Анна Гавальда - Матильда

— Матильда Эдме Рене Франсуаза?

Я навострила ухо и приподняла бровь.

— Девочки, хотите что-нибудь выпить?

Да уж, везет как утопленнице: он еще и юморист.

Ладно, это как минимум означает, что у него есть мое удостоверение личности, хоть что-то.

Увидев мои колебания, он немного расстегнул молнию своей куртки так, что я увидела свою сумку у него на груди. На том он и остановился, положил руки на стол, посмотрел на них, поднял голову, взглянул мне прямо в глаза:

— Простите… Очень рано встал. Вы идете?

Я села напротив него.

Некоторое время мы с ним поиграли в гляделки — кто кого, довольно долго, но потом я проиграла. Я спросила его:

— Вы в пятницу тоже сидели здесь?

— Да.

— Тоже спали?

— Нет.

— Я вас разбудила?

— Это мне цветы? Как мило.

Он взял у меня из рук цветы и протянул взамен мою сумку.

Она была теплая. Я прижала ее к себе и… и жизнь вернулась.

Интуитивно, по весу сумки, по тому, что он был некрасив, и по тому, как улыбался, по его порезу, запекшейся запятой видневшемуся у него под правым ухом, по его дешевым шуточкам и тому, как он вежливо прикрывает рот рукой, пряча свою зевоту, я точно знала, что он ничего у меня не взял. И в тот момент, когда я это осознала, я поняла и то, что думаю вовсе не о конверте с деньгами, а обо всем остальном. О себе. О своей сущности и своей вере в человечество. Обо всех ударах судьбы, выпавших на мою голову в том возрасте, который принято считать нежным, которые, конечно, сильно меня затронули, да, но все же не изуродовали вконец…

— Так что вы будете пить?

Он сделал заказ, и мы снова принялись недоверчиво изучать друг друга.

В духе первого знакомства двух целомудренных мормонов это было горячо. Некоторое время спустя я все же попыталась продолжить разговор, спросив его слегка придурковатым тоном:

— А вас и правда зовут Ромео?

— Нет.

— А?

— Меня зовут Жан-Батист.

— А…

— Вы разочарованы?

— Уф… нет.

Да уж, прямо-таки конкурс по риторике…

Я вспоминала знакомые мне живописные работы, изображающие святого Жан-Батиста, [19] Святой Жан-Батист: так во Франции называют Иоанна Крестителя. (Прим. переводчика.) вернее его голову на серебряном блюде, и видела там его. Оставалось только засунуть ему по веточке петрушки в каждую ноздрю.

Хихикая про себя, я, пусть и не слишком быстро, все же взяла себя в руки. Меня задело то, что столь заурядный молодой человек может настолько вывести меня из себя.

— Вы так радуетесь, потому что сумку нашли?

— Да, — улыбнулась я.

Принесли наши напитки: мне чай (мои добрые намерения), а ему двойной эспрессо, в который он старательно положил два или три кусочка сахара. Или даже четыре.

— Восстанавливаете силы?

— Да.

Мы снова замолчали, попивая свои чай-кофе.

Он смотрел на меня.

Он смотрел на меня так, что становилось неловко.

— Я вам кого-то напоминаю?

— Да.

О’кей…

Ух… Непростым оно оказалось, наше дело… А мне абсолютно не хотелось поддерживать с ним разговор. Мне было не по себе, мне казалось, что он заучивает меня наизусть, и из-за этого неуместного прилежания он выглядел как идиот. Кстати, до такой степени, что я даже, помнится, подумала, не впрямь ли он немножечко ку-ку. В смысле — заторможенный слегка, словно недоношенный. У него был чуточку приоткрыт рот, и я с ужасом ждала момента, когда оттуда потечет слюна.

Бог свидетель, я все-таки пыталась: воздух сегодня свеж, Париж — большой город, туристы повсюду, голуби летают, ну и какие-то еще вступления в том же духе, достаточно мощные, но он меня не слушал. Он снова погрузился в экстатическое блаженство, и я почувствовала себя чем-то навроде лурдского грота, только без Мадонны и четок.

Ну вот, и зачем только обновила свое красивое белье, спрашивается…

Не знаю, что вывело его из оцепенения, но в какой-то момент он вдруг фыркнул, посмотрел на часы и принялся искать свой бумажник:

— Мне пора идти.

Я ничего не ответила. Вздохнула с облегчением. К тому же мне не терпелось проверить, не ошиблась ли я. Люди, я их люблю, но все-таки немного им недоверяю, в силу опыта. Должно быть, он прочел мои мысли, потому что в тот момент его взгляд переменился: он посмотрел на меня с некоторым… презрением, что ли.

— Ты видишь этот чемодан?

Нет, я его раньше не замечала, но действительно у его правой ноги стоял тонкий бежевый кейс.

— Смотри…

Он указал мне на цепочку, соединявшую ручку чемодана с ремнем его брюк.

— Это стоит не столько, сколько лежит в твоей сумочке, но… просто для меня, это все же зарплата за несколько месяцев…

Он замолчал. Я думала, он потерял нить своих мыслей, и уже собиралась было ляпнуть глупость, чтобы как-то сгладить неловкость, но он вдруг совсем тихо добавил, теребя свою цепочку:

— Знаешь, Матильда… Если ты в жизни чем-то по-настоящему дорожишь, сделай все, что надо, чтобы это не потерять.

О, ну знаете ли… И кого это я опять подцепила на улице? Просветленного? Сына проповедника? Свидетеля Иеговы, переодевшегося пентюхом с полным атташе-кейсом апокалипсисов и несуразных молитв?

Конечно, я сгорала от любопытства узнать, что же такого драгоценного он с собой носит, но не хотелось уделять ему слишком много внимания и… И, кстати, почему это он мне тыкает?

— Знаешь, что там?

На помощь. Большая игра. Плащ, аксессуары, все дела.

— Подушка?

Это его не рассмешило. Или же он не расслышал. Он поставил свой чемодан на стол, набрал какой-то код, повернул ко мне и поднял крышку.

И тут, признаюсь, я увидела то, чего вовсе не ожидала. Он захлопнул чемодан и встал.

Ну и… уф… что сказать? Этот быковатого вида увалень с очень ограниченным словарным запасом разгуливал с целым чемоданом ножей.

На самом деле, это был Рэмбо, просто я его не узнала.

Он уже стоял у стойки бара, расплачиваясь по счету.

Ну и история… Ладно, чего уж там, я тоже поднялась.

Все это было прекрасно, но мне — мне не терпелось пересчитать мои деньги!

Он приоткрыл передо мной дверь и придержал ее ровно в тот момент, когда я проходила под его рукой. Ненадолго, на доли секунды он, как будто сам себе наступил на шнурок, потерял равновесие и чуть не упал прямо на меня. Чуть-чуть. На мгновение. Не успела я оскорбиться, как мы с ним были уже на улице. Но я почувствовала, как теплый кончик его носа коснулся маленькой косточки, выступающей сзади у основания шеи.

Я слишком спешила со всем этим покончить, чтобы утруждать себя какими-то замечаниями, поэтому просто быстренько высвободилась.

Эй. Никаких шашней с таким простофилей. Пусть проваливает вместе со своими чертовыми резаками.

Возвращайся в свои джунгли, Чита, [20] Чита — персонаж-шимпанзе, появлявшийся в многочисленных голливудских фильмах о Тарзане 1930 — 1960-х годов, а также в телесериале 1966–1968 годов, в качестве «товарища» главного героя. (Прим. переводчика.) давай…