Эдуард Тополь - Завтра в России

Барелл сделал изумленное лицо, хотя он уже хорошо понял идею Стрижа. Два миллиона заключенных евреев сооружали антикитайскую линию обороны и при этом еще и сами были некой формой защиты от китайского вторжения. Даже простое физическое уничтожение этих двух миллионов людей могло задержать китайцев на какое-то время при их рывке в Сибирь. А кроме того, это уничтожение поставило бы Китай на грань войны с Израилем и США. Теперь Стриж решил, что, если уж терять эти два миллиона заложников, то только при условии, что их функции будут выполнены кем-то другим и не менее надежно. И если Китай будет нейтрализован Израилем, Стриж и Митрохин смогут бросить армейские дивизии, привязанные сейчас к китайской границе, на подавление уральского восстания. В 41-м году именно эти сибирские дивизии спасли Москву от захвата немецкими войсками и решили тем самым исход второй мировой войны…

Тем временем Митрохин быстро поднялся с кресла, словно воспарил над ним от идеи Стрижа. И сказал Бартеллу:

– Да, совершенно верно! Израиль сможет получить всех русских евреев в том случае, если мы будем иметь твердые гарантии, что эта история с телефонной связью и прочие парапсихологические и библейские штучки никогда у нас не повторятся, это раз. И Китай на нас не нападет – это два…

– Но как Израиль может гарантировать ту или иную политику Китая? – продолжал разыгрывать изумление Бартелл. Он вовсе не был уверен в том, что новое израильское парапсихологическое оружие способно диктовать волю целым правительствам. Если бы это было так, то на кой черт вся эта операция с продовольственным десантом и его визит в Кремль? Израильтяне могли просто велеть Стрижу, Митрохину и всем прочим антисемитам возлюбить евреев…

– Гарантии пускай предлагает Израиль, – жестко сказал Стриж. – Два миллиона евреев, которых мы можем им отдать, – это реальность. Гарантии о ненападении Китая тоже должны быть реальными, а не просто словами на бумаге. Например, мы не будем возражать, если вместо евреев вдоль китайской границы будут немедленно, в качестве гаранта поставлены войска ООН… – Стриж подошел к пульту видеосвязи, набрал короткий код, и Центральный экран снова показал ему Командный пункт Дальневосточного военного округа. Там несколько высших офицеров молча сидели за видеомониторами и экранами радаров. В стороне, за столом, перед уже пустой бутылкой водки сидел пьяный генерал Купцов.

– Что у вас происходит? – спросил Стриж.

Полковник лет сорока, начальник штаба Дальневосточного, округа, повернулся от своего экрана и сказал без всякой интонации:

– Генерал Купцов отправил вам рапорт о своей отставке.

– Скажи ему, что отставку мы не примем. Еще что?

– Жиды садятся прямо в зоны…

– Покажи.

Полковник нажал несколько кнопок на своем пульте, переключая свою видеосвязь с вертолетом-наблюдателем на кремлевский канал. На экране возникла таежная панорама с круглым горизонтом заснеженной тайги. По всей круговой линии этого горизонта кольцом летали израильские сверхзвуковые «Фантомы», спирали их респирационных следов образовали над Уссурийским краем даже некое подобие купола. Наверху, в зените этого купола, на высоте пятнадцати километров от земли, медленно кружили два «Авакса». А в центре этого купола, на земле, в огромных лагерных зонах, обнесенных заборами из колючей проволоки, происходила захватывающая по зрелищности операция. Звено тяжелых грузовых самолетов нырнуло в крутое пике, пронеслось над тысячами изможденных, испуганных, не верящих в реальность происходящего людей в арестантских ватниках и сбросило прямо на снег между бараками несколько огромных снегоукатывающих машин-катков, поставленных на специальные деревянные платформы. Купола огромных парашютов опустили эти платформы на снег, сила инерции протащила их метров двести, а рядом уже приземлялись израильские парашютисты. Отстегнувшись от парашютных ранцев, они стремительно подбежали к деревянным платформам с машинами-катками, мгновенно освободили их от креплений и еще через несколько секунд эти катки уже строем катили по снегу, готовя посадочную полосу для грузовых самолетов.

Первое звено обутых в лыжи транспортных самолетов тут же зашло на посадку. Рыжебородый командир десантников бежал к столпившимся у бараков людям и что-то кричал им, властно размахивая руками. Столпившиеся у бараков люди стали выталкивать из своих рядов детей, а рыжебородый подхватил на руки сразу трех малышей и побежал с ними к самолету, разгружающему огромные ящики и мешки. А следом за рыжебородым люди повели, понесли к самолетам своих большеглазых изможденных детей. Даже Бартеллу стало ясно, что, разгрузив продовольствие, израильские самолеты воспользуются ситуацией до конца – вывезут столько детей, сколько вместят…

– В израильской ноте о детях не было речи! – возмущенно сказал Стриж.

Бартелл равнодушно пожал плечами. При всем их бешенстве, ни Митрохин, ни Стриж уже не прикажут стрелять по этим самолетам.

– Вы запомнили наши условия? – сказал Бартеллу Митрохин.

Бартелл кивнул и встал. Он понял, что аудиенция окончена. Но он не был уверен, что выиграл эту операцию. Сможет ли Израиль убедить ООН послать свои войска на советско-китайскую границу и гарантировать Стрижу и Митрохину сдержанность Китая? А если каким-либо магическим путем и сможет, то чем обернется исход евреев из России для миллионов восставших русских? Сорок пять первоклассных дальневосточных дивизий, пятнадцать тысяч танков, тринадцать тысяч единиц артиллерии и тысяча семьсот самолетов – гигантская, почти двухмиллионная армия освободится от несения службы вдоль китайской границы и окажется в распоряжении Стрижа и Митрохина. Этими силами Кремль вполне сможет задушить восстание на Урале и в других районах страны…

Выйдя из кабинета в приемную, Бартелл увидел остановившийся на нем вопросительный взгляд молодого секретаря Стрижа. Было что-то странное в глубине этих глаз, словно это ревнивые глаза твоего партнера-заговорщика…

Но уже в следующий миг секретарь Стрижа опустил голову к каким-то бумагам на своем столе. И Бартелл вышел из приемной с крошечной занозой удивления в душе – чего хотел от него этот молодой секретарь Стрижа?

Майкл Доввей лежал на верхних нарах, изумленно вслушиваясь в тишину за деревянными стенами барака. Вот уже три… четыре… вот уже целых пять минут назад должны были прозвучать скрипучие шаги наружной охраны по сухому заполярному снегу, затем – гулкие, на весь лагерь, удары рельсы и зычный мат старосты барака Коровина: «Подъем, рабы коммунизма! Подъем, мать вашу!…». Но – ни шагов охраны, ни ударов рельсы, и Коровин спит рядом с Майклом, никем не разбуженный. А за стенами ба рака – только посвисты предрассветного тундрового ветра…