Даниэла Стил - В тихой гавани

— Не знаю, — прошептала она в ответ.

— Может, позвонить кому-нибудь… попросить помочь? — Мэтт все еще гадал, не позвонить ли по телефону 911.

Можно было бы позвонить Андреа, ведь она, как-никак, ее самая близкая подруга, но тут какое-то шестое чувство, которому он раньше не доверял, подсказало ему, что лучше никому не звонить.

— Нет, нет, не надо. Со мной все будет в порядке… просто нужно какое-то время.

— Неужели у вас нет ничего… каких-нибудь таблеток наконец, чтобы успокоиться?

Честно говоря, ему самому не нравилась эта идея. Представив себе наглотавшуюся таблеток Офелию, одну в доме, когда рядом никого, кроме Пип, Мэтт тяжело вздохнул.

Его слова подействовали на Офелию как удар кнутом.

— Мне не нужно никаких таблеток! Я и так уже мертва! Они убили меня! — Теперь она снова рыдала в голос.

— Кто?! Кто убил вас?

— Не хочу… К чему теперь об этом говорить? Теда все равно уже нет.

— Знаю… — Все оказалось гораздо хуже, чем он мог себе представить. На мгновение в голове у Мэтта мелькнула дикая мысль, что она напилась.

— Нет, вы не поняли — он ушел. Навсегда! Рассеялся как дым! И наш брак тоже. Теперь я уже гадаю, а был ли он вообще? — То, что рассказала ей Андреа, уже ничего не значило.

— Понимаю, — тихо проговорил Мэтт больше для того, чтобы успокоить Офелию.

— Ничего вы не понимаете! Да и я тоже. Видите ли… я нашла письмо.

— От Теда?! — По голосу Мэтта чувствовалось, что он потрясен. — Предсмертную записку? — У него вдруг мелькнула ужасная мысль: а что, если он подстроил двойное самоубийство?! Это все объясняет! Так вот почему Офелия в таком состоянии! Господи, любая женщина на ее месте просто сошла бы с ума!

— Это не самоубийство, а… убийство.

Ему вдруг показалось, что она бредит. Но теперь он уже почти не сомневался, что произошло что-то ужасное.

— Офелия, послушайте, вы сможете потерпеть до утра?

— А что, у меня есть выбор? — горько усмехнулась она. Голос у нее был, как у умирающей.

— Выбора нет — во всяком случае, пока у вас на руках Пип. А решить вам нужно только одно: хотите ли вы, чтобы я приехал, или нет?

И вдруг ему страшно не захотелось никуда ехать. Но не объяснять же это Офелии, сердито подумал он, тем более когда она в таком состоянии?! Ничего, это подождет.

— Я потерплю до утра, — прошептала она. Какая теперь разница? Для нее — никакой…

— Я хочу, чтобы завтра вы с Пип прямо с утра приехали ко мне. — Именно так они и планировали. Но теперь Мэтт сильнее, чем когда-либо, хотел, чтобы она приехала. А если она откажется, тогда он приедет к ней, решил он.

— Не знаю, смогу ли я. — Офелия не кривила душой — она и в самом деле просто не могла представить себе, как сядет за руль и поедет в Сейф-Харбор. Впрочем, Мэтт тоже уже об этом подумал, и ему стало страшно. Она явно не в том состоянии, чтобы вести машину.

— Что ж, тогда я сам приеду. Я позвоню утром. И еще позвоню через час — узнать, как вы себя чувствуете. Может быть, сегодня вам лучше не брать к себе Пип? Похоже, вам сейчас лучше немного побыть одной. Да и для Пип это тоже тяжело. — Скорее всего ей уже тяжело, мрачно подумал Мэтт.

— Я спрошу у нее. Пусть будет, как она сама захочет. Только не надо сегодня больше звонить. Со мной все будет в порядке, честное слово.

— Вы меня не убедили, — пробурчал Мэтт. Чувствовалось, что у него все еще тревожно на душе. — Ладно, а теперь дайте мне поговорить с Пип.

Офелия позвала Пип к телефону, но Пип сняла трубку в кабинете отца. Мэтт заставил ее пообещать, что, если что-нибудь случится, она непременно ему позвонит. А если будет совсем плохо, пусть сразу набирает 911.

