Ольга Лукас - Бульон терзаний

– Снаряд.

– И какая разница? – всполошилась Нина.

– Другие размеры и назначение. Потому называется – «козел».

– Ты прыгать через него можешь? – спросил Владимир.

– Могу. Даже проще.

– Значит – это конь, – распорядился режиссер. – Пойми, дружок, у нас – театр. Здесь все не то, чем кажется.

– А почему не сказать, – робко спросила Нина, заглядывая в сценарий, – почему бы вместо «Молчалин на коня садился» не сказать «Молчалин на козла садился»?

– А Грибоедов во гробу крутился, – устало закончил Владимир. – Это будет конь. Под мою ответственность. Сивка-Бурка. Бывший козел.

Дмитрий сказал, что ему все равно, как зовут снаряд. Он уже придумал небольшую гимнастическую композицию и специально тренировался прыгать и падать. Сейчас разомнется – и будет готов продемонстрировать свои умения.

Явилась Евлампия Феликсовна в ярко-желтом спортивном костюме, в сопровождении мальчика лет шести – вероятно, внука.

Через минуту Владимир уже слышал где-то в зарослях стеллажей ее властный голос:

– Девочки, вы же хотите быть не только сильными, но и умными? Тогда прекратите ломать эту штуку, она сделана из авиационного сплава. Лучше поиграйте с мальчиком в настольную игру. Он вам расскажет, что это такое. Ты же расскажешь? Вот так, и чтоб тишина была. Сядьте все трое сюда, чтобы я вас видела.

Приехала Ядвига с супругом. Княжны тут же окружили ее, отталкивая друг друга, так что Петр Светозарович не выдержал и с обидой произнес:

– Не очень уж меня локтями пихайте, все-таки я здесь главный.

В последний момент, сверяя списки персонажей и реквизита, Нина обнаружила, что вписала «петрушку» не туда. То-то она еще удивилась, зачем Таир купил пучок зелени. По невероятному стечению обстоятельств, Петрушка-артист обнаружился в мастерской. Он преспокойно сидел в углу и что-то собирал из мелких деталей. Владимир сам видел его, когда таскал стулья в подвал. Он думал, так надо, работает человек сверхурочно. Оказалось – так не надо. Все работают в рабочее время, а в выходные – отдыхают или, например, репетируют.

Компетентный Борис отправился выяснить подробности происшествия.

– С разрешения начальства! – вскакивая с места, гаркнул Петрушка. – Стул для кормления младенца. Из отходов производства. Все равно же их на свалку, а так – вот, вещь.

Директор по производству внимательно осмотрел почти готовую «вещь». Принюхался.

– Я не пил! – прижав к груди руки, воскликнул Петрушка. – Повода не было. Вот сделаю – выпью.

– На репетицию – шагом марш! – приказал Компетентный Борис. – Вниз, на склад.

– О! – сказал Петрушка сам себе, потирая руки. – Двойной повод.

Пока выяснялся вопрос с Петрушкой, Владимир экзаменовал княжон: нужно было подобрать группу сплетниц, которые произнесут реплики господ N. и D., выведенных из числа персонажей за отсутствием подходящих кандидатур.

– Смотрите, девушки, такая картина: Софья расстроена разговором с Чацким, бросает ничего не значащую фразу, которую вы передаете друг другу, превращая в нелепый слух. Вот текст, я его слегка сократил и отредактировал. Начинайте вы, потом вы и так далее. Я пока что за Софью.

Княжны вошли во вкус: каждой хотелось заграбастать побольше реплик и затмить прочих. Чтобы коллеги потом говорили: «Среди безликой подтанцовки выделялась Анечка (Машенька, Светочка), сказавшая великую фразу „С ума сошел!.. Ей кажется!.. вот на!“»

Но Анечки, Машеньки и Светочки, стараясь превзойти одна другую, переигрывали ужасно, и выпускать их было нельзя. Общей суеты сторонилась только пухленькая княжна, занятая своими мыслями.

– А вот вы. Ну-ка, прочитайте, – приказал ей Владимир.

