Рут Озеки - Моя рыба будет жить

Он еще раз хорошенько крутанул кресло второго пилота, напоследок, и быстро отдернул руку, когда Песто, окончательно проснувшийся и крайне раздраженный, цапнул его лапой, зацепив когтем руку.

— Ай! — сказал Оливер, поднося ко рту палец.

— Так тебе и надо, — ответила Рут.

Кот соскочил с кресла второго пилота и прошествовал вниз по лестнице и вон через кошачью дверь.

— Когда я шла к дому, я слышала волков, — сказала она. — Они очень близко. Сам будешь виноват, если его съедят.

Оливер пожал плечами.

— Если его утащит волк — так ему и надо. Кармическое возмездие за всех тех бельчат, которых он передавил.

Он вновь надвинул наушники, но было видно, что он встревожен. Хорошо. Она пересекла холл, направляясь к себе в кабинет.

Тайные французские дневники — семейная черта. Ну конечно. Почему она сама не заметила этой связи?

Рут вошла к себе в кабинет; взгляд ее упал на подушку для медитации, и ей подумалось, что в нынешнем душевном состоянии было бы неплохо попробовать опять посидеть в дзадзэн — это могло бы помочь с памятью — но она этого не сделала. Она села за компьютер и залогинилась в свой Gmail.

Все еще никакого ответа от профессора Лейстико.

Прошло уже больше недели с тех пор, как она послала письмо, и теперь вдруг ей подумалось — действительно ли она его отсылала? Может, она написала письмо, а потом забыла нажать кнопку «ОТПРАВИТЬ». Или, может, соединение нарушилось и имейл так и не ушел. Подобные вещи случались гораздо чаще, чем ей хотелось бы признать. Она проверила папку «отправленные». Нет, вот оно, письмо, с датой и временем отправки. Девять дней! И куда девалось время?

Курсор пульсировал равномерно, нетерпеливо. Она скопировала имейл, присовокупила короткую вежливую записку, в которой просила прощения за настойчивость, и отправила опять. Ей не хотелось, чтобы он подумал, что она ненормальная, но девять дней?

Лицо у нее горело, и она приложила ладони к щекам, чтобы остудить их, ощущая смутное чувство вины, но за что? За то, что продолжает беспокоить профессора? За то, что пренебрегает собственной работой? За все время, впустую потраченное онлайн в безуспешной погоне за намеками из дневника? Внезапное исчезновение «Нестабильности женского “Я”» выбило ее из колеи. Это было подтверждение из реального мира, которого она так ждала, и вот оно ускользнуло. Может, нечестно было стремиться узнать больше, чем то, что написала девочка? Мир дневника становился все более странным и нереальным. Она не знала, как понимать историю с призраком. Верила ли Нао сама в то, что пишет?

Профессор был ее единственной надеждой. Она смотрела на не знающие покоя пиксели и ощущала растущее нетерпение. Это смятенное чувство было уже ей знакомо, парадоксальное ощущение, которое часто охватывало ее, когда она проводила чересчур много времени онлайн, будто одна и та же сила подгоняла ее и удерживала одновременно. Как это описать? Темпоральное заикание, беспокойная апатия, чувство, будто она забегает вперед и медлит одновременно. Это напоминало ей характерную аритмичную походку больных Паркинсоном в хосписе, где ее мать провела последние месяцы жизни, то, как они резко дергались вперед и замирали, продвигаясь по коридорам в столовую и неизбежно к собственной смерти. Это было ужасное, неестественное, паническое ощущение, которое трудно передать словами, но которое, если бы она попыталась передать его типографически, выглядело бы примерно так:

прекращается

— Мне кажется, я схожу с ума, — сказала она. — Как тебе кажется, я схожу с ума?

Они лежали в кровати. Оливер проверял почту на айфоне. Он ничего не ответил, но Рут не заметила.

— У меня случаются предвидения, — сказала она. — Помнишь тот сон о Дзико, который я видела? Я тебе о нем рассказывала, верно? Тот первый, который был таким реальным? Она печатала что-то на компьютере, и хотя я не видела, я знала, что там написано.

Она подождала. Он не ответил, и она продолжала:

— Она написала: «Вверх, вниз, одно и то же». А потом, когда они были на пляже, Дзико сказала те же самые слова… «вверх, вниз, одно и то же». Сон я видела за неделю до того, как прочла о пляже, так откуда я это знала?

— А откуда ты это знала? — повторил он.

— Ну, это было, будто Дзико тоже отправила мне смс, только телепатически. Это безумие?

— Хм, — сказал Оливер.

— Это было похоже на предвидение. Как тебе кажется?

— Предвидения — это совпадения, которые еще не случились, — сказал он, не поднимая взгляда.

— Ну да, конечно, но это странно, правда? Что-то постоянно появляется ниоткуда, вроде этого пакета для заморозки или джунглевой вороны. Что-то исчезает, как эта статья. Я пыталась снова ее найти, но у меня не получилось. А публикация? «Журнал восточной метафизики»? Тоже исчез. Нигде не могу найти.

— Ничего обычно не исчезает просто так, — сказал он, набирая ответ указательным пальцем. — Где-то оно должно быть. А ты не можешь задать поиск по автору и узнать, где…

— Я пыталась! В том-то и проблема. Я не могу даже имени автора найти. Я могла бы поклясться, что видела его в списке на сайте академичесиких архивов, но когда я вернулась, чтобы его поискать, оно исчезло. Испарилось! И профессор Лейстико на мои имейлы не отвечает. Такое ощущение, что чем глубже я копаю, тем быстрее все исчезает. У меня просто руки опускаются!

— Может, ты слишком усердно копаешь… — предположил он.

— Это еще что значит?

— Ничего, — он тапнул по экрану, и она услышала характерный звук отосланного имейла.

— Ты меня слушаешь или почту проверяешь?

— Слушать, проверять почту, одно и то же…

— Нет, не одно!

— Ты права, — сказал он, поднимая глаза от экранчика. — Ладно, я проверял почту, и одновременно я слушал тебя, и одновременно в моей новостной ленте всплыло кое-что, что может иметь отношение к делу. И теперь у меня есть две мысли и симпатичная новость. Что бы ты хотела услышать сначала?

— Хорошую новость, пожалуйста.

— Только что получил имейл от сообщества художников из Бруклина. Они хотят опубликовать мою монографию о НеоЭоцене.

— Это же здорово! — сказала она, мгновенно забыв о своем раздражении. — А они кто?

Он смущенно улыбнулся, пытаясь не подать виду, насколько он был рад.

— Они называют себя «Друзья плейстоцена».

— Здорово.

— Да. То есть не идеально, нет. Я лично больше человек эоцена, а у них в ходу всякие новомодные идеи. Ну да ладно, ты понимаешь, какая там разница — один миллион лет, пятьдесят миллионов лет…

— Они заинтересовались. Это главное.

— Ага, — сказал он с сомнением. — Я только надеюсь, что они не исчезнут тоже.