Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че

Получается, нас не было?

Вскоре после защиты диссертации Йозеф получил предложение занять должность в алжирском филиале Института Пастера.

Таких престижных предложений два раза не делают.

Йозеф не помнил, кто из философов сказал, что удача не стучится в дверь человека дважды. Не ухватишь ее за хвост, это сделает кто-нибудь другой. Немногие оставшиеся у него друзья заметили, что он в конечном итоге ничем от них не отличается, раз пожертвовал убеждениями ради карьеры. Он отвечал, что Испанской республике уже не поможешь, победа Франко неизбежна, так что нет никакого резона ввязываться в схватку чести – о да, полную величия и героизма, но совершенно бессмысленную и самоубийственную. Он продолжит борьбу на свой манер, в Алжире.

Это было бурное время. Проглотив Австрию, Гитлер решил присоединить к Германии Судетскую область, которая по Версальскому договору принадлежала Чехословакии. Франция и Великобритания были связаны с Чехословакией союзническим договором, и угроза новой мировой войны стала реальностью. Все страны начали мобилизацию. В Мюнхене, на конференции последнего шанса [27], премьер-министр Соединенного Королевства и председатель правительства Франции спасли мир, отдав Чехословакию на растерзание фюреру. Войны удалось избежать, все испытали облегчение и сделали вид, что забыли о нарушенных обязательствах и не заметили, что совершили стратегический просчет. Благодарные народы приветствовали своих руководителей, а те чувствовали стыд за сговор.

Йозеф позвонил отцу, спросил, как он поживает, и поинтересовался его мнением касательно полученного предложения. Жалованье ему пообещали небольшое, события на родине приобрели угрожающий оборот, так что он бы предпочел вернуться в Прагу. Эдуард принялся разубеждать сына: его присутствие в Чехословакии хода истории не изменит, а упустить представившийся исключительный шанс нельзя ни в коем случае. Лучшая лаборатория мира выбрала Йозефа среди множества других претендентов, и отцовское сердце полнится счастьем: честь, оказанная Каплану-младшему, оправдывает все жертвы, принесенные Капланом-старшим. Эдуард заставил Йозефа поклясться, что он уедет в Алжир.

Четыре дня спустя он должен был сесть на корабль в Марселе, чтобы через двадцать шесть часов оказаться в Африке.

В ночь перед отправлением Йозефу приснился кошмар, он проснулся в холодном поту, дрожа всем телом. Во сне он брел по бойне, вокруг лежали горы трупов – мужчины с перерезанным горлом, женщины со вспоротыми животами. По пятам за ним следовал мясник с выколотыми глазами, в затылок ему дышали мертвецы. Потом на него прыгнул монстр – и тут же исчез, как по волшебству. Наступила леденящая душу тишина. С потолка лилась кровь, Йозеф был весь липкий и постепенно погружался в красный зыбучий песок, размахивал руками, пытаясь удержаться на поверхности.

Утром Йозеф кинулся в почтовое отделение на авеню Сент-Антуан и три часа прождал вызова, рискуя опоздать на пароход. Наконец его соединили, отец как раз собирался уходить из кабинета. Йозеф стал уговаривать его бежать, пока еще есть время, но Эдуард ничего не хотел слышать. Йозеф раз десять повторил, что умоляет отца покинуть Чехословакию, но тот твердо решил остаться. Да, десятки тысяч чехов собирают чемоданы, но он не уедет, потому что не чувствует никакой угрозы. Большинство здравомыслящих пражан считают, что Гитлер не идиот и не нападет на союзников, что рано или поздно он в поисках жизненного пространства вторгнется в Россию, она – его главный враг. Чехам бояться нечего: единственное, что нужно фюреру, – это их военные заводы.

По пути в Алжир была сильная качка, шумели двигатели, и Йозеф провел ночь на палубе, наблюдая за тремя чайками, летавшими над форштевнем. Еще до захода солнца в воздухе разлился молочно-голубоватый свет. Чайки скрылись из виду. Йозеф проводил их взглядом и вдруг заметил вдалеке слева по борту неясные очертания суши.

«Нет, это не Испания! – подумал он. – Здесь нет никакой земли».

Далеко на горизонте, между небом и морем, змеилась багровая линия, едва освещенная пробивающимся сквозь облака светом.

«Если бы я поддался движению души, был бы сейчас мертв».

