Бен Лернер - 22:04

Она дала мне новый листок с прикрепленной квитанцией и сказала, что надо немного подождать, меня вызовут. Благодаря ее, я посмотрел все-таки ей в глаза, но знание в ее глазах было ужасно, она словно бы говорила мне: пялься, извращенец, пялься. Я сел, вынул из кармана таблетку и уже готов был взять ее в рот, но вдруг испугался – хотя вряд ли Эндрюс мог допустить такую ошибку, – что она как-нибудь подействует на пробу. Я крутил ее в пальцах, крутил, и тут меня позвала медсестра.

Она подвела меня к пустому кабинету и на пороге сказала, что мне следует помнить одно: надо тщательно вымыть руки и избегать прикосновений к чему-либо потенциально загрязняющему. Она дала мне маленький пластиковый контейнер с наклейкой, где было проставлено мое имя и напечатана какая-то цифирь, и медленно, точно ребенку, повторила: «Ваши руки должны быть очень чистыми, иначе придется все переделывать», а потом объяснила, как поступить с контейнером, когда я закончу. Она одарила меня доброжелательной улыбкой, не выдававшей ни смущения, ни неловкости, и исчезла за углом. Я вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

С одной стороны, меня превратили в больного, в пациента, меня разъяли на части, наделив каждую жуткой автономией; с другой – я ощутил начатки того, чего иначе как возбуждением не назовешь, что-то похожее я почувствовал в одиннадцать лет, когда Дэниел в первый раз дал мне номер «Плейбоя». Сочетание вызвало у меня легкую тошноту.

Я повесил куртку на металлическую вешалку и осмотрелся. Посреди кабинета стояло кресло, похожее на зубоврачебное, обитое дерматином персикового цвета; по спинке и сиденью сверху вниз шла полоса медицинской бумаги, которую добросовестная медсестра должна менять между клиентами… то есть пациентами. Нет, в это кресло я ни за что не сяду. Перед креслом стоял телевизор с DVD -меню на экране. На телевизоре лежали беспроводные наушники – их я тоже решил не использовать. В дальней части кабинета я увидел умывальник, над ним – емкость с жидким мылом и маленькую табличку, напоминающую о необходимости тщательно мыть руки. В стену было вделано приспособление, приводящее на ум банковскую ячейку из тех, какими пользуются не выходя из машины; туда мне надлежало перед уходом поместить контейнер, передавая его лаборантам в соседней комнате без того, чтобы встречаться с ними лицом к лицу. Банк, врачебный кабинет, порнокинотеатр… это было какое-то универсальное заведение. Чуть погодя я осознал, что из-за той стены до меня отчетливо доносятся голоса: женщина рассказывает про бойфренда своей дочки, говорит, что он настоящее сокровище; мужчина говорит по телефону по-испански, заказывает ланч – что-то с белым рисом и черной фасолью. Если я их слышу, рассудил я, то и они услышат все, что будет звучать здесь; я решил, что все же воспользуюсь наушниками.

Я направился к умывальнику и вымыл руки, потом вымыл их еще раз. После этого подошел к креслу, взял лежавший на подлокотнике пульт и начал просматривать меню на экране. Телевизор был подключен к некоей службе, дававшей возможность выбирать из колоссального количества фильмов, чьи названия шли в алфавитном порядке, но вместе с тем были сгруппированы по этническому признаку: «Азиатки. Анальные приключения», «Азиатки. Оральная фиксация», «Азиатки. Соблазнение» и так далее; «Белые блондинки. Анальные приключения», «Белые блондинки. Ласковые губы», «Белые блондинки. Океан спермы» и так далее; имелась, однако, и возможность поиска только по способу действий: «Лучшее из…» того-то и того-то. Мелькнула строчка: «Портрет Саши Грей». Многие из этих видео обещали крайнюю откровенность, и это меня удивило, как и группировка по расовой принадлежности; кажется, я ожидал, что будут только журналы. Мне трудно было выбрать, но я не мог отрицать, что аудиовизуальная поддержка ускорит процесс. Я опустил глаза на пульт, чтобы увидеть, как он работает, но тут вспомнил: я не должен прикасаться ни к чему, что может загрязнить пробу. Что может загрязнить ее вернее, чем этот пульт, побывавший во множестве нечистых рук?

