Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя

– Да…

Он побелел, свободной рукой вцепился в простыню.

– Сейчас буду, Жак.

Габриэль встал, быстро натянул джинсы. И тут вспомнил обо мне:

– Пойдем со мной, прошу тебя. Это Марта, она…

Его голос надломился. Я не задавала вопросов и не ждала объяснений. Не раздумывая, я тоже вскочила с постели. Меньше чем через пять минут мы были готовы. Габриэль взял два шлема. Он захлопнул дверь квартиры, нажал на кнопку лифта и не отпускал ее, пока кабина не остановилась на нашем этаже. В лифте он молча обнял меня и притянул к себе. Вид у него был потрясенный. Выйдя из подъезда, он побежал к мотоциклу, я за ним. Он сел на сиденье, я тоже и обхватила его руками. Габриэль рванул с места. Он мчался на невероятной скорости, и я изо всех сил зажмурилась. Мотоцикл бешено лавировал, мотор ревел. Потом он резко затормозил, я открыла глаза и увидела, что мы подъехали к Мартиному дому. Улица была пустынной. Габриэль поставил свой мотоцикл на привычное место. В лифте он снова обнял меня и не отпускал, пока мы не доехали до шестого этажа. Его тело было как натянутая струна. Потом он взял меня за руку и переплел свои пальцы с моими. Дверь квартиры открыл Жак, белый как мел.

– Она в гостиной…

Габриэль увлек меня в коридор. Жак окликнул его. Мы обернулись одновременно.

– Примите мои соболезнования.

Габриэль покачнулся. Но мы все же продолжили идти в мертвой тишине. На пороге большого салона я окинула взглядом открывшуюся картину. Сквозь шторы, задернутые наполовину, пробивались лучи утреннего света, в них порхали пылинки. Марта сидела на диване, на своем обычном месте. На ней было самое первое из сшитых мной платьев. Я его сразу узнала. На маленьком приставном столике стояла пепельница, сверху лежал ее мундштук, рядом стакан ждал, когда его наполнят джином, и бросалась в глаза коробочка для лекарств. Пустая.

– Все кончено, – прошептал Габриэль.

Он отпустил мою руку, прошел по комнате, стал напротив Марты. Присел на корточки и долго всматривался в нее. Потом погладил ее волосы и уткнулся лицом в ее колени. С трудом сдержал рыдания. Мое сердце разрывалось на части. Я не в силах исцелить эту рану. Я вся сжалась в комок, вцепилась зубами в кулак, стараясь не заплакать. Я должна обуздать свое горе любой ценой.

Тишину разорвал приближающийся вой сирен. Я стряхнула оцепенение и отправилась за Жаком. Он подтвердил, что вызвал скорую помощь и полицию. Еще через несколько минут раздался звонок в дверь. Габриэль не двинулся с места. Я встала на пути врача скорой, не пуская его.

– Позвольте мне пройти, мадам.

– Пожалуйста, дайте нам немного времени. Не торопите его.

– Это ее сын?

– Практически да.

Я вошла в салон, опустилась на корточки за спиной Габриэля, обняла его за плечи. Марта выглядела роскошно, с идеальным макияжем и прической. У нее было спокойное лицо. Мои руки ощущали, как рыдания сотрясают тело Габриэля. Я заговорила тихо-тихо, совсем шепотом:

– Надо впустить врачей. Пойдем со мной.

Он поднялся, снова поцеловал Марту и отошел в сторону.

– Я еще побуду с ней, – сказал он, не отрывая от нее глаз. – Скажи, пусть они заходят.

Я пригласила их войти и ушла.

Полицейские тоже приехали и стали задавать Жаку вопросы. Потом пришла моя очередь, и я механически отвечала им. Мне показалось, что все это длилось несколько часов. Закончив со мной, они отправились в гостиную. Я последовала за ними, беспокоясь за Габриэля, и на пороге испытала шок. Марта уже лежала на носилках, и санитары задергивали молнию черного пластикового мешка. Полицейские направились прямо к Габриэлю. Я не слышала, о чем они говорят. Полицейские разрешили ему подойти ко мне. Он взял меня за руку и повел по коридору к выходу.