Йозеф спал, когда пароход «Лепин» заходил в порт, и пропустил первую встречу с бухтой и прилепившимся к холмам городом. Он не смог полюбоваться грациозными очертаниями знаменитого амфитеатра и не слышал, как переговариваются другие пассажиры, радуясь встрече с родными местами.

Первым незабываемым впечатлением Йозефа остался момент, когда он открыл дверь и его ослепил свет цвета расплавленного золота. Он инстинктивно прикрыл лицо ладонями, как человек, защищающийся от вспышки фотоаппарата невидимого папарацци. Йозеф ощутил аромат ванили и дыхание жары на коже. У него мелькнула мысль о пожаре на судне, но вокруг все было спокойно, никто не кричал, только гудел кран, выгружавший на причал сетки с бананами. Он медленно развел пальцы, привыкая к жаркому свечению алжирского воздуха, поднял глаза и узрел – иначе не скажешь! – первозданную, райскую синь небес. Он никогда не видел ничего подобного ни в Праге, ни в Париже: ясное блистательно-прекрасное небо было подобно гигантской монохромной стеле, которую неведомый гениальный автор подвесил над землей, чтобы завораживать людей.

В конце этого октябрьского дня 1938 года, в возрасте двадцати восьми лет, Йозефу открылись небо и солнце, поднимающаяся волной аркада доков, которую безумный архитектор увенчал множеством соединенных друг с другом кубиков, спускающихся уступами к ослепительно-белым домам у моря, и он понял смысл прозвища Белый Алжир.

Йозеф спускался по трапу с двумя чемоданами, ища глазами встречающего, но на пирсе не было никого, кроме докеров-арабов, красавцев с точеными чертами лица и мокрыми от пота телами, разгружающих трюм. Никто из моряков ничем не помог Йозефу, он прождал целый час, прячась от солнца в тени грузовика, обратился к вахтенному офицеру (тот тоже ничего не знал) и в конце концов решил взять такси. Струя дыма из выхлопной трубы красно-черного «панара» [28]сделала бы честь любой пароходной трубе, шофер, не закрывая рта, жаловался на опостылевшую жару.

Йозеф смотрел в окно и не замечал никакой разницы с городами метрополии: те же «османовские» проспекты, те же трамваи, люди на террасах кафе, одетые по парижской моде женщины. Он думал, что в Африке его ждут пески и барханы Сахары, верблюды, туареги, приключения и тайны, а попал в обычный западный город.

Он был разочарован.

Они въехали на огромную площадь, окаймленную несколькими рядами фонарей в стиле ар-деко и обсаженную пальмами, в центре которой возвышалось гигантское белоснежное здание в мавританском стиле. Йозеф принял его за мечеть, и развеселившийся таксист объяснил, что это Главпочтамт (мечети, хвала Аллаху, находятся в Старом городе). Йозефу наконец-то повезло – он заметил двух «аборигенов»: женщину в накидке и вуали из тончайшего белого газа, над которой сверкали черные глаза, и мужчину в полосатой джеллабе, с плешивым осликом, груженным корзинами с овощами. Машина ехала по широким, перетекающим один в другой проспектам, и водитель, взявший на себя роль гида, рекомендовал Йозефу посетить Музей изящных искусств и Ботанический сад, известный своими экзотическими растениями и источающими аромат ментола эвкалиптами. Коса и город постепенно скрывались в жарком мареве. Такси остановилось перед белым зданием в четыре этажа. Охранника у входа не оказалось, и Йозеф беспрепятственно попал в парк, где обнаружилось несколько других строений. Он вошел в главное здание. Внутри царили тишина, живительная прохлада и полумрак – совсем как в соборе. Его призывы – «Есть тут кто-нибудь?» – остались без ответа. Он шел по длинному коридору, стучал в каждую дверь, заглядывал, но все комнаты были пусты. «Это просто немыслимо, – думал Йозеф, – сейчас только пять, рабочий день не окончен…» Он толкнул застекленную дверь в глубине коридора и увидел большую лабораторию с пробирками, чашками Петри [29], пепельницами, мензурками на водяной бане, колбами, керамическими ступками и ампулами с декантатором [30]. Четверо мужчин в белых халатах стояли, склонившись над микроскопами. Один из них подогрел серебристый резервуар на горелке Бунзена, завинтил муфту, осторожно перелил содержимое в сосуд с желтым раствором, взял шпатель, потом вытянул руку и слегка взболтал колбу. Жидкость приобрела темно-зеленый цвет.