Александр Соколов - Эпоха покаяния

Насладившись произведённым впечатлением, Мирон стал рассказывать:

— После Апокалипсиса эти стены стали единственным пристанищем выживших людей. Этот дом, как говорили наши родители, был полон жителей. Наши пращуры ходили на охоту, выращивали овощи, женились и рожали потомство. К сожалению, век человека недолог. Болезни, несчастные случаи, дикие звери, а порой банальная старость приводили к тому, что год от года наша святая обитель становилась всё малочисленнее. Однажды мои пращуры поняли, что все они скреплены кровными узами. Все они приходились друг другу дядями, тётями, племянниками, братьями и сёстрами разного колена. Однако в их сердцах горела вера в то, что однажды тяжкие испытания закончатся, и человек сумеет спастись от уничтожения.

Дмитрий подавленно молчал, догадавшись о страшном финале повествования. Передохнув, Мирон продолжил:

— Мои пращуры давно подозревали, что одна из заповедей Учения от дьявола. Они отреклись от неё и вступили в родственные браки. И это помогло надолго продлить жизнь в этих стенах. Но дьявол стал им мстить. Год от года рождалось всё больше неполноценных людей…. Кстати, пойдёмте, я вам покажу!

Мужчина засеменил к двери, открыл её и вышел на улицу. Друзья последовали за ним. Проваливаясь в сугробы по пояс, они дошли до поляны с ровными прямоугольными холмиками и крестами. Луна по-прежнему ярко светила.

Дмитрий и тут не проронил ни слова, угрюмо рассматривая ограды, и памятники. Он обратил внимание, что ни одно из имён не повторялось дважды, а средняя продолжительность жизни составляла не более сорока лет. Примерно половину всего кладбища составляли детские могилы.

Мирон кашлянул в кулак, прочистил горло:

— Так вот, дьявол начал мстить нашим предкам, насылая беды на потомство. И лишь по-настоящему верующие могли ему противостоять…

— Дай-ка угадаю, вы — одни из них?

— Именно так, добрый молодец, именно так.

С этими словами карлик остановился у крайних могил, голос его дрогнул:

— Вот тут покоятся наши детки, пусть Земля им будет пухом. Но наши молитвы были услышаны. Господь подарил нам дочку. Пойдёмте, я вас познакомлю. Она будет рада дорогим гостям!

— Что-то всё это мне не нравится, — шепнул Ляховский Аюну. — Прямо избушка на курьих ножках. На всякий случай держи ухо востро.

Процессия повернула назад. Дмитрий почесал затылок и задал вопрос:

— А жена твоя кто будет тебе по крови?

— Сестричка родная, ага, сестричка — с готовностью ответил Мирон.

— А родители твои?

— Двоюродные были друг дружке, да-да. Душа в душу прожили! Никогда не ругались, хозяйство вместе держали. Нет ничего крепче родственных душ, что ни говори!

— Оно и видно, — содрогаясь, шепнул пришелец так, чтобы мужчина не услышал.

Они зашли в особняк, поднялись на второй этаж, остановились перед закрытой дверью. Мирон, перекрестившись, толкнул её от себя, вошёл, зажёг свет:

— Ева, просыпайся, доченька моя любимая. Познакомься с дорогими гостями. Будь с ними ласкова, приветлива. А вы проходите, проходите, не стесняйтесь! — и уродец потянул спутников за рукава.

Каким бы выдержанным не был Дмитрий, он машинально закрыл рот и нос ладонью. Потому что существо, которое лежало в кровати, и то ли хрюкало, то ли мычало, то ли блеяло, иначе как монстром назвать было нельзя. Бедняга Аюн почувствовал, как к языку подступила тошнота, а волосы на голове встали дыбом.

Как же описать то чудовище, которого Мирон ласково назвал любимой доченькой? Представьте прошлогодний клубень картошки с лопающейся кожурой, увеличьте его до размеров тела человека. Приставьте к нему клубни поменьше в тех местах, где находятся руки, ноги и голова. Вместо лица нарисуйте половую тряпку с отверстиями для глаз, рта и носа. Добавьте висящий в воздухе нестерпимый смрад от испражнений, немытого тела, а также ворох задубевших от крови и гноя простыней, которые были натасканы со всех номеров этой чёртовой гостиницы.

«Любимая доченька» проснулась, застонала от муки, которая преследовала её всю недолгую жизнь. Мирон погладил её, поцеловал в макушку, и сменил простыню. Не замечая реакции дорогих гостей, он благоговейно прошептал:

— Как же она вам рада! Да, что ни говори, сегодня — великий день. Вы — наши ангелы-хранители. Вы ниспосланы нам свыше, чтобы спасти нас. Ведь вы же не откажетесь помочь, правда?

— Это смотря чем, — медленно, растягивая слова произнёс Ляховский, отворачиваясь от ужасного зрелища.

— Ну как же, как же. Ведь вы же поддержите жизнь в этом благодатном месте?

Тут Дмитрий не выстоял. Его бурно вырвало при одной только мысли о том, на что недвусмысленно намекал двуносый уродец. А тот, ничего не замечая, продолжал пороть чушь:

— Ваше семя спасёт человечество. Подумать только, какая это честь для нас! И как это я не распознал сразу? Опять, наверно, происки дьявола.

Отдышавшись, Ляховский раз и навсегда закрыл эту тему:

— Нет уж, благодарю покорно. Мы не ваши ангелы-хранители и недостойны этой чести. А если ты, паршивец, если ещё раз позволишь себе хотя бы малюсенький намёк на эту тему, я выбью тебе зубы, которых у тебя и так немного.

Мирон переменился в лице. У него задрожали коленки, руки и губы. Однако, карлик быстро взял себя в руки и ни словом, ни жестом не позволил себе выдать ту бурю, которая заклокотала у него в душе. Он погасил свет, закрыл комнату и сказал:

— Трапеза состоится через десять минут в зале. Если желаете, то можете прогуляться по дому. А сейчас позвольте откланяться.

Карлик поспешно удалился.

— Что-то мне расхотелось есть. А тебе? — спросил Дмитрий.

— Мне тоже. Но мы должны, потому что мы и они стали знакомыми. А знакомые не могут….

— Хватит! Между прочим, там, в тайге, наше знакомство тоже началось с ужина. А потом…

— Ты жалеешь об этом? — уязвлённо прервал его юноша.

— Прости, дружище. Я не должен был так говорить. Но, что поделать, я — холерик и немного аутист. В общем, ты прав. Пойдем ужинать. Ночью и под полной луной. Бред какой-то.

Друзья спустились в большую столовую, в которой вовсю хлопотала Аглая. На длинном деревянном столе стояла большая кастрюля, из которой доносился запах щей из кислой капусты. Женщина ловко налила три порции в глубокие тарелки и умчалась на кухню. На пороге столовой тем временем возник Мирон. Он уселся во главу стола, знаком пригласил гостей сесть по левую и правую руку от себя. Потом хозяин принялся чинно хлебать щи, зачерпывая их большой деревянной ложкой.

Ляховский, помешав блюдо ложкой, обнаружил в нём мясо, картошку, капусту, морковь, лук. В общем, все нужные продукты. Всё это было свежим и натуральным.

— Не буду спрашивать, откуда у тебя мясо, радушный хозяин. Но позволь поинтересоваться, где ты берешь овощи?