Большая игра профессора Дамблдора

Ну что, немножко повеселились — и будет. Тем более что далее в БИ наступает упорное затишье. Несколько месяцев ничего особенного не происходит, а то, что все-таки происходит, касается в основном учебы или квиддича и укладывается буквально в несколько страниц.

Отметим самое любопытное и/или забавное.

Гермиона покидает навсегда класс Прорицаний, еще разок доказав тем самым школе и миру, что Сивилла Хогвартсовская действительно нечто такое проницает в глубинах пространства и времени, но не в силах ничего растолковать.

Команда Гриффиндора — и прежде всего Гарри — выигрывает наконец квиддичный кубок, а мы имеем удовольствие любоваться Малфоем в злобе и Снейпом в зеленом. Драко « не мог пережить унижения от того, что его забросали грязью в Хогсмиде, и был в ярости, что Гарри удалось увильнуть от наказания ». Еще бы. Интересно, как объяснил Малфою происходящее слизеринский декан? Не может же он сказать, что с Люпином договорился, решительно пожертвовав в данном случае перфекционизмом ради хорошего мнения любимого начальника…

Стоицизм и героизм профессора зельеделия вообще умиляют до глубины души, если посмотреть на ситуацию непредвзято: « Профессор Снейп восседал в переднем ряду [трибун на квиддичном финале] , тоже в зелёном и с очень мрачной улыбкой на устах ». Кажется, это первый и единственный случай, когда Снейп изменил своей обычной черной мантии. Конечно, если не брать во внимание шутку с боггартом, но там как бы не совсем Снейп…

Кстати, на чрезвычайные меры с переодеванием Северус идет исключительно из любви к своему факультету — против слизеринцев болеет вся школа. Положим, детки сами высвистели это на свою голову. Но каков преданный декан!..

В остальном незаметно наступает июнь, и ветерок то и дело заносит в окна « влекущий аромат лета », отвлекая учеников от подготовки к годовым экзаменам.

За кадром, похоже, относительно спокойно. Думается, затишье перед финалом совершенно сознательное. Дамблдор, который в этом году фактически ведет Игру один и отвечает за ее успех / неуспех единолично, должен просчитать план до молекул. Цена в случае чего слишком высока.

Разбор Плана Грандиозного Финала начнем с того, что главный объект наблюдения прочно иммобилизован в Хогвартсе, и Дамблдору это хорошо известно. Из рассказа Малфоя ясно, что Гарри был в Хогсмиде в мантии-невидимке. Из подземного хода он вылез без оной (Снейп свидетель). Не надо быть Дамблдором, чтобы понять, где осталась мантия, а также — что без нее хорошенько пропесоченный Гарри не рискнет сунуться в какое-либо неположенное место.

Заметим на полях, что Снейп, несомненно гордый собственной проницательностью по части обнаружения тайных ходов (надо же чем-то утешиться), не мог не проверить лаз в горбунье и, естественно, не найти при этом мантию. Но артефакт не конфисковывают, а оставляют на месте (выставим именно эту форму глагола — кто его знает, может, Снейп шарился не один, а в компании с Люпином, или даже любимого начальника притащил поудивляться…). Следует думать, что данный прокол по части безопасности (наряду с сохранением собственно хода) совершенно сознателен и санкционирован сверху.

Мельком заметим еще, что за хогсмидовской кондитерской, куда ведет ход, должны теперь тщательно следить. Случайность ли, что Сириус больше этой дорожкой в Хогсмид не ходит? Сам допетрил до пункта С (Питера в Хогвартсе нет, нечего туда попусту бегать)? Или Крукшанс предупредил? Второе нам кажется вероятнее, но чего не бывает в жизни.

Однако возвратимся к построившемуся Гарри, местоположению мантии и важности всего этого для БИ. Ведь момент следующей эскапады ребенка определить несложно: достаточно наблюдать за ходом и засечь вояж кого-нибудь из поттеровской команды за плащиком.

