Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

Я пыталась избегать Мими. Ее присутствие, казалось, вызывало у меня в памяти все случаи неприязненного отношения ко мне со стороны окружающих: учителей, смотревших на меня как на неперспективную ученицу, мальчиков, которые не отвечали мне взаимной симпатией. Рядом с ней я снова становилась четырнадцатилетней.

Вряд ли моя реакция была ей в диковинку, но и удовольствия ей не доставляла. Поэтому она старалась выказывать мне свое расположение, великодушно укрывая меня своим белым крылом.

Она приносила помаду, которую больше не употребляла, шелковые шарфики, которые — по ее мнению — мне нравились. Сообщала о дешевых распродажах в Бергдорфе и Барни. Рассказала мне о квартире, прослышав о которой моя подруга Софи сразу же завелась.

Для начала Мими попросила меня прочитать одну из представленных на рассмотрение рукописей. И сказала:

— Думаю, она могла бы тебя заинтересовать.

Но вскоре стала давать мне целые кипы рукописей, которые сама не хотела читать: весь этот жуткий бесконечный самотек. При этом вела она себя исключительно деликатно, словно просила меня об одолжении и я могла ей отказать.

Помимо своей воли я становилась простой помощницей редактора, каковую она решила из меня сделать, а не полноправным редактором. Она то и дело объясняла мне тот или иной аспект издательского дела, и я с трудом заставляла себя не говорить в ответ: «Я это знаю», что могло быть истолковано как нежелание повышать квалификацию. Казалось, знания мои и в самом деле все убывают и убывают.

Через некоторое время Мими уже привыкла смотреть на меня оценивающе: что я из себя представляю и что из меня может получиться. Наверняка она сомневалась в том, что я занимаюсь своим делом, и, кажется, была в этом права.

Сегодня днем Мими достала флакончик духов, и я протянула запястье, чтобы она, как обычно, попрыскала. Потом она сказала, что приходил литературный агент, интересовавшийся судьбой лирической повести «Таинственный юг», которую он подал на рассмотрение несколько недель назад, и спросила, что я знаю об этой рукописи. Я ответила, что поищу ее.

Я знала, где она: конечно же, под моим письменным столом, где валялись все рукописи, которые я еще не подготовила для Мими. Я положила «Таинственный юг» в сумку, пожелала уборщице Бланке спокойной ночи и помчалась в деловую часть города на литературную встречу.

Книжный магазин был переполнен, пришлось стоять у задних полок. Кто-то уже занял место у микрофона, приветствуя каждого входящего. Я сняла жакет и, свернув, положила на свою сумку и тут услышала, как человек у микрофона сказал: «Редактор этой книги — Арчи Нокс».

С тех пор как мы расстались, я несколько раз видела Арчи на литературных чтениях и издательских вечеринках. Первое время я подходила к нему, но он, едва кивнув, поворачивался ко мне спиной. Моя подруга Софи высказала предположение, что он избегает меня, поскольку до сих пор испытывает ко мне нежные чувства, хотя и скрывает это.

С того места, где я стояла, он не казался ни постаревшим, ни изменившимся. На нем был знакомый мне свитер из шотландской шерсти цвета овсянки. Он говорил, что в один присест прочитал рукопись романа «Чокнутый», забывая про еду и сон; он бодрствовал всю ночь и ел на завтрак китайскую тушенку, отведать которую не посоветует никому.

Арчи сделал паузу, и я поняла, что он меня заметил, — он сдвинул брови, закашлялся и свернул свое выступление.

Публика зааплодировала, автор романа Микки Лэмм, одетый в коричневый костюм и кроссовки, обнял Арчи. Манеры и внешность Микки вполне соответствовали его голосу: искорки в глазах, подпрыгивающая походка, кривая улыбка. Казалось, будто он состоит из щенячьих хвостов, хотя ему, вероятно, было уже за сорок.

Когда аплодисменты смолкли, он произнес в микрофон: «Арчи Нокс, несомненно, лучший из редакторов». И захлопал в ладоши, вынуждая своих слушателей сделать то же самое. Затем со скоростью девяносто слов в минуту призвал всех присутствующих писателей посылать рукописи Арчи Ноксу в К. и дал полный адрес издательства, включая почтовый индекс. После чего — уже голосом диктора — повторил этот адрес еще раз.

Я не видела, где Арчи, но ощущала его присутствие. Я закрыла глаза и, пока Микки читал, представляла себе Арчи, склонившегося с карандашом над рукописью.

Роман «Чокнутый» представлял собой воспоминания о детстве, а в главе, которую читал Микки, речь шла о том, как он в детстве воровал таблетки из медицинского кабинета своего отчима — психиатра. Как выяснилось, таблетки были всего лишь средством против морской болезни, хотя Микки и его друзья вообразили, будто бы открыли для себя волшебный кайф, и он продолжал воровать их.

Судя по прочитанному отрывку, Микки в юном возрасте был дерзким дьяволенком, порхающим эльфом, веселым шалопаем, что особенно проявилось, когда он попался на краже и отчим спросил: «У тебя что, морская болезнь?»

Аудитория отозвалась смехом, в котором я различила и смех Арчи. Мне невыносимо было думать о том, что он в очередной раз меня проигнорирует. Когда отзвучали аплодисменты, я подхватила сумку и быстро двинулась к выходу, по пути услышав, как кто-то из публики задал стандартный вопрос:

— Что вы читали для вдохновения?

— Стены ванной комнаты, — ответил Микки.

Я жила в Виллидже в старой квартире моей тети Риты. Проживала я там нелегально, фактически туда не переезжая. В любом случае расположиться там было негде: ее веши так до сих пор и не вывезли. То, что квартира бесхозная, легче было определить по моему присутствию, нежели по отсутствию ее владелицы. Единственным местом, где мне нравилось находиться, была маленькая терраса, но читать я там не могла. Так что, запасшись диетическим лимонадом и стаканом с подстаканником, я расположилась с рукописью «Таинственного юга» за громоздким обеденным столом. Роман начинался с описания флоры — дремучих лесов, диких кустарников, удушающих лиан, — после чего автор переходил к животному миру, если допустимо относить к этому миру жуков. Жуки, жуки, жуки — и такие крошечные, что их трудно разглядеть, и крупные, как птицы, и целые полчища жуков, и жуки-одиночки, жуки кусающие, жалящие и забирающиеся человеку в нос. Проза была плотной и поэтичной, читать ее было все равно что разбирать плохой почерк: уже через несколько страниц мои глаза начали разбегаться в стороны, и из опасения потерять нить словесной вязи я отложила чтение. Так что когда зазвонил телефон, я сразу же схватила трубку.

Арчи сказал:

— Это я. — И спросил так, словно мы расстались не два года назад, а вчера: — Что случилось?

Я была слишком удивлена, чтобы отвечать. Потом расплакалась и не могла остановиться.