Тереза Фаулер - Z — значит Зельда

Вообще-то, порой поведение миссис Браудер приближалось к возмутительному. Однажды, когда я была в гостях у Элеанор, она сказала, что хотела бы оказаться на нашем с Элеанор месте и если бы не возраст и ее нынешний долг, выступала бы за право голоса для женщин и распространяла брошюры Маргарет Сэнгер в домах среднего и высшего класса. Она считала, что в этих домах должны знать реальность жизни.

— Эти женщины почему-то верят, что только бедняки страдают венерическими заболеваниями. А я могу назвать с полдюжины наших соседок, которые лечились от «женского недомогания», а на самом деле от гонореи, которую получили от своих неверных мужей, заразившихся в публичном доме!

— Мама, Господи помилуй!

Мы, девочки, необязательно возражали против подобного прогресса. Скорее, он нас просто не волновал. Далекие от политики, мы были молоды, красивы и популярны. Ни у кого не возникало желания стать феминисткой, которой мечтала быть миссис Браудер, что огорчало и разочаровывало бедную женщину.

— Но тебя-то судья никогда не третировал. Тильда говорит, ты была идеальным ребенком, — обернулась я к сестре.

— У меня в жилах течет холодная вода. Иногда слишком холодная. — Сестра нахмурилась. Мама говорила, у Марджори случались приступы хандры, она по нескольку дней не вставала с постели. Я же страдала только приступами гнева, которые обычно длились не больше нескольких минут, хотя иногда растягивались на пару часов. Тутси была «себе на уме, но в конце концов одумывалась». Тони был «чувствительным». Только Тильда удостоилась лестной характеристики — она была «исполнительным ребенком».

— Так что ты говорила? Про брачную ночь…

— Ты должна знать: есть так называемый «супружеский долг», который ты будешь выполнять вначале в первую ночь, а затем, в зависимости от мужчины, чаще или реже на протяжении всего брака. Его цель — производство потомства, но многие пары верят, что этот процесс… приносит наслаждение. — Она залилась краской. — Особенно приятным этот процесс находят мужчины, поскольку их тела устроены… ну, более подходящим для этого образом.

Я широко распахнула глаза и притворилась, что с трепетом внимаю наставлениям Марджори, которая описала мужские гениталии и их реакцию на возбуждение, затем рассказала, что мужчина делает с этими возбужденными гениталиями и как на это должна реагировать женщина. Наконец она замолчала и посмотрела на меня.

— Просто завораживающе! — воскликнула я и поджала губы, пытаясь скрыть улыбку.

На лице Марджори отразилось понимание.

— Ах ты чертовка! Ты все это уже знала, да?

— Но мне никогда не рассказывали об этом так подробно.

— Острый перец, — покачала головой Марджори.

Ничто не может подготовить непосвященных к подлинному Нью-Йорку. Сколько бы Скотт ни рассказывал мечтательно о Манхэттене, о Бродвее и Ипподроме, о готическом величии здания Вулворт — самого высокого здания в мире! — сколько бы ни уверял, что у этого города есть душа, что он сам себе закон, все это не смягчило моего состояния, близкого к шоку, когда я впервые вышла из поезда на вокзал Пенсильвания.

Последнюю часть пути мы с Марджори преодолели ночью. У нас было просторное купе с удобными полками для сна, но мне все равно снились странные сны. В самом ярком из них я умела летать. Парила над огромными полями сиреневого индейского табака, повторяя раз за разом «лобелия инфлата», и боялась, что не успею на экзамен по ботанике. Я взмывала над невероятно высокими соснами, которые чуть царапали мои обнаженные груди и живот нежным эхом прикосновения. Чтобы взлететь, достаточно было встать на цыпочки, раскинуть руки и, согнув колени, подпрыгнуть вверх. Один маленький прыжок, и я свободна. Теплый воздух плескался вокруг меня, словно успокаивающая вода в ванной.

Утром я проснулась в растерянности и так и не избавилась от этого чувства.

Из-за трехчасовой задержки где-то в Нью-Джерси, к тому времени, когда поезд прогрохотал через тоннель под рекой Гудзон и остановился на вокзале Пенн, до свадьбы оставался всего час, и мы уже опоздали на встречу со Скоттом и священником.

Мы вышли на огромную платформу, залитую солнечным светом, сочащимся сквозь стеклянную крышу, и замерли в немом восхищении. Мимо нас струился поток пассажиров. Меня завораживали стальные подпорки, поднимающиеся вверх, вверх и вверх — к стеклянным панелям и ослепительно-голубому небу за ними. Стеклянный потолок, от которого нас отделяло, должно быть, больше сотни футов, был аккуратно разделен красивыми стальными арками на прямоугольные панели. В Монтгомери есть несколько внушительных зданий, но они даже близко не могли сравниться с этим.

Все еще глядя вверх, я потянула Марджори за рукав.

— Тебе за завтраком не попадался пузырек с надписью «Выпей меня»?

— Я не заметила никаких пузырьков… А, ты хочешь сказать, как в «Алисе в Стране чудес»?

— Мм, — невнятно ответила я, оглядываясь. — Спорим, где-то здесь есть белый кролик?

— Похоже на гигантскую теплицу.

— Похоже на небесный автопарк. Такое место могли построить только ангелы, тебе не кажется?

Вслед за последними из наших попутчиков мы поднялись по лестнице в зал, где пространство разворачивалось — распахивалось, будто взрываясь, — в самый большой атриум, какой я когда-либо видела или могла вообразить. Повсюду металл, стекло, арки… Потолок, казавшийся бесконечным, мог бы укрыть под собой целый городок. От великолепия кружилась голова.

— Все механизмы в моей голове вращаются с дикой скоростью и разлетаются на пружинки, — призналась я.

Марджори только кивнула. Мгновение спустя она взяла себя в руки и сказала:

— Нужно было позволить Тутси и Ньюману, чтобы встретили нас.

Мне тоже было не по себе, но я знала: худший способ усугубить ситуацию — это поддаться на беспокойство Тутси.

— Скотт говорит, взять такси довольно просто. Сюда приезжает столько туристов, что таксисты дни напролет стоят здесь в очереди.

— Это просто только когда не чувствуешь себя Алисой в Стране чудес. Одно это здание могло бы быть целым городом.

Марджори подошла к шикарно одетой женщине и спросила, как быстрее пройти на стоянку такси.

— Через главный зал ожидания, — ответила та, бросая взгляд на огромные часы за спиной у Марджори. — Вы увидите выходы — там есть таблички — и снаружи будет очередь на такси. Вы, наверное, здесь впервые?

— Да. Моя сестра венчается в соборе Святого Патрика в полдень.

Брови женщины взлетели едва ли не до линии волос, и я подумала, может ли она как-то понять, что я не католичка.