Хорошо, но мало. Это подход обычного, но не великого человека, коим, несомненно, является Директор. Подумаем дамблдоровски, то есть творчески подойдем к ситуации. Довольно просто ввести порывы младшего Поттера в нужное русло, подтолкнув его к тому, чтобы прогуляться невидимкою он сподобился в необходимое для БИ время. А именно: добрый, сильный, ответственный за весь мир Гарри обязательно побежит, нарушая все школьные правила, утешать несчастного Хагрида перед казнью Клювокрыла.

И вот она, искомая дата Х, как на ладони. К последнему дню гиппогрифа и следует приурочивать все финальные мероприятия.

В связи с этим поговорим о Клювокрыле. Полагаем, что никому не надо напоминать предысторию и глупый понт младшего Малфоя, вполне заслужившего свою травму. Тратить на подобных сочувствие мы не будем, а лучше скажем «Сам дурак» и «Не стойте, люди, под стрелой, те, кто влюблен и кто любим!».

Рождественские откровения рыдающего Хагрида позволяют совершенно точно установить, что предпринимает в связи с очень большой промашкой нового профессора по уходу за магическими существами Директор. Во-первых, он срочно и надежно прикрывает своего сотрудника (« …мы принимаем заверения профессора Дамблдора в том, что Вы не несёте ответственности за этот неприятный инцидент »). Во-вторых, он не собирается тратить свое влияние на защиту любимой сотрудниковой зверушки — о чем и говорит Хагриду с достаточной откровенностью (« А если мы проиграем, Клювокрыла…» — «А что Дамблдор?» — «Он и так уж для меня сделал больше некуда, — простонал Хагрид. — Ему и без того тяжко приходится, чтоб дементоров не пускать в замок, да ещё и Сириус Блэк рядом рыщет »).

Итак, в плане Дамблдора спасение Клювокрыла изначально не фигурирует. Можно даже сказать, что Директор жертвует данной пешкой для спасения других фигур (заметим в скобках насчет фигур и спасения оных, что хорошие отношения с Фаджем не просто позволяют Дамблдору прикрыть Хагрида — они приобретают особое значение в свете предстоящего оправдания маньяка). Можно даже выступить по данному поводу в духе Общества защиты животных. А еще можно вспомнить, что друзья поважнее метел или там крыс с гиппогрифами. И даже привлечь мыслительный, сообразив, что Директор таки ж спасает гиппогрифа, когда ему жизнь предоставляет дополнительную возможность это сделать.

Директор, не Хагрид.

Ибо, скажем откровенно, Хагрид тоже жертвует гиппогрифом. С Директором он не спорит и сам спасти зверушку не особенно пытается (« Хотел я было выпустить Клювокрыла… шугал его, шугал, кыш, мол, отсюда… да как ты объяснишь гиппогрифу, что ему надо скрыться? А ещё… боюсь я теперь… нарушать закон-то, — он поднял на ребят несчастные глаза, слёзы вновь струились по лицу, — не хочу больше в Азкабан »). Видимо, в ходе шугания, представив себе собственное далеко не светлое будущее, Хагрид и дает слабину. Гарри он жалуется, что не хочет за спасение Клювика в тюрьму, но это, конечно, дымовая завеса, Азкабан просто к теме педагогического разговора пришелся. Вообще Хагрид не из трусливых, ради Клювокрыла месяц в Азкабане, может, и вытерпел бы. Но в случае исчезновения Клювокрыла до окончания судебного процесса Хагриду грозит не столько Азкабан, сколько потеря преподавания в Хогвартсе. Возможно, даже и самого Хогвартса. Ибо это повод что надо. Тут и Дамблдор не прикроет. Так что наш добрый великан плачет, но молчит. А ведь если бы птичка была ему так уж дорога, мог бы хлопнуть дверью и податься в совместные бега. Однако Хогвартс ему, строго говоря, дороже.