Марианна Гончарова - Левый автобус и другие веселые рассказы

Зимой, когда снег, легче. Тогда Васька Горецка, сын Францика, приходит с санками. Отца кладут на них, укутывают старым одеялом и везут…

Францик перед сном сыну, когда тот был совсем маленький, книжки читал. Стихи и сказки детские. По-украински, по-польски, по-русски… Жена его по-русски не очень, не очень… Она ему песенки поет про кукушку, про ветерок там, про сверчка…

А Францик по-русски – сыну Чуковского, ну что обычно все другие родители детям читают.

«Маленькие дети, ни за что на свете не ходите в Африку, в Африку гулять…»

Это такие специальные страшные стихи Чуковского, чтобы воспитывать в детях отвагу. И чтобы немножко бояться. Дети, знаете ли, вообще-то любят немного бояться, когда неопасно… Понарошку бояться. Мои дети, например, любили сильно побояться, когда рядом мама и папа. И если еще и дедушка, то вообще можно хоть гром. Они тогда прижимались к папе или к деду, вжимали мордашки им в грудь и боялись в свое удовольствие. И все дети так делают. Папа и дед, они ведь большие, сильные.

Ну вот, а тут читает Францик-часовщик Ваське про Ванечку и Манечку, которые сбежали в Африку вечерком. Идиоты такие, куда их родители смотрели… А в Африке там полно всякой несимпатичной живности, которая только и ждет, чтобы кусать, бить и обижать. Ко всему, если повезет, можно встретить Бармалея, а этот вообще из рук вон, хулиган и уголовник… И Ваське, конечно, страшно. И даже не понарошку. А прижиматься к кому? Бируте на дежурстве в больнице. Васька-сын мелкий, Францик-отец еще меньше… Сидят, оба трусятся от страха, дрожат мелко, боятся… Маленькие… Нет покоя, нету…

Вон они, эти Горецки, отец и сын, скорей сын и отец, потому что сын ведет отца за руку, а не наоборот. Васька идет вприпрыжку. Францик ступает важно, как мандарин китайский, сурово поглядывая по сторонам.

Отец мультяшным голосом:

– Зачем нам новые елочные игрушки, у нас шары есть всякие, большие красные и желтые шары. Большие такие шары.

А сын низко, бархатно:

– Какие же они большие? Они не очень большие. То для вас, татусь, они большие. А так они ж даже почти средние. Даже чуть-чуть маленькие.

– Щас как ты получишь у меня!!! – угрожает Францик-часовщик, закидывая голову назад. – Щас как дам тебе! Ты как с татком разговариваешь?! Они для всех большие! Шары эти! Не дразнись на меня! – сурово так пищит и кулачком машет. – Нет, нема покоя… Нету…

– Татусь, а татусь! – подлизывается сынок. – А знаете шо?

– Ну? Шо?

– А мне в классе все пацаны завидуют, от шо!

– И чого? – удивляется настороженно татко, действительно, чему там завидовать. – Чого это?!

– А шо у меня татко игрушечный!

Ну, думаю, все, сейчас как разорется Францик-часовщик, как распищится на весь магазин, растопается своими кукольными ногами в детских башмаках, как завоет, что нет ему покоя… А он, знаете, – совсем наоборот! Как расхохочется! Увидел меня опять:

– Эй, ты, слышь, у моего Васьки – татко игрушечный! Игрушечный! Я – игрушечный! Хи-хи-хи! – И смеется-похрюкивает, как резиновый ежик, разводя своими маленькими умелыми руками: – Ну нема мне покоя, не-е-ету!!! И-и-и-и-хи-хи-хи!!!

Я с ними немного постояла там, в магазине… Францик рассказывал про время. Как оно бежит-бежит, а потом раз – и останавливается… А потом спохватывается и снова бежит. Поэтому надо иметь часы под рукой, всегда.

