Сергей Кузнечихин - БИЧ-Рыба (сборник)

А теперь время прошло, судьба по разным городам развела. Да и жив ли… Его хоть и называли Толиком, как молодого, а мужику и тогда уже полтинник был, если не больше.

Хороший специалист без придури – вроде как и не совсем хороший. Философы давно сказали, что у каждого специалиста должен быть свой флюс. Встречал я мужиков, которые крепко знали дело, а флюса не имели… и никакого им почета, никакого уважения. Начальство, разумеется, на них ездило, но настоящей народной любви не наблюдалось. Народу в тонкостях ремесла разобраться нелегко, попробуй высмотри эти тонкости, а флюс – он сразу в глаза бросается.

Был такой турбинист Гуменюк. Рядом с Михалычем его, конечно, никто не ставил. Работал мужик нормально, что положено – делал. Однако авторитетом не пользовался. Собственную правоту каждый раз доказывать приходилось, даже своим слесарям. Характер от такой жизни не улучшается. И потому, если было что выпить, собутыльника находил, а вот опохмелиться… не приносили.

Так и тянулось, пока не случился скандал. Пускал Гуменюк на гидролизном заводе турбину. Жил в общаге для молодых специалистов и малосемейных работников. Производство химическое – молодые специалисты в основном женского пола. Ну и забрел к одной Наташе из центральной лаборатории. Не красавица, но лет на двадцать моложе Гуменюка, года еще после института не отработала. В зачуханном полупьяном городишке и поговорить-то не с кем, а тут ведущий инженер из краевого центра, слово «пардон» знает. Он под мухой, она под газом. Он – мужчина, она – женщина. Без разговора не разойтись. А о чем может разговаривать стареющий кобель? О своих достижениях: о том, как его ценят на службе, о зарплате, о благоустроенной квартире в центре города – чем еще охмурять провинциальную простушку. На одиночество поплакался. Посочувствовал ей, вынужденной гробить молодость в такой дыре. Предложил перебраться к нему. Короче, соловей кукушку заманил в избушку. Ему понравилось, а ей – не очень. На следующий вечер дверь была заперта, и Наташа в ответ на его заговорщицкий стук с базарной откровенностью отослала его к жене в город Канск. Недооценил. Перенадеялся на женскую легковерность. А Наташа успела днем перетолковать с комендантшей и заглянуть в его паспорт. Узнала, что у женишка и супруга имеется, и двое детишек большеньких, и прописан он вовсе не в краевом центре, а в Канске. Одно захолустье на другое менять – только время терять.

Гуменюк в дверь колотится, просит, чтобы впустила на минуточку, обещает все объяснить. На что надеется – непонятно, козырей на руках никаких, все карты засвечены – тридцать три процента алиментов и койка в общаге: таких королей даже шестерками бьют, не говоря уже про валетов. Дверь на замке. Соблазнитель не отступается. Ну и довел девицу, выдала мужику, что он, ко всему прочему, и в постели ничего не стоит. Удар ниже пояса. Не каждый такое без наркоза выдержит. Плюнул Гуменюк на дверь и побежал к себе в номер заливать рану. А спирт – лекарство коварное. Боль сначала вроде бы и замолкает, но если передозируешь – оживает снова и набирает бешеную силу. А как найти точную дозу, если перед тобой целая канистра бесплатного спирта? Он, разумеется, усугубил и, уже ничего не соображая, отправился на новый приступ. Колотил руками и ногами. Соседей переполошил. Пускаться в переговоры с разъяренным командированным никто не отважился. Вызвали милиционера. Гуменюк сержантские погоны увидел и сразу в позу – понимают ли, с кем имеют дело? Да он!.. Да у него!.. Потребовал, чтобы к телефону допустили. Мужик представительный, наглый. Сержантик, чтобы не усложнять службу, на всякий противопожарный разрешил позвонить. Гуменюк набрал номер директора и предъявил ультиматум. Стрезва такое не придумаешь, а тут, под строгим взглядом милиционера, отступать было некуда, вот он и выдал – если эту тра-та-та не выгоните с работы, турбоагрегат останется разобранным!

