Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

Я хотела услышать эту историю.

— Он думал, что он гей, — сказала она. — Ему мало было бросить меня, надо было еще пренебречь и полом, к которому я принадлежу.

— Он был геем?

— Конечно.

— Но ты сказала, что он только думал, что он гей.

— Кажется, ты потеряла нить моего рассказа, Джейн.

Мы решили, что я уйду с работы через две недели.

Я услышала, как Арчи повернул ключ в замке.

Он поцеловал меня и спросил:

— Что случилось?

— Ничего особенного. Просто я уволилась.

— О, милая! — промолвил он так, словно я совершила непоправимую ошибку.

— Не говори таким тоном, — сказала я. — Я собираюсь сделать карьеру временного работника.

— Нет! — закричал он и сцепил пальцы. — Ты пойдешь работать ко мне в К. И станешь настоящим редактором.

— За это я могу привлечь тебя к ответственности.

— Что? — воззрился он на меня.

— Да-да! Вкалывать до потери пульса там, где тебя трахают!.. Кому же это понравится?

В последний день моей работы я зашла в кабинет Мими, чтобы попрощаться с ней.

— Я хотела тебя кое о чем спросить, — сказала я.

— Пожалуйста, — кивнула она.

— Что ты делаешь со своими бровями? Они кажутся совершенными.

— Кармен, — сказала она и записала номер телефона своей косметички. Потом напоследок опрыскала духами мои запястья, и я вышла.

В метро по пути домой я почувствовала, что впадаю в панику. Я вспомнила фразу: карьера самоубийцы. Но потом подумала: «Прощай, кабальная работа!»

В следующий понедельник я отправилась на место своей будущей службы. Как настоящий профессионал, я легко выдержала экзамен по машинописи. Я парила как орел в заоблачных высях дикции и грамматики. Меня послали в страховой отдел банка, где я печатала номера на компьютере и отвечала на телефонные звонки.

— Сегодня первый день отдыха в моей жизни, — сказала я Арчи, придя домой. — Все было о'кей. Уверена, что второй день остатка моей жизни будет еще лучше.

Арчи пытался улыбнуться, но это была всего лишь форма, которую принял его рот.

Готовя обед, я поймала по приемнику станцию «Мотаун» и принялась танцевать.

— Что это такое? — возмутился Арчи, словно застал меня за чтением комикса.

Я громко запела под музыку.

Он сказал:

— Я живу с подростком.

— Чем ты расстроен? — спросила я, когда мы уже лежали в постели.

— Не знаю, — отозвался он.

И я сообразила, что никогда прежде не слыхала от него таких слов.

— Я хотел помочь тебе, а теперь не могу этого сделать.

— Так для меня даже лучше, — сказала я, но он не ответил.

На следующий уикенд мы поехали на ферму. Он делал все, что я хотела, и ничего из того, чего я не хотела. Не просил меня играть с ним в слова или в какие-то другие игры. Не предлагал пригласить на обед профессора.

После полудня он взял меня на блошиный рынок. Он ел хот-доги в дешевом буфете и читал газеты, пока я охотилась за сокровищами. Когда я показала ему то, что купила, — картонных коров, лошадок, козочек и свинок на деревянных подставках, — он сказал:

— Как же мы жили без них раньше?

В субботу вечером мы лежали за домом на траве. Свет луны заливал лужайку, но звезд не было. Вероятно, яркое освещение заставило меня вспомнить бренчание, которое я слышала по радио и под которое взрослела. И я пропела Арчи «Ashbourne Mall».

Немного погодя он произнес:

— Любимая!

— Да, любимый? — отозвалась я.

Он вложил в мою ладонь маленькую синюю коробочку. Я открыла ее, внутри оказался бархатный вкладыш. Я вынула его и увидела кольцо. Оно было платиновым, с одним бриллиантом. Если бы я хотела получить от него кольцо, это было как раз то, что надо.

— Прелестная вещица, — сказала я.

В моем тоне ему послышалось сожаление.

— Да, — вымолвил он.

Мне хотелось сказать:

«Я не могу сейчас принять такое серьезное решение; я не могу положиться даже на себя».

Но сказала всего лишь:

— Извини, милый. Он нежно проговорил:

— Я понял, что ты не выйдешь за меня, в тот день, когда ты не пригласила меня на похороны.

Мой отец ушел навсегда. Я чувствовала, что не могу большее ничего терять, но сейчас, когда я это осознала, это уже свершилось: я потеряла надежду, что когда-нибудь буду так же любима снова.

Я пересекла лужайку. Уселась за садовый столик. На душе было пасмурно, и поэтому я не могла забыться. Посидела немного, сорвала с дерева яблоко, чтобы съесть его по дороге домой.

В машине Арчи сказал, что ему тяжело меня отпускать. Возможно, именно со мной он связывал последнюю попытку начать новую жизнь.

Я стала возражать, но он рассердился.

— Черт возьми! — вздохнул он. — Притворись хотя бы, что тебе неприятна мысль о том, что я с другой женщиной.

— Харрисберг, штат Пенсильвания, — сказала я.

— Олбани, штат Нью-Йорк, — продолжил он.

Когда Арчи остановил машину возле моего дома, я спросила:

— Ты не хочешь, чтобы я взяла свое барахло?

— Нет, — сказал он, — не хочу.

Как раз тогда я немного его испугалась. Потом Арчи придвинулся и взял меня за руку. Так мы и сидели перед моим домом, и казалось, время остановилось. Потом он крепко обнял меня и произнес:

— Моя маленькая обезьянка!

Через неделю Арчи позвонил мне. Он сказал, что я могу зайти и забрать вещи в любое удобное для меня время.

Я ответила:

— Завтра утром.

— Ты хочешь, чтобы меня в это время не было дома?

— Так было бы легче.

— Так не будет легче! — отрезал он.

Я поняла, что он прав, и готова была сказать об этом, но тут он добавил:

— Не ищи легких путей, Джейн.

— Ты не должен этого говорить, — возмутилась я. — Это нарушение версальского договора.

— Хорошо, — сказал он. — В соответствии с женевской конвенцией я останусь, чтобы с тобой попрощаться.

Вместо того чтобы взять ключ изо рта горгульи, я нажала кнопку звонка. Арчи открыл дверь.

— Хэлло, милая! — сказал он.

— Привет!

В коридоре я увидела белье и книги в бежевых пластиковых пакетах, в которых нам приносили еду из китайского ресторана. Мои картонные животные с фермы паслись на коробке с книгами.

— Можешь задержаться на минутку? — спросил он.

— Конечно.

Я увидела на обеденном столе белые цветы. Он налил мне стакан легкого пива.

Мы пошли в его рабочий кабинет, он уселся в большое кожаное кресло и сказал:

— Микки в шоке от того, что произошло между нами. Он сказал, что у него такое ощущение, будто развелись его родители.

— Хорошо еще, что он не винит в этом себя.

Арчи не улыбнулся.

— Он будет рад, если ты ему позвонишь.

— Позвоню, — ответила я.

— Он спросил, почему мы расстались, но я не сумел ему объяснить.