Элис Манро - Ты кем себя воображаешь?

— У нас будет такой же дом, как у твоих родителей? — спросила Роза. Она в самом деле думала, что, может быть, им полагается начинать в таком же стиле.

— Ну, может быть, не сразу… Не совсем такой…

— Я не хочу такой дом, как у них! Я не хочу жить так, как они!

— Мы будем жить так, как ты захочешь. В таком доме, который тебе нравится.

Главное, чтобы это не была дыра, зловредно подумала Роза.

Теперь едва знакомые девушки останавливали ее и просили показать кольцо, восхищались им, желали Розе счастья. Снова приехав на выходные в Хэнрэтти (на этот раз, слава богу, без Патрика), она повстречала на главной улице жену дантиста.

— О, Роза, как замечательно! Когда ты снова приедешь? Мы собираемся устроить чаепитие в твою честь! Все дамы города хотят устроить для тебя чаепитие!

Эта женщина до того ни слова не сказала Розе, даже и виду не подавала, что знает ее в лицо. Но теперь перед Розой открывались пути, барьеры теряли неприступность. А она — в этом заключалось самое худшее, весь позор, — вместо того чтобы гордо пройти мимо, краснела, игриво вертела на пальце кольцо и говорила, что да, это замечательная мысль. Когда Розе говорили, что она, должно быть, невероятно счастлива, она действительно чувствовала себя счастливой. Проще не бывает. Она лучилась ямочками на щеках, сверкала бриллиантом и совершенно без труда превращалась в невесту. «Где же вы будете жить?» — спрашивали ее, и она отвечала: «О, в Британской Колумбии!» Это добавляло еще больше волшебства в ее сказку. «Там в самом деле так красиво, как рассказывают? Там никогда не бывает зимы?» — спрашивали ее. «О да! О нет!» — восклицала она.

Роза проснулась рано, встала, оделась и вышла через боковую дверь гаража доктора Хеншоу. Было еще очень рано, и автобусы не ходили. Роза пересекла весь город пешком и оказалась у дома Патрика. Она шла через парк. Вокруг памятника Англо-бурской войне резвились и скакали две борзые, а рядом стояла пожилая женщина, держа в руках поводки. Только что взошедшее солнце играло на светлых собачьих боках. Трава была мокрая. Цвели белые и желтые нарциссы.

Дверь открыл взъерошенный Патрик, в пижаме в серую и бордовую полоску. Он сонно хмурился:

— Роза! Что случилось?

Она не могла ничего выговорить. Он втянул ее в квартиру. Она обняла его, спрятала лицо у него на груди и драматическим голосом сказала:

— Патрик, пожалуйста, можно я не буду выходить за тебя замуж?

— Ты заболела? Что случилось?

— Пожалуйста, можно я не буду выходить за тебя замуж? — повторила она еще менее убедительно.

— Ты с ума сошла.

Неудивительно, что он так подумал. Ее голос прозвучал ужасно неестественно, глупо, вкрадчиво. Стоило Патрику открыть дверь и предстать перед Розой во плоти — сонные глаза, пижама, — она поняла, что пришла свершить нечто чудовищное и невозможное. Ей придется объяснить Патрику все, и, конечно, она не могла этого сделать. Она не могла объяснить ему свою насущную нужду. Не могла найти нужный тон голоса, выражение лица.

— Ты расстроена? Что случилось?

— Ничего.

— Как ты вообще добралась?

— Пешком.

Розе хотелось в туалет, но она противилась этому позыву. Ей казалось, что визит в уборную как-то ослабит убедительность ее позиции. Но она больше не могла терпеть. Она даровала себе свободу. И сказала:

— Погоди минуту, мне надо в туалет.

Когда она вышла, Патрик включил электрочайник и отмерял растворимый кофе. У Патрика был смирный и растерянный вид.

— Я еще не проснулся толком, — сказал он. — Так. Садись. Первым делом скажи мне, у тебя ПМС?

— Нет.

Но она тут же огорченно поняла, что да и что он может об этом догадаться, потому что месяц назад они беспокоились из-за ее задержки.

— Ну хорошо, если у тебя не ПМС и тебя ничего не расстроило, тогда что все это значит?

— Я не хочу замуж, — сказала она, струсив перед жестокостью слов «Я не хочу замуж за тебя».

— Когда ты это решила?

— Давно. Сегодня утром.

Они говорили шепотом. Роза посмотрела на часы. Было несколько минут восьмого.

— Когда встают остальные?

— Часов в восемь.

— Молоко для кофе у тебя есть? — Она пошла к холодильнику.

— Тихо, не хлопай дверцей, — предостерег Патрик, но было поздно.

— Извини, — сказала она странным, глупым голосом.

— Мы с тобой ходили гулять вчера вечером, и все было хорошо. Сегодня утром ты приходишь и заявляешь мне, что не хочешь замуж. Почему ты не хочешь замуж?

— Просто не хочу. Не хочу замуж, и все.

— А чего ты хочешь?

— Не знаю.

Патрик пристально и строго смотрел на нее, отхлебывая кофе. Он, который когда-то вымаливал у нее признание — «Ты меня любишь? Правда любишь?» — теперь даже не упомянул о любви.

— Зато я знаю.

— Что?

— Я знаю, кто тебя надоумил.

— Никто!

— О нет. Спорю на что угодно, это доктор Хеншоу.

— Нет.

— Некоторые люди о ней не очень хорошего мнения. Они считают, что она оказывает влияние на девушек. Она не любит, чтобы девушки, которые живут в ее доме, встречались с парнями. Верно ведь? Ты же сама мне говорила. Она не хочет, чтобы они были нормальные.

— Ничего подобного.

— Роза, что она тебе сказала?

— Ничего она мне не говорила! — Роза расплакалась.

— Точно?

— Ох, Патрик, ну послушай меня, пожалуйста, я не могу за тебя выйти, пожалуйста, я не знаю почему, не могу, прости меня, поверь мне, я не могу, — лепетала Роза, рыдая, и Патрик со словами: «Ш-ш-ш! Соседей разбудишь!» — не то вынес, не то выволок ее из кухни к себе в комнату.

В комнате Роза села на кровать. Патрик закрыл дверь. Роза прижала руки к животу и стала раскачиваться взад-вперед.

— Роза, да что такое? Что случилось? Ты больна?

— С тобой так тяжело об этом разговаривать!

— О чем?

— О том, о чем я только что с тобой говорила.

— Я тебя спрашиваю — у тебя что, туберкулез нашли или еще что-нибудь?

— Нет!

— Может, у тебя в семье какая-то болезнь, о которой ты мне не рассказала? Наследственное безумие? — заботливо спросил Патрик.

— Нет! — Роза продолжала раскачиваться и рыдать.

— Так что же тогда?

— Я тебя не люблю! Я тебя не люблю. Я тебя не люблю. — Она упала на кровать и зарылась головой в подушку. — Прости. Прости меня. Я ничего не могу поделать.

Через минуту-другую Патрик сказал:

— Ну что ж, не любишь — значит не любишь. Я не могу тебя заставить. — Голос звучал натужно и зло, и это не вязалось с разумным смыслом слов. — Я просто не могу понять, знаешь ли ты, чего хочешь. По-моему, нет. По-моему, ты понятия не имеешь, чего хочешь. Ты просто не в себе.

— Мне не обязательно знать, чего я хочу, чтобы знать, чего я не хочу! — сказала Роза, перевернувшись лицом вверх. Это придало ей смелости. — Я тебя никогда не любила.

— Ш-ш-ш. Соседей разбудишь. Давай закончим этот разговор.