Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

Он улыбается мне и говорит:

— Я — Роберт.

— Джейн, — произношу я.

Когда я выхожу из полуобморочного состояния, Мейвис сообщает сидящим рядом с ней за столом, что мои комментарии относительно депендов вызывают у нее желание пописать в трусики. Она говорит, что мне следует включить Тайни Тима в свой тост, и только сейчас я вспоминаю, что от меня тоже ждут тоста.

Я обдумываю нужные слова и в то же время стараюсь не глядеть на Роберта. Я нахожусь в состоянии легкой растерянности и не успеваю собраться с мыслями, когда наступает время идти к микрофону.

— Привет! — говорю я в зал и жду, когда мне в голову придет что-нибудь путное.

Мой взгляд падает на Софи — и выход найден. Я рассказываю, как мы повстречались в Нью-Йорке после окончания колледжа и в течение нескольких лет у нас обеих была вереница дружков, но ни с одним из них мы не были счастливы. Каждый раз мы задавали друг другу вопрос: «И это все, на что мы можем рассчитывать?»

— Потом, — продолжаю я, — у нас был период, когда мы напоминали морских коньков: нам морочили голову, будто бы мы не нуждаемся в особах противоположного пола и должны находить счастье в том, чтобы заниматься карьерой.

И вот наконец Софи встретила Макса. — Тут я принимаю серьезный вид и гляжу на Макса. Я вижу, что у него приятное лицо, и говорю об этом в микрофон. И добавляю: — Макс находит, что Софи мила и добросердечна и что у нее широкая натура. И, даже осознавая себя как незаурядную личность, все же не стремится подавить ее волю… — Я устремляю взгляд в пространство, но тут слышу хохот Софи и заканчиваю: — О таком Максе Софи и мечтать не могла.

Когда я сажусь, поднимается Роберт. Я думала, что он сейчас произнесет тост, но он переходит на нашу сторону стола и просит Мейвис поменяться с ним местами.

Она отвечает «нет» и какое-то время выжидает, прежде чем уступить свой стул.

Роберт садится возле меня и говорит:

— Мне понравилось то, что вы сказали.

Я фиксирую в памяти слово «понравилось», стараясь отнести его к своей персоне в целом.

Роберт рассказывает мне, что знает Макса еще со школы, то есть почти двадцать лет. Я замечаю, как много тут друзей из Оберлина, и спрашиваю, что же связывает их на протяжении всей жизни.

Роберт отвечает:

— Таких друзей у нас больше никогда не будет.

К микрофону один за другим подходят желающие выступить.

Тост следует за тостом, так что нам с Робертом удается поговорить только во время коротких интервалов между ними. Я узнаю, что он — карикатурист, и собираюсь рассказать ему, что работаю в области рекламы, но вместо этого запинаюсь, теряюсь и говорю:

— А я собираюсь открыть собачий музей.

Тост.

— Собачий музей? — переспрашивает он и явно прикидывает, не разыгрываю ли я его. — Для разных пород?

— Наверное, — отвечаю я. — Это будет музей, где собаки смогут наслаждаться жизнью. Там будут сообщающиеся вольеры, а в некоторых будут жить белки, за которыми собаки смогут охотиться. А еще там будет галерея запахов.

Тост.

Он поведал мне, что лишь на днях приехал в Нью-Йорк из Л. А. [23] Л. А.—Лос-Анджелес. и, пока не найдет квартиру, будет жить у своей сестры. Я рассказала, что живу в старой квартире Софи, в огромном старом здании, получившем название «Дракония» из-за своих горгулий. Почти каждый жилец знает кого-нибудь из прежних обитателей. Роберт тоже знал там кое-кого, только не мог вспомнить, кого именно.

Тост.

Могу ли я прервать отпуск ради него? Могу и хочу.

Отец Софи встает и подходит к микрофону, чтобы в соответствии со своим привилегированным положением произнести последний тост. Он зачитывает стихи:

Софи покачивает головой. Макс пытается одарить своего тестя улыбкой. Роберт наклоняется ко мне и шепчет:

Макс и Софи обходят столики, беседуют с гостями. И именно в тот момент, когда мы с Робертом можем поговорить, не опасаясь, что нас перебьют, возле нас появляется изящная статуэтка в плиссированном платье.

— Джейн, — говорит Роберт, — это Аполинер.

Мне хочется сказать: «Называйте меня Афродитой», но я вовремя догадываюсь, что он не шутит.

— Садись, пожалуйста, — приглашает он ее, кивнув на стул возле меня. Но она грациозно опускается рядом с ним, словно заполняя подобающую ей нишу и тем самым заставляя его повернуться ко мне спиной. Я начинаю понимать, что я — не единственная бабочка, чьи крылышки трепещут в присутствии его тычинок.

Когда она исчезает, Роберт рассказывает мне, что она сочиняет музыку для кино и даже была выдвинута на «Оскара». Я думаю о своей собственной премии — шуточной награде за худшее из двенадцати изображений мистера Индюка.

— Мне нравится ее тога, — замечаю я.

Мы все говорим и говорим, и наконец Роберт обращается ко всем сидящим за столом, напомнив, что пора подготовить машину для свадебной поездки молодоженов.

Моросит дождь. Роберт извлекает из кустов две большие сумки и ведет нас к машине Макса.

Мейвис рисует на стеклах машины улыбающиеся рожицы.

— Очень смешно, — говорит по-французски ее муж, глядя на эти рисунки.

Роберт накачивает шину.

Когда мы удаляемся со стоянки, он говорит: «Почти уверен, что это его машина».

В доме Софи сообщает, что она стрельнула сигарету, и мы отправляемся во внутренний дворик. Столы и стулья намокли, но нам удается так раскинуть ее платье, что она касается сиденья только трусиками, а ее широкая юбка покрывает не только спинку стула, но и огромное пространство вокруг. Софи напоминает мне лебедя.

Нам так много хочется сказать друг другу, что лучше уж помолчать. Сигарета, наверное, уже в сотый раз переходит от меня к ней и обратно, когда с криком «Вас все ищут!» прибегают маленькие племянник и племянница Софи.

Софи вручает мне сигарету и, поднявшись, произносит: «Проследи за Робертом!» Прежде чем я успеваю спросить зачем, дети утаскивают ее в дом.

Там уже кто-то выкликает: «Незамужние женщины! Девицы!» Большинство друзей Макса и Софи одиноки, и возле лестницы собирается большая толпа. Я вливаюсь в нее, впервые приняв участие в брачной церемонии в таком качестве. Софи появляется на верхней ступеньке. При виде меня она делает большие глаза, бросает мне букет, и я ловлю его.

Затем — поцелуи, рассыпание риса, и молодожены на две недели мчатся в Италию.

Мне пора уходить и надо бы попрощаться с Робертом, но он как раз занят разговором с Аполинер. Я ловлю его взгляд, машу ему рукой. Он извиняется и подходит ко мне.

— Вы покидаете нас? — спрашивает он.