Инга Киркиж - Орша

— Хлянь, какие у меня уши холодные.

Грею ладонями.

— Надел бы ты свитер.

— Не, не надо.

В другой раз у него холодные руки, коленки, спина… Васька выпрашивать тепло стесняется. И получать тоже. Его обнимешь — замирает, как зверушка. Аж не дышит. А потом начинает смеяться и рассказывать что-то, чтобы меня повеселить. Как медведь в мультфильме пернул в прорубь и всплыла дохлая рыба. Ужасно смешно.

Уезжала на четыре дня в Минск. Пацаны соскучились, встретили с визгом, повисли на руках, даже диковатый Васька. Ванька, услышав, что я называю Василия милым и дорогим, взревновал. Пока шли в поликлинику и обратно, плелся сзади. Дома его душа не вынесла, и он пнул Василия ногой. А я его за это отругала. Ванька погрузился в бездну страдания. Выгреб из закромов мои подарки, сложил мне на подушку, одел куртку с шапкой и начал с громким сапом натягивать ботинки.

— Вань, ты куда собрался?

Тишина — мужчины уходят молча. Я села рядом с ним на корточки, обняла.

— Да ладно тебе. Давай поговорим.

Ткнулся в меня лбом и молчит.

— Пообещай мне, что не будешь больше драться с Васей.

Ванька напрягается — это с моей стороны подло, потому, что вилка. Ванька мне отказать не может, но и свое слово держит, как железное. Он уже проспорил мне все свои пестрики. Причем тупо так, на кино. В том эпизоде по лесу гуляла беззаботная пейзанка и искала козочку.

— Сейчас ее сожрет монстр, — сказала я, а Ванька позволил себе не поверить.

Ударили по рукам. Я поставила на кон тазик вафель, а он все свои пестрики. Это была чистая с моей стороны подстава, и ставки не равны, но я ведь не надеялась на исполнение контракта. Думала, ну так — пару раз максимум сдержу его истерики и то хорошо. Но я о-о-о-очень не дооценивала Ваньку. С тех пор, когда чудище утопило пейзанку в болоте, Ванька закатил всего один пестрик, да и то так быстро его свернул, что сказал потом, будто это не считается.

— Ну пообещай, Ваня. Я ж не просто так прошу, я хочу, чтобы ты счастливый был. Злые люди тяжело живут, а добрые легко.

— Я злой, — всхлипывает Ванька.

— Все мы тут не подарки. В каждом две собаки — добрая и злая. Какую кормим, та и растет. А ты очень добрый. Ты даже кошку никогда не обижаешь. Покорми свою добрую собаку — принеси мне дров, раз оделся.

Ванька нагрузил дровами санки, втянул их в сени и перетаскал к печи. Гора получилась огромная, дверца еле открывалась и к умывальнику не пройти.

— Зато теперь тебе надолго хватит, — сказал Ванька, а потом спросил:

— Инга, как нужно жить?

Эх, Ванька… Знала бы я это — не сидела б тут с тобой.

Сегодня вышла в огород и вдруг осознала, что впервые вижу его ранне-весенним. Я жгла старую картофельную ботву, тетка выгребала из сарая навоз, Евгения сажала цветочки, а Ванька бегал вокруг костра и орал «Гори-гори ясно, чтобы не погасло» — помогал, колдовал. Спросила бы меня сейчас бабушка, я бы сказала ей, что живу так, чтобы моя душенька была спокойна. И она безмятежно спокойна. Вот только сны снятся мутные, я в них все чего-то ищу, куда-то бегу, кого-то теряю. Хочется верить, что не себя.

