Кристофер Мур - Венецианский аспид

– Это как тыкать в медведя палкой и убегать, не? – сказал я.

– Когда я был пиратом, огневой мощи у нас было меньше, – ответил мавр. – Катапульты заряжались камнями. Чтобы не портить груз.

– А что ты будешь делать, если там целая стая кораблей?

– Флот, не стая.

– Тогда что? Какие-то же в погоню бросятся, я прикидываю…

– У меня четыре высоких купца, вроде того, на котором ты приплыл, только вооруженные. Мы их отбуксировали сейчас подальше. Они слишком высокие, чтоб их на абордаж брать, и слишком медленные для атак. Зато на широкие палубы помещается много лучников и катапульт. Если враг пускается в погоню, смерть на него обрушивается сверху. А если нападут на купцов, наши галеры вернутся их защищать.

– Значит, секрет твой – в учениях?

– Мы их устраиваем, да, а кроме того, я хорошо кормлю своих людей. Солдат лучше гребет, когда накормлен и когда ему платят. На моих судах нет рабов.

– Я был рабом, – сказал я.

– Я тоже, – кивнул мавр. – Три года был прикован к веслу как миленький, пока судно мое не потопили пираты. Меня отнесло от места крушения. Спас обломок весла, к которому я и был прикован.

– Не, греблю мне не предлагать. До ебени матери жонглировать и корки мочить – это запросто, а вот с навигацией – увольте.

– Сдается мне, море тебе и противопоказано, друг Карман. Экипажу в море деваться некуда, придется слушать твою болтовню. Возникнет соблазн тебя убить. Про килевание слыхал?

– Ха! Соли нюхнул и выжил. Кроме того, почти все время сидел тихо – только блевал иногда и немного жаловался.

– Зачем тебе корабль?

– Помнишь обезьянку мою, Пижона?

– Еще бы. Кошмарная тварь…

– Его нужно спасти. Из Генуи. И моего здоровенного подмастерья до кучи, но я просто подумал, что обезьянка вызовет больше сочувствия.

– А куклу твою? Ее спасать не надо?

– Кукана-то? Ты же знаешь, что его на самом деле не существует, правда? Это я его голосом разговариваю. Он – не живое существо, но это тебе, наверное, известно?

– Да, это я в курсе. – И мавр сверкнул ослепительной улыбкой, в которой, истинно реку я вам, сквозило самодовольство. – Это я шутил.

– Отлично подмечено. Мне нужен корабль, лоцман и команда.

– Что это я подметил?

– После твоей шутки я увидел всю пагубность своих заблуждений. Необученный моряк не сможет в одиночку доплыть до Генуи.

– Хорошая была шутка, – заметил мавр.

– В изготовленье хохм ты – истинный солдат.

– Ты считаешь, что, коли я военный, а ты шутник, можно надо мной насмехаться. Но я, Карман из Песьих Мусек, еще и стратег – и понимаю, когда кто-то делает выпад, а затем пытается обойти меня с фланга.

– Если б не я, ты б не добился Дездемоны.

– Если б не я, ты бы утоп, – парировал мавр.

– Это нечестный обмен. Я всего лишь хиленький дурак, пользованный и сломленный притом, и цели в жизни моей нет – одна лишь месть. Дездемона стоит сотни таких, как я.

– Она радость для моей души [130], – промолвил Отелло.

– Тысячи мень… меней.

– Корабль ты получишь.

– А лоцмана и команду?

– Да, да, только в гавань Генуи так просто войти не получится. Мы с ними воюем, знаешь. Судну придется высадить тебя на баркас дальше по побережью, чтобы не заметили, и ты догребешь уже сам. Ты хоть знаешь, где они там?

– Да. Ну, несколько. Генуэзцы ждут за них выкупа. В тюрьме, наверное.

– С попутным ветром доплывешь за четыре дня, и еще полдня – на греблю. Корабль будет ждать тебя два дня, потом отплывут, и добираться тебе тогда придется самостоятельно. Я не смогу прийти к тебе на выручку, Карман. Генуэзская гавань – одна из самых укрепленных на свете.

– Вернусь через неделю с гаком. – Я хлопнул мавра по плечу в порядке благодарности. Он мне нахмурился. Вот честно, я предпочел ухмылку, несмотря на кошмарную шутку, что ей предшествовала.

– А с девушкой что? – спросил Отелло.

– Она ждет своего суженого.

– Который уже мертв, ты говорил.

Я рассказал Отелло о кончине Лоренцо, хотя сообщил, что погиб он от моего клинка в драке, а не что его прикончила Вивиан. Довольно было в контексте всей моей истории – от того места, где меня замуровали в подвалах Брабанцио, до сговора Яго и Антонио оттяпать себе место в сенате, чтобы начать ятый Крестовый поход ради наживы. Только, блядь, русалки тут и не хватало, которая мне спускала в застенках и прикончила суженого Джессики.

– Этого она не знает. Возьму ее с собой, чтоб отвлеклась.

– Придется ей сказать, знаешь.

– А я думал просто поволноваться с нею вместе, когда он не явится.

– Возьми ее – но ей скажи.

– Она бросила дом и отца – и я ей вдобавок сообщу, что убил ее возлюбленного, хоть он и был до омерзения коварным гадом? Это будет жестоко. Я все, что у нее есть.

– Чтоб добрым быть, ты должен быть жестоким [131]. Кроме тебя, у нее нет никого.

– Это пылающий фиал драконьей дрочки, я узнаю его. Да все в порядке с нею будет, пусть ждет. Если ждешь, весь мир полон надежды.

– Скажи – или не будет тебе корабля.

– Скажу, когда спасем Харчка. Мне может потребоваться ее золото, чтоб заплатить выкуп.

– Дай слово, что скажешь. Раскрась, как пожелаешь, Карман, но – скажи.

– Дам, что скажу, если ты дашь, что забьешь Яго в колодки.

– Яго я буду остерегаться, но он сражался бок о бок со мной во многих битвах и был верен. Я должен своими глазами видеть улики его измены – и лишь потом стану действовать.

– Он убил мою Корделию – завербовал того лазутчика, который ее отравил.

– Это ты говоришь.

– Это Брабанцио сказал. Яго – предатель, черноликая ты рохля. Ему нельзя доверять.

– В его присутствии буду стоять спиной к стене – и искать доказательств твоим словам. Но Яго жонглировать словами такой же мастак, как и ты, искусный мой дурак, и если я предъявлю ему только твои слова, он увернется, а я буду похож на тирана. Моя же сила – в том, что я основателен, а не порывист.

– Стало быть, я не обязан рассказывать Джессике о том, что Лоренцо мертв.

– Обязан, – сказал Отелло. – Тебе известны названия и курсы тех судов, что у Антонио в море? Тех, которыми он обеспечивает свое поручительство отцу Джессики?

Я вытащил из складок монашеского платья пергамент, который мне списал Шайлок, и отдал мавру.

– Вот все, и расписание – когда они должны вернуться в Венецию. Но не это поручительство обеспечивает. В обеспечение Антонио пообещал фунт своего мяса.

– Но это в шутку было ж, нет?

– Входит в сделку. Нет.

– А ты почему до сих пор в монашеском прикиде? Без трико и куклы на палке я все время забываю, что ты по сути – глупый человечек. Это нервирует.

– Из меня же годная монашка получится? В том-то и закавыка, правда? Я нравлюсь тебе в этом монашеском костюме, верно ведь, жеребец ты ятый?