— Знаете, по-моему, сейчас она выглядит немного получше, — отрапортовала Пип.

Повесив трубку, она снова заглянула к матери. Офелия как раз протянула руку, чтобы погасить свет. Лицо ее все еще заливала смертельная бледность, но она уже оправилась настолько, что даже попыталась успокоить немного Пип.

— Прости… не знаю, что со мной. Наверное… я просто немного испугалась.

Больше она не нашлась что сказать. Да и как объяснить дочери, что произошло? Ни за что! Она не должна ни о чем знать! И о том, что малыш Уильям — ее сводный брат, тоже.

— И я, — еле слышно прошептала Пип. Взгляды их встретились, и Пип кинулась в объятия матери. Руки Офелии были холодны как лед, и Пип осторожно натянула ей на плечи одеяло. — Принести тебе что-нибудь, мам? — Не дожидаясь ответа, Пип сунула ей в руку стакан воды, и Офелия заставила себя сделать глоток, чтобы не огорчать Пип.

Она уже успела понять, что ребенок до смерти перепугался, и ее терзали угрызения совести. Наверное, она была на грани безумия… вернее, едва не переступила эту грань.

— Со мной все в порядке. Может, останешься здесь?

Пип радостно закивала и исчезла. Офелия со вздохом натянула на себя ночную рубашку и скользнула в постель. А через минуту появилась Пип в своей любимой пижаме с вышитой на груди собачкой. Они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу, и тут раздался телефонный звонок. Это был Мэтт. Пип сообщила, что у них все в порядке. А поскольку голосок у нее был не такой убитый, как раньше, Мэтт решил, что, вероятно, так оно и есть. И все же на душе у него оставалась тревога — что-то подсказывало ему, что в эту ночь им вряд ли удастся уснуть. Прежде чем попрощаться, Мэтт взял с Пип слово, что завтра они обязательно увидятся. И вдруг, повинуясь какому-то непонятному порыву, буркнул в трубку:

— Я тебя люблю. — Мэтт сам не понимал, что его заставило произнести эти слова. Но он чувствовал, как ей нужно это услышать… так же сильно, как ему — сказать об этом.

Пип снова юркнула в постель к матери и закрыла глаза. Но они еще долго не могли уснуть. Пип то и дело открывала глаза, чтобы бросить взгляд на мать. Свет в спальне, который Офелия решила оставить, чтобы отогнать прочь терзавших ее демонов, горел до самого утра.

А у Мэтта День благодарения прошел совершенно по-другому. Он решил, что попросту забудет о нем — собственно говоря, так он и делал все годы. Мэтт долго работал над портретом Пип, а когда наконец, отложив в сторону кисть, придирчиво оглядел картину, то остался очень доволен. Потом, вдруг почувствовав, что голоден как волк, приготовил сандвичи с тунцом. Отчего-то ему даже приятно делать вид, что никакого Дня благодарения не существует. Ведь тот же самый сандвич, но только с индейкой был бы своего рода данью празднику, но Мэтт твердо решил, что никаких уступок не будет. Он мыл посуду, когда в дверь внезапно постучали. Мэтт озадаченно нахмурился — он никого не ждал. С соседями он не поддерживал отношений и понятия не имел, кто это мог быть. Наверное, ошиблись домом, решил он.

Вначале Мэтт решил не открывать, но стук повторился. Раздраженно фыркнув, Мэтт распахнул дверь и увидел перед собой незнакомое лицо. На крылечке переминался с ноги на ногу долговязый молодой человек, темноволосый и кареглазый. Лицо его украшала аккуратная бородка. Мэтт озадаченно нахмурился — ему вдруг показалось, что он где-то видел это лицо. Но где? И вдруг его точно ударило — в зеркале, только очень много лет назад! Голова у Мэтта пошла кругом, ему внезапно показалось, что он спит и видит сон. Парень был до жути похож на него самого, только совсем еще молодого. Он явился сюда, словно призрак из далекого прошлого. Но тут юноша заговорил, и Мэтт вдруг почувствовал, как горло у него сжимается судорогой.