И как вы думаете, чем ответил директор?

Уволил Наташу.

Да не пугайтесь – обошлось без тяжело пострадавших. Забавнее того – все оказались в плюсах. Директор избавился от не очень ценного работника. Наташа на два года раньше срока возвратилась в родной город Калинин. Гуменюк выкрутился из щекотливой ситуации.

Такие истории на месте не залеживаются. Подробности дошли до конторы.

Как встретили?

Да по-разному: одни посмеивались, другие морщились – не совладал с бабой и побежал жаловаться директору, не самый мужской поступок. Но кто-то и восторгался – сумел себя поставить, оценили как специалиста. Короче, прославился. Хотя запашок у славы не совсем чистый.

Кстати, о запахах. Есть такая красивая сильная птица – гуменник, проще говоря – дикий гусь. Гуменюк утверждал, что его фамилия оттуда и произросла. Может быть, и так, но на русский слух Гуменюк – он и есть Гуменюк, и ничего с этим не поделаешь. Хотя наверняка можно найти какие-то книги и все доказать.

В другой конторе поговорили бы и забыли, но среди наладчиков турбин, где каждый второй считает себя великим специалистом или хочет им стать, – там свои расценки. Шепотки о неудачном кобеляже понемногу стихли, стерлись, зато в полный голос зазвучало, что специалист поставил директору условия, и тот никуда не делся. Чем дурнее и наглее ультиматум, тем выше цена специалиста.

Я вроде говорил, что наружность у Гуменюка была очень даже солидная, так что слава пришлась к лицу, словно все время при нем находилась. Принял почетное место как должное. Давно ли вроде сидел и помалкивал в тряпочку, а тут заговорил, и все слушают. Заговариваться начал, чушь пороть – никто не возражает. Капризничает – терпят. Ну а дальше, как в песне – под солнцем родины мы крепнем год от года. Чем старее турбины, тем ценнее турбинисты. Но не будем превращать пьянку в планерку. Постараюсь ближе к сути.

Пришел вызов из Забайкалья. Должен был лететь кто-то другой, но Гуменюку захотелось омулька. И ему уступили. Кто-то обиделся, начальство завиляло… в общем, некрасиво получилось. Да не зря говорят, что бог шельму метит. По дороге забарахлила погода. Сухим слякоть не переждешь. Гуменюк начал в аэропорту, в гостинице продолжил. При большой массе да с хорошим разгоном остановиться непросто. Самомнение крепчает, а тормоза слабеют. День пьет, два пьет… А турбина стоит. Лампочки по вечерам еле теплятся. Местные чины телеграфируют в контору. Им отвечают, что специалиста давно отправили. Звонят в гостиницу. Там подтверждают, что прибыл, заодно и подробности пребывания доносят. И тогда директор лично отправляет посыльную с запиской: «Товарищ Гуменюк, комбинат на грани остановки, убедительно прошу приступить к ремонту агрегата». Посыльная прискакала в гостиницу, нашла нужный номер, но вместо великого специалиста, от которого зависит работа всего комбината, увидела пьяного мужика в семейных трусах. При нем и человек был, надо же кому-то о подвигах вещать, слушатель при запое – важнее гонца. Увидел Гуменюк красивую молодую буряточку, глазенки загорелись. Велика у пьяного потребность донжуанова. Человеку приказывает собираться и бежать за шампанским, а сам к посыльной, тянется мягкие места потрогать. Девчонка его по рукам. После выяснилось, что она племянница директора. Да хоть бы и дочка уборщицы – зачем ей замшелый пень нужен, она еще в том возрасте, когда о принцах грезят. Из объятий вывернулась и записку на стол. Гуменюк, опять же при человеке, при зрителе, так сказать, глянул в бумажку и размашистым почерком наложил резолюцию: видал я, дескать, тебя вместе с твоим комбинатом. Расписался и дату поставил – все, как положено в деловой переписке.