Татьяна Лисицына - Вопреки предсказанию (СИ)

— Тогда почему же ваш Бог не помог Николаю и позволил родителям отправить его в сумасшедший дом? — резко спросила Нина. — А ведь, кажется, Николай последнее время стал настоящим христианином.

Увидев его расстроенное лицо, она прикусила язык. Зачем она, вообще, она упомянула об этом?

— Я ничего не знал об этом.

— Сейчас ему лучше, — быстро сказала она. — Нам удалось вытащить его.

— И как вы ему помогли?

Нина улыбнулась и начала рассказывать, что его проблемы были не в этой, а в прошлой жизни. Алексей прервал ее, заметив, что церковь отрицательно относится к реинкарнации. С какой-то злостью Нина поняла, что ей удалось расстроить его.

— Пожалуй, будет лучше, если я пойду дальше одна.

— Нина, Нина, — Алексей грустно смотрел на нее. — Вы опускаетесь все дальше и дальше в пропасть. Бегите от Василия. Спасите вашу душу. Бог готов принять вас и простить ваши грехи.

— А я не нуждаюсь в прощении. Достаточно и того, что некоторых своих поступков я никогда себе не прощу. Мне придется жить с этим. — она впервые почувствовала свое превосходство над священником, потому что считала, что теперь знает больше него. — Да и слишком поздно.

— Не бывает слишком поздно.

— Я беременна от Василия, — бросила она ему и с удовлетворением заметила, как исказилось его лицо. — Или вы посоветуете мне сделать аборт? Что мне сделать, скажите? Родить ребенка, которого ждет Улита, чтобы сделать из него колдуна по своему подобию или убить его еще в утробе? Что? Что подскажет вам ваш Бог?

Алексей отшатнулся. Ему показалось, что впервые в лице Нины промелькнуло что-то зловещее. Неужели дьявол забирает ее к себе? Этого нельзя допустить. Но почему у него никогда не находится нужных слов, чтобы переубедить ее? Почему рядом с этой девушкой он всегда чувствует себя растерянным?

Нина наблюдала за ним, испытывая тайное наслаждение от своего бунта. Впервые она разрешила себе быть такой прямой и откровенной. Она не станет больше слушать его проповеди. Теперь он оставит ее в покое.

Алексей молча смотрел ей вслед, понимая, что теряет ее. Слишком поздно для спасения.

Василий застал Нину, сидящей в темноте у окна. Она не вышла встретить его, как обычно. Смотрела на выпавший утром снег. В камине потрескивали березовые поленья, комната выглядела теплой и уютной, если бы не висевший в воздухе страх.

— Милая, что случилось? Почему ты не зажигаешь свет?

Нина шмыгнула носом.

— Мне надо тебе кое-что сказать. Сегодня я была у врача, и он… — она разрыдалась, так и не закончив фразы.

— Ты беременна?

— Да.

— Это точно?

— Шесть недель. Ребенок должен родиться в первых числах июля. Возможно, даже в день Ивана Купала.

Василий, присев на корточки, взял ее ледяные руки в свои.

— Это я во всем виноват. Надо было держаться от тебя подальше. Я сделаю все, чтобы вас защитить. Ты веришь мне?

Да, — Нина кивнула. — Но как ты это сделаешь? Может, все-таки мне сделать аборт? Вдруг Улита заберет его у нас?

— Нет, ни в коем случае. Никаких абортов. Я уже люблю этого малыша и готов на все, даже на самые крайние меры.

— Что ты подразумеваешь под крайними мерами? — тихо спросила Нина.

— Если придется убить Улиту ради спасения тебя или малыша, я сделаю это.

— Ты сходишь с ума. Должен быть другой выход.

— Есть, я расскажу тебе о нем. Перестань плакать. — он достал из кармана платок и вытер ей слезы. — Тебе нельзя расстраиваться. Скажи, ты сегодня ела что-нибудь?

Нина отрицательно покачал головой. С утра ее так мутило, что она даже не смогла выпить кофе. Потом ездила в поликлинику, а уж когда узнала, что беременна и вовсе забыла о еде.

— Теперь тебе надо заботиться о себе. — он встал и включил свет. — Пойду, приготовлю что-нибудь поесть.

За ужином Нина едва смогла проглотить несколько кусочков жаркого. Все ее мысли крутились вокруг того, как спасти их будущего ребенка, и она не понимала, почему Василий отложил такой важный разговор. И как он, вообще, мог есть с таким аппетитом? Она отодвинула тарелку и вопросительно посмотрела на него, но Василий сделал вид, что этого не заметил. Хотел выиграть время, чтобы еще раз внимательно обдумать: стоит ли втягивать в ее в это дело. Без сомнения, он сделал бы все сам, но боялся, что не хватит сил. Он так долго считал Улиту своей родной матерью. Но теперь есть только он и его любимая, и они вдвоем должны противостоять злу, которое она несет в себе. Опасность существует. Он в этом уверен. Если бы Улита оставила их в покое, они бы уехали и начали все заново на новом месте. Но с ее способностью находить пропавшие вещи и людей она отыщет их где угодно. Да и некуда им бежать. Здесь у него есть дом, работа. Где и на что они будут жить? Отодвинув тарелку, он попросил Нину сварить кофе. Она молча вышла из гостиной. Василий уронил голову на руки, из груди вырвался стон. Он может позволить себе эту минутную слабость в одиночестве. Потом он вновь станет собранным и уверенным, чтобы не пугать Нину. Настанет ли день, когда они будут свободны? Всю свою сознательную жизнь он жил испытывая прямое или косвенное давление Улиты, и вот сейчас есть веская причина вырваться из-под ее гнета. Тогда почему же так страшно? Василий вздохнул. А ведь он должен быть храбрым. Ради Нины. Ради их малыша.

Услышав ее шаги, он выпрямился и пригладил волосы. Она поставила поднос на стол и забралась в кресло с ногами, вновь устремив на него вопросительный взгляд. Василий рассказал ей о каббалистическом проклятии, которое использовали иудеи. С помощью особой молитвы призываются ангелы-мучители, расправляющиеся с человеком, которого надо убрать. Произносится на кладбище в полночь. Читать нужно десяти женатым мужчинам, все должны быть в черном, а один из них в белом. С помощью этого заклятия по легендам погибло много людей, в том числе и Троцкий, а Шарон оказался в коме.

— Подожди, — Нина нахмурилась. — Они просто читали эту молитву на кладбище и больше ничего не делали?

— Это происходит не сразу, но достаточно быстро. И можно думать, что те, кто читал, не виноваты. Бог покарал.

Нина нахмурилась.

— Это все равно, что заговор на смерть. То, что Улита делает. Участвующие в обряде создают мысленную картину наказания, которая потом претворяется в жизнь. Для этого и нужны десять мужчин, чтобы усилить вероятность происхождения с этим человеком несчастья. На самом деле это настоящее убийство. Даже если предположить, что Бог существует, зачем ему ждать, пока его попросят, чтобы кого-то призвали к ответу. Неужели он не видит, кого нужно наказывать?