После нескольких секунд панических размышлений я просто нажал play – и пошли «Азиатки. Анальные приключения», хотя это, надо сказать, совершенно не мое; мне казалось, что не выбирать — менее предосудительно, чем проявить прямое предпочтение. Я положил пульт и пластиковый контейнер и снова пошел к умывальнику вымыть руки. Потом вернулся к экрану, расстегнул джинсы и уже готов был приступить, как вдруг сообразил, что мои брюки – еще более опасный потенциальный источник загрязнения: я только что час ехал в них в метро и не помнил, когда последний раз стирал вещи. Со спущенными брюками и трусами я прошаркал обратно к умывальнику и уже начал беспокоиться, не слишком ли долго вожусь: может быть, есть лимит времени, может быть, медсестра в какой-то момент постучит в дверь и спросит, как у меня дела, или скажет, что следующий пациент уже ждет. Я проковылял к телевизору и торопливо надел наушники, но тут до меня дошло, что прикосновение к ним ничем не отличается от прикосновения к пульту. Мне захотелось прекратить эту сцену из Беккета и, так или иначе, начать уже; но что, если потом раздастся звонок и мне скажут, что проба оказалась непригодна? Так что я опять, шаркая, двинулся к умывальнику – уже с наушниками на голове, уже слыша крики и стоны участников «приключений» – и еще раз вымыл руки. Зеркала над умывальником, к счастью, не было.

Но почему, подумал я, щедро расходуя мыло, мои руки вообще можно рассматривать как источник загрязнения? Я же не буду дотрагиваться до самой спермы, я вполне могу проявить осторожность и убрать руку в нужный момент. На сей раз все прошло по высшим канонам, и вот наконец – по существу, проскакав от умывальника к телевизору – я имел возможность непосредственно перейти от мытья рук к их онанистическому использованию.

Пришла пора действовать, и надо признать, что по поводу этого действия я тревожился больше, чем перед любым из своих половых актов, – потому-то Эндрюс и дал мне виагру, которую я теперь жалел, что не принял. Но было поздно; он предупредил, что эффекта, возможно, придется ждать не один час, и к тому же мой страх – вероятно, нелепый – перед неким химическим загрязнением никуда не делся. И не вредна ли виагра людям с сердечными проблемами? Может быть, он и про это забыл? Ведь она, кажется, расширяет сосуды. Я злился, как злятся старики. Но злость на Эндрюса помощи мне в моем положении не сулила: ни его лицо, ни безобидная в тактическом плане абстрактная картина в его кабинете не были подходящими в теперешней ситуации зрительными образами.

Меня страшила перспектива бесславного ухода из мастурбатория, необходимости после двадцати минут онанизма сообщить медсестре, что у меня просто-напросто не получилось; но этот страх был, конечно, пустяком по сравнению с необходимостью сказать Алекс. Что тогда будет? Придется либо назначить новую дату, удваивая стресс, либо отказаться от плана совсем, подвергая нашу дружбу испытанию, если не уничтожая ее напрочь, либо договориться, чтобы они извлекли сперму с помощью какой-то жуткой процедуры, если это вообще возможно. Полтора месяца я делился своей боязнью неудачи с Джоном, Шарон и Алиной, а они высмеивали меня, заверяли, что все пройдет отлично. Несколько дней перед сдачей пробы надо было соблюдать воздержание; в эти дни Алина, пуская в ход точно выверенное сочетание игривых двусмысленностей, якобы случайных прикосновений и театрального курения, старалась поддерживать во мне, как она выразилась, «запал».