Джеффри Арчер - Грехи отцов

В столовой к нему повернулись и улыбнулись другие, и это немного смутило его. Джайлз взял овсянку, два вареных яйца и устаревший выпуск «Панча». [16]Он сел в одиночестве, надеясь, что его оставят в покое, но к нему тут же подсели три незнакомых австралийских офицера. Джайлз перевернул страницу и рассмеялся над карикатурой Е. Х. Шепарда, изображавшей Гитлера, который удирал из Кале на велосипеде с разными колесами.

– Потрясающе смелый поступок, – сказал австралиец, сидевший справа.

Джайлз почувствовал, что краснеет.

– Согласен, – произнес голос напротив. – В высшей степени достойный.

Джайлз решил было уйти, прежде чем они…

– Как, ты сказал, зовут того парня?

Джайлз окунул ложку в кашу.

– Фишер.

Джайлз едва не подавился.

– Просто непостижимо: этот Фишер повел свой взвод через открытое место и уничтожил три битком набитых немцами блиндажа, орудуя только гранатами и пистолетом.

– Невероятно! – воскликнул третий голос.

С этим Джайлз мог вполне согласиться.

– А правда, что он убил немецкого офицера, а потом взял в плен полсотни бошей, имея за спиной всего двенадцать человек своих?

Джайлз срезал верхушку первого яйца. Переварено.

– Наверняка правда, – донесся другой голос. – Его ведь повысили, дали капитана.

Джайлз сидел и невидящим взглядом смотрел на желток.

– Я слышал, Фишера рекомендовали на представление к Военному кресту.

– Это меньшее, чего он заслуживает.

«Меньшее, чего он заслуживает, – подумал Джайлз, – это то, о чем просил Бэйтс».

– А кто еще участвовал в операции? – спросил голос с другого конца стола.

– Его заместитель, но будь я проклят, если помню имя.

Джайлз услышал достаточно и все же решил сказать Фишеру прямо, что он о нем думает. Оставив второе яйцо нетронутым, он вышел из столовой и зашагал прямиком в оперативный отдел. Он был так разгневан, что вломился без стука. Перешагнув порог, он вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь.

– Виноват, сэр, – сказал он. – Я не знал, что вы здесь.

– Это мистер Баррингтон, сэр, – пояснил Фишер. – Помните, я докладывал вам, он помогал мне во вчерашней операции.

– Ах да. Баррингтон. Отлично! Возможно, вы еще не ознакомлены с утренними приказами по полку, но вам присвоено звание лейтенанта. После рапорта капитана Фишера могу добавить, что вы также будете упомянуты в официальном донесении.

– Искренне поздравляю, Джайлз, – сказал Фишер. – Заслужил.

– Несомненно, – вторил ему полковник. – И поскольку вы здесь, Баррингтон, присоединяйтесь. Я как раз говорил капитану Фишеру, что коль скоро он выяснил, откуда Роммель пойдет на Тобрук, нам придется удвоить патрули в западной части города и перебросить вам в поддержку танковую роту. – Он ткнул в разложенную на столе карту. – Сюда, сюда и сюда. Надеюсь, оба согласны?

– Согласен, сэр, – кивнул Фишер. – Я немедленно приступлю к переброске взвода на позицию.

– И это не будет спешкой, – подхватил полковник. – Сдается мне, что Роммель не заставит себя ждать и вернется, только теперь это будет не рекогносцировка: он навалится всей мощью Африканского корпуса. А мы должны затаиться и постараться, чтобы он сунулся в ловушку.

– Мы будем готовы, сэр, – пообещал Фишер.

– Хорошо. Назначаю вас ответственным за наши новые патрули, Фишер. Вы, Баррингтон, остаетесь его заместителем.

– К полудню мой рапорт будет у вас на столе, сэр.

– Отлично, Фишер. Занимайтесь деталями.

– Благодарю, сэр, – сказал Фишер, вытянувшись и козырнув, когда полковник вышел.

Джайлз собрался было заговорить, но Фишер проворно опередил его:

– Я представил сержанта Харриса к медали – посмертно. Капрал Бэйтс тоже будет отмечен в рапорте. Надеюсь, ты поддержишь меня.

– Правильно ли я понял, что тебя представили к Военному кресту?

– Это не в моей власти, старина, но с радостью приму любое решение командира. Теперь к делу. Сейчас, когда у меня под началом шесть подразделений, я собираюсь…

Вскоре после вылазки первого и второго отделений, окрещенной «Причудой Фишера», каждый чин от полковника и ниже находился в состоянии боевой готовности. Два взвода посменно дежурили на западной границе города, и никто уже не говорил «если», а задавался вопросом, «когда» на горизонте появится Африканский корпус Роммеля.

Даже Фишеру, только что возведенному в герои, приходилось изредка появляться на внешнем периметре, дабы поддержать миф о своем подвиге, но очень ненадолго – только чтобы удостовериться, что все его видели. Затем он шел на три мили в тыл, докладывал обстановку командиру танковой роты и развертывал полевые телефоны.

«Лис пустыни» решил атаковать Тобрук одиннадцатого апреля сорок первого года. Британцы и австралийцы сражались с отчаянным мужеством, защищая окраины. Но шли месяцы, продовольствие и боеприпасы начали иссякать, и кое-кто стал опасаться – хотя вслух и не говорил, – что армия Роммеля все же одержит верх и это лишь вопрос времени.

Было утро пятницы, и мгла над пустыней едва начала рассеиваться, когда лейтенант Баррингтон, изучавший в бинокль горизонт, разглядел полчища немецких танков.

– Черт!

Он схватился за полевой телефон, и тут же в здание, где был их наблюдательный пункт, ударил снаряд. На том конце линии ответил Фишер.

– Вижу сорок – возможно, пятьдесят танков, идут на нас, – доложил Джайлз. – При поддержке не менее полка пехоты. Прошу разрешения отвести людей на более безопасную позицию, где можно будет перегруппироваться и занять оборону.

– Оставайтесь на позиции и удерживайте ее, – возразил Фишер. – Когда противник приблизится к зоне поражения, открывайте огонь.

– Открывать огонь? – переспросил Джайлз. – Из чего и чем – луками и стрелами? Это не Азенкур, [17]Фишер. У меня против танкового полка от силы сотня людей, вооруженных только винтовками. Бога ради, Фишер, позволь мне решать, что для них лучше.

– Удерживайте позицию, – повторил Фишер. – Огонь открывать, когда противник будет в зоне поражения. Это приказ.

Джайлз с грохотом вернул трубку на место.

– По какой-то одному ему известной причине, – заметил Бэйтс, – этот человек делает все, чтобы ты не выжил. Зря ты не дал мне его подстрелить.

Еще один снаряд ударил в дом, и их осыпало каменным крошевом. Джайлзу уже не был нужен бинокль, чтобы оценить число танков и понять, что жить ему осталось считаные минуты.

– Целься! – Он вдруг подумал о Себастьяне, который унаследует фамильный титул. Если мальчик вырастет хотя бы вполовину таким, каким был Гарри, то династии Баррингтонов не придется опасаться за свое будущее.

В дом позади ударил очередной снаряд, и Джайлз пересекся взглядом с немецким солдатом при танковой башне.