На куртке Францика серая собачка. Шапочка полосатая с помпоном и варежки ярко-зеленые на растянутой резиночке. Болтаются из рукавов…

Васькины вещи донашивает, из которых Васька вырос, куртки, и штаны, и башмаки, и варежки…

Несмотря на то что места здесь красивые, щедрые, для некоторых они все же опасные, даже в каком-то смысле роковые… Как, например, для премьер-министра Павлика… Нашего премьер-министра, но при этом гражданина Панамы, как потом выяснилось. Вот казалось бы: где мы, где Панама, где премьер-министр, а как-то все совпало и срифмовалось.

Это для вас для всех этот его приезд тогда был объявлен официальным визитом. А тут не для всех все было однозначно.

Эти вагоны прибыли на таможню, чтоб за границу ехать. Вагоны с бревнами. А на таможне у нас служил капитан по фамилии Типа. Его, конечно, все называли Типа-капитан. Он очень обижался, но у людей по-другому не получалось. А второй капитан, по фамилии Токатан с ударением на последний слог, был другом Типа-капитана. Его, конечно, называли не капитан Токатан, а капитан Токо-так. И он, в свою очередь, совсем не обижался. Высоченные оба, Типа-капитан и капитан Токо-так, молодые, красивые, стройные, подтянутые, как тополя пирамидальные, крепкие и страшно принципиальные. Решили добиться справедливости на отдельно взятом участке границы – и не пропускают бревна, вагоны эти с лесом, не пропускают и все, говорят – нет, лес этот не пройдет.

Типа-капитан говорит:

– Бумаги – липа. А лес – сосна. Вековая, наша украинская, не пропустим за границу. Мы что, не понимаем, в чем тут дело типа?! – иронизирует Типа.

– Токо так! – подтверждает бесстрашный красавец капитан Токо-так.

Этим капитанам на ушко – мол, ребята… эт самое… ну это… вы чо в самом деле? это ж важного лица лес…

– Тю! – отмахиваются капитаны. – Подумаешь, нам все равно. Вор он, это ваше важное лицо, а вор должен сами знаете что! И где!

А им опять по-хорошему – он не вор, ребята, он премьер-министр.

– Ну так тем более, – отвечают капитаны, – наше дело – служба государева, ясно вам?

Нет, ну правда, вот вы бы что сказали, если бы вам велели пропустить за границу наш родной многовековой убиенный лес в пользу одного махинатора и его семьи? Если бы меня спросили, что я думаю по этому поводу, я бы ответила! Я бы знаете как ответила бы?! А вот так:

– Ну ничего себе!!!

Токо так!

Думаю, и ваша реакция была бы такая же, а может, и поперченей. Ну типа…

Словом, Павлик оформил себе официальный визит, якобы в наши неспокойные края, а на самом деле ехал бревна свои из таможни вызволять. Стырил их где-то и ехал впаривать соседней державе. А из соседней державы тоже премьер мчится к границе, подпрыгивает, топчется, переминается с той стороны шлагбаума, шею тянет, не терпится ему побыстрее наше национальное богатство получить, перепродать еще какой-нибудь державе, а если конкретно, то нам же обратно, но втридорога и слупить дивиденды…

Да, едет Павлик к нам, а тут аврал – дорожки красные раскатывают, бумаги складывают, поросят молочных режут, мостовые купают, кусты вдоль дороги подстригают, бордюры белят…

Явился не запылился, великий комбинатор.

Заметьте, венценосные особы из Румынии из династии Гогенцоллернов – Зигмарингенов в одной карете поместились, когда к нам ехали; Пушкин Александр Сергеевич, кто если вдруг не знает, это великий русский поэт, – вообще в пыльном шарабане почтовом проезжал; Карбышев, да, тот самый военный инженер Карбышев, он у нас много чего построил в молодости, вообще верхом ездил, а Павлик, потомственный крестьянин из села Карповка, со свитой явился многочисленной… Такой кортеж – куда там королеве Великобритании! Павлик ее уже заранее победил и переплюнул, даже если она к нам и соберется, Елизавета Вторая… (А что, Ваше Величество, подумайте, мы после Павлика даже инопланетян принять можем, ничего не страшно.)