Сара Груэн - Время перемен

Через полчаса Джуди уезжает домой, и тут же небо раскалывает вспышка молнии, раздается оглушительный удар грома, и на мою голову выливается океан воды. Ума не приложу, откуда что взялось. Когда я последний раз смотрела на небо, по нему плыли милые пушистые облачка, может, немного тяжеловатые, но ничего не предвещало бури. И вот теперь льет как из ведра. Вернее, это даже не дождь, а смесь дождя с крупными хлопьями снега, которые тают, едва коснувшись земли, и превращаются в хлюпающую грязь. Вязкая жижа под ногами разевает хищную пасть с намерением проглотить мои сапоги, а я мечусь между пастбищем и конюшней, спеша загнать под крышу лошадей, пока они не промокли.

Лошади столпились у ворот, снег уже покрыл их гривы и спины. Животные дрожат и недоумевают, почему я так копаюсь.

Наконец все лошади водворены в конюшню и насухо вытерты. Они мирно жуют сено из люцерны, а я прошу у каждой прощения. Ведь других людей здесь нет, а значит, ответственность за их жизнь полностью лежит на мне. Я высовываю голову на улицу и с обреченным видом смотрю на виднеющуюся вдали карантинную конюшню, где обитает Мэйзи.

И прихожу к выводу, что, прежде чем воспользоваться веб-камерой, нужно лично проверить, как себя чувствует жеребая кобыла. Я хватаю пустой мешок из-под корма и, держа его над головой, выбегаю в бушующую пургу. На полпути к карантинной конюшне ноги разъезжаются, и я машу руками, стараясь сохранить равновесие. Мешок улетает в сторону, окатывая меня водой. Устоять на скользкой земле невозможно, и я с глухим стуком падаю на землю. Слышу, как что-то щелкает в бедре, вскрикиваю от боли и хватаюсь обеими руками за ногу. Пальцы впиваются в мокрую джинсовую ткань. Невыносимая боль пронзает тело, и я уже не знаю, смогу ли подняться и продолжить путь. Потом понимаю, что ждать помощи не от кого, собираюсь с силами и с трудом встаю на ноги. Убедившись, что могу передвигаться, стиснув зубы и преодолевая боль, хромаю дальше. Предательский мешок из-под корма брошен в грязи. Наверняка утром я на нем поскользнусь и сверну себе шею.

Наконец добираюсь до карантинной конюшни и на трясущихся ногах захожу внутрь.

Мэйзи в конюшне одна, хотя остальные денники готовы к приему лошадей, которых в этот момент Дэн, возможно, гонит к своей ферме. Мэйзи занимает помещение для жеребых кобыл, состоящее из двух обычных денников, между которыми убрали перегородку. Мэйзи – кобыла черно-белой масти породы першерон с мохнатыми ногами и бакенбардами, обрамляющими крупную костистую морду. Она уже обжилась на ферме, но новая семья проявила некоторую нервозность по поводу ее беременности и предстоящих родов на их территории, и потому пришлось перевести Мэйзи в карантинную конюшню.

Заглядываю в денник и вижу повернутый ко мне черно-белый круп и необъятных размеров брюхо. Хвост кобылы обмотан, чтобы не мешал при родах, а на полу вместо опилок постелена солома, так как опилки могут попасть в нежные ноздри жеребенка.

Мэйзи делает вид, что не замечает моего прихода, а сама настороженно поводит ушами и прижимает их к голове. Вместо приветствия она отставляет правую заднюю ногу так, чтобы помешать мне войти.

Делать нечего, я открываю дверь и приседаю, чтобы проверить корзину с медицинскими принадлежностями для родов, которая стоит рядом с денником. Однако в этой позе пребываю недолго, так как, не удержавшись, падаю на пол. К уже имеющимся травмам добавляется ушибленный копчик и вывихнутое запястье. Я-то решила, что сумею присесть на одной здоровой ноге, но, видимо, переоценила свои возможности. Отсутствие тренировок рано или поздно дает о себе знать.

Как бы там ни было, очнулась я уже на полу рядом с медицинским комплектом, который представляет собой синюю пластиковую корзину для белья, накрытую сложенной простыней. Чего только нет в этой корзине: короткие и длинные перчатки, тюбик кровоостанавливающей пасты, йод, дезинфицирующее средство, куча пушистых полотенец и полотняных мешочков, хирургические ножницы, которые придется стерилизовать, так как они находятся в застегнутом на молнию пакете для заморозки. А еще фонарик, длинная спринцовка, зажимы, пакеты для мусора, термометр, стетоскоп, шприцы с иглами для подкожных инъекций, межзубная нить и сотовый телефон. Я по очереди извлекаю из корзины все предметы, стараясь их запомнить. Добравшись до дна, складываю все обратно в корзину и с трудом поднимаюсь на ноги: ушибленная нога напоминает о себе. Мэйзи по-прежнему стоит, повернувшись задом к двери. Я с тоской рассматриваю обмотанный хвост. Хоть бы догадалась убрать его в сторонку, а то ничего не рассмотреть. Однако кобыла и не думает облегчить мне участь. Я оглядываю пустой проход. А что, если завтра меня найдут здесь с разбитой головой?

Перепачканной рукой отбрасываю с лица грязные волосы и осторожно отодвигаю щеколду. Мэйзи тут же открывает глаза, переваливается всей тяжестью на другую сторону, оставляя свободной одну заднюю ногу, чтобы лягнуть, если мои действия придутся не по нраву.

Я стою на месте и прищелкиваю языком:

– Ну же, девочка, подвинься, дай пройти!

Кобыла не внемлет моим мольбам и не двигается с места. Слегка приоткрываю дверь, протягиваю руку и подталкиваю Мэйзи. Она недовольно прижимает уши, и я ретируюсь.

Беспомощно оглядываюсь по сторонам и, смирившись с судьбой, открываю дверь и проскальзываю внутрь мимо грозящего размозжить голову копыта.

Мэйзи тяжело вздыхает, будто хочет сказать: «Ну ладно, так и быть! Делай, что положено, и оставь меня в покое!» И тут я вспоминаю последние дни своей беременности и невольно проникаюсь искренним сочувствием к бедняжке Мэйзи.

Подхожу к кобыле спереди, чтобы она могла со мной лучше познакомиться. Не хочу уподобляться грубияну врачу, что зашел ко мне в предродовую палату и сразу погрузил руку во влагалище по самый локоть. И только тогда соизволил назвать свое имя, и то лишь после недвусмысленного намека, что помимо прочего у меня еще имеется и голова.

Я беру в ладони голову Мэйзи и начинаю ласково увещевать, но кобыла явно не в духе. Она настороженно прижимает уши, а в глазах появляется сердитый блеск.

Ладно, пусть себе брюзжит, в ее положении это простительно. Может, она сейчас хочет превратиться в свою тезку, легкомысленную птичку Мэйзи из детского мультика и подбросить яйцо для высиживания обстоятельному слону Хоторну.

Я пристраиваюсь сбоку и держусь за плечо Мэйзи, опасаясь в очередной раз рухнуть на землю. Заглядываю ей под брюхо: соски набухли, но выделений не наблюдается, и ничего похожего на воск тоже нет. Значит, здесь все в порядке. Потом робко захожу сзади и, преодолевая страх, хватаю обернутый хвост. Возмущение Мэйзи не знает предела, она описывает хвостом круг, пытаясь вырваться. Но я держу крепко. Получается своеобразное соревнование по перетягиванию каната. Наконец кобыла сдается и позволяет отвести хвост в сторону.