У мамаши Лапезо с приходом весны началась вторая молодость. Это она сказала нам сама, когда шла мимо. Ванька не видел ее полгода. Завизжал от радости, кинулся, ткнулся лбом в живот. Мамаша Лапезо ласково оттолкнула его ногой и сказала, что ей ужасно некогда, она выходит замуж. А вообще, позвонить можно? Весна, йотпать — любовь и прочие глупости. У Ваньки потом случилась истерика. Не, он маме ничего, кроме досвиданья, не сказал, к ней у него претензий не было. Истерика случилась из-за выброшенной куртки, которую перед самым приютом ему подарила мама. Куртка была явно подобрана на помойке и пошита из дырок. К тому же мамаша Лапезо опоздала с ней года на два, и из рукавов подарка Ванькины руки торчали чуть не по локоть. Но эти аргументы на Ваньку не подействовали.

— Да, — орал он. — Куртку выбросили, и меня в приют сдайте! Давайте! Валяйте! Мне все равно!!!

Ольга от удивления сперва накричала на Ваньку, а потом ревела на кухне и утиралась полой садовой куртки. Лицо у нее было черным от земли.

Кошка поймала мышку и с удовольствием ее мучила. Отпускала на пару шагов и снова ловила, подбрасывала в воздух, поддавала когтями, заставляла жертву бороться за жизнь. Но мышь попалась религиозная. Она не пыталась противиться злу, а только молилась и тряслась так, что под ней вибрировал пол. Мы с теткой сидели в первых рядах амфитеатра и изо всех сил делали вид, что ничего не замечаем — пили свой утренний кофе. Потому что ну куда нам в хозяйстве мышь? Один вред и потрава. А кошка что? Кошка делает свою работу. Методы у нее, конечно, инквизиторские, ну тут уж против природы не попрешь. Я согласилась с теткой, но когда ее вызвали к телефону, все-таки выпихнула кошку в коридор. Мышь устало отползла в угол, решив там дождаться кошку и принять-таки мученическую смерть. Я взяла ее тряпкой и вынесла на веранду. Мышь долго не верила своим глазам. Озиралась и нюхала воздух. Потом флегматично побрела прочь и сгинула в половой щели. Кошка так и смогла поверить в мое предательство. Вернувшись на кухню, она методично проверила все углы и ботинки, перевернула вверх подошвой каждый тапок. Загрустила было, но нашла утешение в свалившейся сверху манне небесной сосиске. Утешилась и легла спать. А мы с теткой взяли лопаты и ушли в огород копать. А мышь сделала из щепки и кошачьего уса гусли и отправилась по погребу петь своему серому народу песнь о Чудесном Спасении.

Моя велеречивая тетушка с питерским юридическим образованием здесь, в провинции активно пробует себя в разных амплуа. Она уже подняла в округе цены и на коз и на молоко, а теперь выдает замуж соседку. Соседка разменяла седьмой десяток и призадумалась о том самом последнем стакане воды, которым, как считает традиция, обеспечить тебя может только супруг(а). Она созрела и готова идти замуж хоть за козла, хоть за Толика-алкоголика, живущего от нас через дом. А потому наняла Ольгу свахой. Женихов для соседки тетка не вставая со стула присмотрела 2 штуки — в пару к Толику-алкоголику еще и Вовку Салтановича, тоже записного пьяницу, но в отличие от Толика, оснащенного такой бесполезной в хозяйстве штукой, как развитый речевой аппарат.

— С ним, есть о чем поговорить, — говорила тетка на презентации товара. — С Толиком весь разговор бля да нахуй, а этот мужик с образованием. А то, что бабы у него дохли, так это потому, что алкоголички попадались. Пили и дохли. И кстати, неправда, не все дохли — первая ушла в религиозную секту и до сих пор жива.

Соседка позитивно восприняла рекламную компанию и дала добро на следующий шаг: пойти к Вовке и Толику и узнать, не хотят ли они жениться. В качестве платы за услуги она отдала нам коллекцию модной одежды 60-80хх годов. Платья эти, как и сама соседка, безнадежно устарели, но будучи сшитыми из высококачественных советских тканей, имеют массу шансов на будущее — от перелицовки на авоськи до продажи в московском ретро-бутике.