– Жак, – позвал он.

Жак вырос на пороге.

– Закажите Ирис такси, пожалуйста.

– Да ты что? Нет, я остаюсь с тобой.

Он нахмурился.

– Я бы хотел, чтобы ты ушла, возвращайся домой, отдохни. Я еще долго буду занят…

– Месье, – позвал его полицейский.

– Иду-иду, – ответил он и снова повернулся к Жаку: – Я могу на вас рассчитывать?

– Безусловно.

Габриэль пристально посмотрел на меня, откинул с моего лица прядь волос, провел пальцами по виску, развернулся и ушел. Через десять минут Жак сообщил, что такси ждет внизу. Чтобы убедить меня уехать, он пообещал, что будет все время на связи. Я застыла на пороге при виде машины скорой помощи и полицейских автомобилей с включенными мигалками. Вокруг, как стервятники, бродили зеваки. Еще восьми утра не было, а мне казалось, что после звонка Жака прошло несколько дней.

Следующие часы я провела забившись в угол дивана, или расхаживая взад-вперед по квартире, или глядя в окно и ничего не видя. Я не решалась звонить Габриэлю, чтобы не беспокоить его. А телефон Жака мне не пришло в голову записать.

Когда ближе к пяти вечера раздался звонок, я бросилась к двери. На пороге стоял Жак, нагруженный, как вьючная лошадь. Я впустила его и помогла донести пакеты.

– Извините, не смог связаться с вами раньше.

– Как он?

– Не знаю, он все еще в комиссариате.

– Почему так долго?

– Не волнуйтесь, это стандартная процедура.

Я вздохнула с облегчением и обратила внимание на сумки, которые он принес. В ответ на немой вопрос он грустно улыбнулся:

– Габриэль попросил меня собрать ваши вещи и кое-что купить. Он боялся, что вы останетесь голодной. Для начала я сварю вам кофе.

– Лучше травяной чай, нервы и так никуда.

Мы переглянулись. Наше состояние было примерно одинаковым, и у нас вырвался нервный смех.

– Нет, серьезно, Жак, не тратьте на меня время, у вас наверняка и так много дел.

– Вовсе нет, Габриэль распорядился, чтобы я возвращался домой, после того как все для вас сделаю.

– Так нельзя! Он не должен оставаться…

Я уже была у двери, но Жак придержал меня за плечо:

– Это его решение. Он хочет сам со всем разобраться. Для него это важно.

Я опустила голову и вернулась из прихожей.

Через несколько минут мы уже сидели за стойкой в центре кухни. Передо мной стояла чашка с отваром вербены, перед Жаком стакан джина – в память о Марте.

– Как вы? – спросила я.

– Я знал, что однажды все кончится именно так. И Жюль это знал. Марта была ослепительной женщиной, обворожительной, но больной. От Габриэля это скрыли, Жюль запретил мне рассказывать, но она наблюдалась у психиатра и психоаналитика и еженедельно посещала их. Из-за нарушений психики она принимала сильнодействующие средства, но очень ловко скрывала свою болезнь – в этом ей не было равных.

Наступит ли когда-нибудь конец ужасным открытиям?

– Господи…

– В последнее время реальность практически потеряла для нее смысл. Она по поводу и без повода глотала то анксиолитики, то нейролептики… начала заговариваться, постоянно вспоминала свое прошлое и по-всякому трансформировала его. У нее даже появились галлюцинации: как-то я застал ее за тем, что она рассказывала Жюлю о вас, о Габриэле. Приступы безумия участились, и, главное, они становились неуправляемыми, нужно было молча дожидаться, пока гроза пройдет…