– С ума сошел!.. Ей кажется!.. вот на! – монотонно пробубнила та. И встрепенулась: – Кто сошел с ума? А? Я что-то пропустила?

– Так-так, – обрадовался Владимир, – теперь с таким же неподдельным интересом прочтите весь фрагмент.

Пухленькая княжна была главной сплетницей «Мира Элитной Мебели» – бесценный опыт! Поразмыслив не больше минуты, Владимир отдал весь разговор с Софьей ей одной, вычеркнув еще несколько реплик. Остальные девушки, надувшись, отошли в сторону.

Вернулся Компетентный Борис с Петрушкой, артисты наконец поделили места и расселись чинно, как школьники. Владимир вспомнил свое обещание и незаметно, как ему показалось, передал Нине записку с названием тонального крема, которым его так чудесно и щедро обмазали гримеры. Нина кивнула и спрятала записку в карман. Но пара внимательных глаз заметила эту манипуляцию.

– Итак, начинаем! – объявил режиссер, выходя на середину помещения. – Спасибо, что в свой выходной вы все приехали сюда. Очень важно…

Раздался первый телефонный звонок. Владимир укоризненно посмотрел на Елену.

– Привет, я не могу говорить, – ужасно смутившись, сказала в трубку Ульяна. – Извините меня, пожалуйста.

– Нет, я не понимаю, – как бы в пространство сказала Елена, – вот прямо сижу и не понимаю. Неужели так трудно – взять и выключить телефоны? Я ведь выключаю. Мне звонят по работе, а я выключаю. Потому что это – театр. А не базар-вокзал.

Послышался шорох: артисты потянулись к сумкам. Потом – мелодичные переливы: телефоны отключались, послушные воле хозяев. Даже Петр Светозарович последовал общему примеру.

Когда все вернулись на исходные позиции и замерли, Владимир продолжал:

– Раз мы все здесь собрались и даже установили тишину, то прогоним спектакль целиком как есть. Не обращая внимания на ошибки. Я их всем потом укажу лично, но мы не станем останавливаться. Каждый должен увидеть место своего героя в общем замысле. И для начала я предлагаю вам – на время репетиций – думать о своем персонаже не «он» или «она», а «я». Найдите с ним что-то общее. Подумайте, кто он, чем живет. Что хочет получить. Что ему мешает. Как ему добиться цели. Помните, что действие разворачивается не здесь и не сегодня. А в начале 19 века в богатом московском доме… Итак, раннее утро. Гости, которые к вечеру съедутся на бал, еще спят. Чацкий мчится на перекладных, чтобы поскорее засвидетельствовать свое почтение.

Скалозуб в манеже гарцует на коне. Фамусов просыпается и идет проведать дочь. А что же она? Всю ночь сидела в своей комнате с Молчалиным. Горничная Лиза караулила их, но под утро уснула. Лиза, Фамусов – на сцену. Софья, Молчалин – приготовиться. Всем следить за сценарием, выходить вовремя, не зевать.

Репетиция началась. Уже с первых, некогда прекрасно отрепетированных, сцен Владимир схватился за голову: они что, совсем умственно недоразвитые? Как эти люди так быстро забыли все, что он им говорил? Он без устали записывал в блокнот замечания каждому артисту. На лбу им это вытатуировать!

Хорошо постоял на руках, отжался, прыгнул и упал Молчалин – так, что за него и вправду переволновались. Но текст он не помнил и запинался на каждой строчке, читая по бумажке. Замечательно слаженно вышло княжеское семейство под предводительством великолепной Ядвиги. Танец целиком еще не был готов, его показали схематически, но и это впечатляло. Забавно разыграли свою мизансцену супруги Сапелкины (Горичи). Вот только под конец жена, игравшая Наталью Дмитриевну, слегка перестаралась. И в ответ на комплименты Чацкого не просто ответила с гордостью: «Я замужем», – но и продемонстрировала украшенный обручальным кольцом безымянный палец. Со стороны это было похоже на неприличный жест из брутального американского кино, но Наталья Дмитриевна вцепилась в свою идею клещами. «Попросить Чацкого загораживать ее в этот момент от зрителей», – нацарапал в своем блокноте Владимир.