат дает тебе такие капиталистические советы?

– То, что люди пьют мало бузы сегодня, не значит, что они не будут пить ее завтра. Ты ведь слышал историю про двух сапожников, которые поехали в Индию? Один из них сказал: «Люди здесь везде ходят босыми, они не станут покупать обувь» – и вернулся домой…

– У них там что, своих капиталистов не хватало? – перебил Сулейман.

– …а другой сказал: «Здесь полмиллиарда босых людей, это гигантский рынок», – продолжал Мевлют. – Так что он упорно трудился и в итоге разбогател, продавая в Индии обувь. Если я теряю в деньгах, продавая плов с нутом днем, то потом, вечером, более чем не внакладе с бузой.

– Ты, как видно, стал настоящим капиталистом, – хмыкнул Сулейман. – Но позволь напомнить тебе, что буза была популярна в османские времена, потому что тогда пили ее вместо спиртного. Буза – это одно, а обувь для босых индусов – другое… Нам больше не надо обманывать себя, представляя, что в бузе нет алкоголя. Теперь пить спиртное все равно можно.

– Нет, пить бузу не значит обманывать себя. Все ее любят, – сказал Мевлют, возбуждаясь. – Тем более если продавать ее в чистом магазине в хорошей обстановке… Что за работу предлагает мне твой брат?

– Коркут не может решить, оставаться ли ему со старыми друзьями из национал-идеалистов или выдвинуться кандидатом от Партии Отечества, – вздохнул Сулейман. – А теперь скажи, почему ты посоветовал выбросить Самиху из головы?

– Потому что все кончено, она сбежала с другим, – заплетающимся языком пробормотал Мевлют. – Нет ничего сильнее любви.

Он вздохнул.

– Если ты не хочешь помочь мне, то знай, что есть те, кто поможет. Теперь взгляни на это. – Сулейман достал из кармана потрепанную черно-белую фотографию и передал ее Мевлюту.

На фотографии была женщина с темным и слишком сильным макияжем вокруг глаз, которая что-то пела в микрофон. Выражение ее лица свидетельствовало о пресыщенности. Она была одета консервативно и была не очень красива.

– Сулейман, эта женщина по меньшей мере на десять лет старше нас!

– На самом деле всего на три или четыре. Если ты ее встретишь, то вообще не дашь ей больше двадцати пяти. Она очень хорошая, все понимает. Я вижу ее пару раз в неделю. Не говори об этом Райихе или Ведихе и, главное, Коркуту. У нас с тобой много секретов, да?

– Но разве ты не хотел бы остепениться с порядочной девушкой? Разве Ведиха не собиралась подыскать тебе хорошую девушку? Что это за певичка?

– Я все еще холостяк, я ведь не смог жениться. Не завидуй.

– Чему мне завидовать? – спросил Мевлют.

Он уже понял, что нет никакой работы от Коркута и что Сулейман пришел сюда просто для того, чтобы выудить у Мевлюта сведения о Самихе, в точности как Райиха и предвидела.

– Да ладно, садись, побудь еще несколько минут. Сколько стаканов бузы ты надеешься продать сегодня вечером?

– Я выхожу с двумя бидонами, налитыми до половины. Я уверен, что распродам все до конца вечера.

– Отлично, я покупаю у тебя полный бидон. Сколько это будет чашек? Конечно, ты мне небольшую скидку сделаешь.

– Зачем тебе это?

– Я покупаю у тебя бидон бузы, чтобы ты побыл здесь со мной, составил мне компанию и не шел мерзнуть на улицы.

– Мне не нужна твоя благотворительность.

– Но мне очень нужна твоя дружба.

– Хорошо, можешь заплатить мне за треть бидона, – сказал Мевлют. – Я не стану на тебе зарабатывать. Это покроет себестоимость. Не говори Райихе, что я остался здесь с тобой выпивать. Что ты хочешь сделать с бузой?

– Что мне с ней делать? – сказал Сулейман, задумавшись. – Я не знаю… Я отдам ее кому-нибудь… Или просто вылью ее.

– Куда?

– Что значит «куда»? Она моя, так? Вылью в туалете.

– Стыдно, Сулейман.

– В чем дело? Ты что, не капиталист? Я плачу тебе за нее.

– Сулейман, все твои деньги, которые ты зарабатываешь в Стамбуле, впрок тебе явно не идут.

– Можно подумать, твоя буза священна, или что-то в этом духе.

– Да, буза священна .

– Эту твою бузу просто кто-то придумал, чтобы мусульмане пить могли, это гребаное пойло маскирует алкоголь, все об этом знают.

– Нет, – сказал Мевлют. – В бузе нет алкоголя.

Он ощутил, что ему удалось совладать с собой, и на его лице появилось выражение полного спокойствия. За шестнадцать лет торговли Мевлют говорил ложь про бузу людям двух видов:

1. Консервативным покупателям, которые и бузы выпить хотели, и при этом хотели быть уверенными, что не совершают греха. Умные из них знали, что в бузе есть алкоголь, но вели себя так, будто смесь, которую продавал Мевлют, была особым изобретением, вроде диетической колы, а если в ней есть алкоголь, то, значит, Мевлют солгал и грех на нем.