Рут Озеки - Моя рыба будет жить

Две недели после землетрясения, цунами и катастрофы на ядерном реакторе в Фукусиме мировые новостные ленты были переполнены видео, фото и репортажами из Японии. На какое-то короткое время все мы стали экспертами по допустимым нормам радиации, микрозивертам, тектоническому движению плит и разломам. Но потом восстание в Ливии и торнадо в Джоплине заслонили землетрясение, и облако ключевых слов сместилось в сторону революции, засухи и нестабильных воздушных масс по мере того, как скудел поток информации, поступавший из Японии. Время от времени в «Нью-Йорк Таймс» появлялась статья о провальной работе TEPCO по устранению последствий катастрофы или о неспособности правительства позаботиться о своих гражданах, но теперь новости редко добирались до первых полос. В деловых разделах проскакивали мрачные репортажи о том, во сколько обошлась Японии цепь катастроф — самая дорогая в истории — и пессимистичные прогнозы о будущем японской экономики.

Каков период полураспада у информации? Коррелирует ли скорость разложения данных с носителем? Пикселям необходимо электричество. Бумага подвержена воздействию огня и влаги. Буквы, высеченные в камне, более долговечны, но здесь возникают сложности с распространением. Инертность, однако, может оказаться преимуществом. На склонах холмов в городках, разбросанных по побережью Японии, здесь и там встречаются каменные вехи с высеченным на них древним предупреждением:

Не строить дома ниже этого места!

Некоторым камням более шестисот лет. Какие-то из них — совсем немногие — были сдвинуты с места цунами, но большинство осталось стоять на своих местах, вне досягаемости волны.

— Это голоса наших предков, — говорит мэр одного из городов, полностью разрушенных волной. — Они говорили с нами сквозь время, но мы не слушали.

Зависит ли период полураспада информации от нашего внимания к ней? Может, интернет — это что-то вроде временно́говодоворота, вроде Кругового течения, засасывающего сюжеты в свою орбиту? Что является памятью этого течения? Как можно измерить период полураспада дрифта в течении?

Мы видим, как приливная волна рушится на берег, рассыпаясь на мельчайшие частички, каждая из которых содержит сюжет:

— мобильный телефон звонит из-под завала из мусора и тины;

— солдаты окружают кольцом найденный ими труп; они кланяются;

— медицинский работник в полном противорадиационном облачении проверяет детектором младенца без какой-либо защиты; младенец извивается на руках матери;

— совсем маленькие дети тихо стоят в очереди, дожидаясь, пока их протестируют.

Эти образы, ничтожная доля в океане информации, постепенно устаревают, кружась, сталкиваясь и круша друг друга с каждым оборотом течения, разлагаясь на острые как бритва осколки и разноцветную крошку. Как пластиковые конфетти, они неизбежно попадают в неподвижный центр мусорного пятна, на свалку времени и истории. Память течения — все то, что мы позабыли.

Судя по ощущениям, сознание Рут превратилось в мусорное пятно, неподвижную гомогенную взвесь единичных пикселей. Она откинулась на спинку стула, прочь от светящегося монитора, и закрыла глаза. Пиксели не исчезли; они продолжали плясать в темноте под опущенными веками. Она провела добрую часть дня, просматривая ролики на тему издевательств и домогательств на YouTube и других видеохостингах в Японии и Штатах, но клип, который она искала, Трагическая и безвременная кончина переводной ученицы Нао Ясутани , когда-то, по словам Нао, ставший вирусным, так нигде и не всплыл.

Она потерла руками лицо, разминая виски, вдавила пальцы в глазницы. У нее было чувство, будто она пытается вытянуть девочку из светящегося квадрата монитора исключительно силой воли, неотрывным взглядом в экран. Почему это вообще стало настолько важным? Но оно стало. Ей необходимо было знать, жива Нао или нет. Она искала тело.

Она встала, потянулась и побрела вниз. Дом был пуст. Оливер получил большую партию саженцев секвойи и теперь высаживал их на расчистке НеоЭоцена. Он ушел рано утром, насвистывая песенку гномов из «Белоснежки». Хай-хо, хай-хо. Счастливее всего он бывал, когда сажал маленькие деревья. Кот обосновался снаружи, на крыльце, в ожидании его прихода.

Было уже полпятого, время начинать думать об ужине. Проходя мимо столовой, она уловила рыбный с гнильцой запах мертвых морских желудей. Запах ощутимо усилился. Она прошла к телефону, подняла трубку и набрала номер Калли.

— Это морские уточки, — сказала Калли, изучая морские желуди на пакете для заморозки. — Pollicipes polymerus. Океанический вид, образует колонии, строго говоря, не местный, но их часто можно найти в полосе прибоя — приносит течениями издалека.

Она покосилась через стол на Рут, которая заваривала им чай.

— Это тот самый пакет, который ты нашла под домом Гудрун и Херста?

В разговоре по телефону Рут не упомянула, где именно она нашла пакет, но Калли, казалось, была ничуть не удивлена и сразу же вызвалась заехать. Будто ждала звонка, но это вполне было в духе Калли — она всегда была готова прийти на помощь. Калли была морским биологом и экоактивистом; она проводила программу по исследованию приливной полосы побережья и работала волонтером для одного агентства по защите морских млекопитающих. На жизнь она зарабатывала, нанимаясь в качестве натуралиста на гигантские круизные лайнеры, бороздившие тихие воды Внутреннего прохода по пути на Аляску и обратно.

— Это как чрево кита, — сказала Калли. — Те, кто едет в эти круизы, — это те, до кого мы пытаемся достучаться. Те, у кого есть возможности что-то изменить.

Она часто рассказывала одну историю, как она стояла на палубе очередного круизного судна, направлявшегося в Анкоридж, и показывала стадо горбатых китов стайке взволнованных пассажиров, которые теснились у борта, ожесточенно снимая происходящее. Один из них, человек пожилой, держался в стороне. Когда Калли предложила ему помочь найти место у поручней, где удобнее было бы смотреть, он пренебрежительно рассмеялся:

— Это всего лишь киты.

Потом в том же круизе она читала лекцию об отряде Cetacea. Она показывала видео и рассказывала о сложных сообществах и социальном поведении, о пузырьковых сетях, эхолокации и о спектре эмоций у китов. Проиграла записи их голосов, щелканья и «песен». К ее удивлению, тот пожилой пассажир был среди публики и внимательно слушал.

Потом как-то киты показались опять, на этот раз гораздо ближе, устроив очень зрелищную демонстрацию поверхностного поведения — они прыгали в воздух, хлопали по воде хвостами и ластами, плыли, высунув голову из воды. Тот старик вышел на палубу посмотреть.