Люси Кларк - Виновато море

– Ей нельзя было лететь туда одной.

– Ты в этом не виноват.

– Не виноват? – Его тон стал резким и холодным.

Сигналы в трубке становились все громче, пока не слились в один – высокий и продолжительный.

Кейти отыскала тихий ресторанчик, заказала себе лапшу и, облокотившись о стол, смотрела, как она остывает. Время от времени она тыкала ее вилкой, и блестящие разбухшие лапшинки шевелились, извиваясь.

Она продолжала думать о Финне, и теплые воспоминания об их прошлом были похожи на поцелуи: тихое потрескивание лопающихся мыльных пузырьков на ее пальцах, когда они впервые поцеловались; его мурлыканье себе под нос, когда он готовил еду; прикосновение ко лбу его губ, когда он оставлял ее спящей в кровати. Но потом на первый план выдвинулись совсем другие картинки: Финн с Миа, она – на нем, и они занимаются любовью на скалах; их улыбки и объятия после приземления в красной пыли с еще парящими в небе над ними парашютами; упавшая на лицо Миа прядь волос, когда она, повернувшись, увидела Финна, ждавшего ее в аэропорту Петра.

Официант в стоптанных, но тщательно начищенных черных туфлях подошел к ее столику.

– Все в порядке, мадам? – поинтересовался он, глядя на ее тарелку.

Не желая его обидеть, Кейти заставила себя съесть немного лапши, чуть не поперхнувшись от крепких специй, и, расплатившись, ушла.

Она зашагала уверенной целеустремленной походкой, о необходимости которой неизменно напоминала себе, когда ходила по Лондону после наступления темноты. Возле входа в гостиницу ей встретился старик с выцветшими голубыми глазами, тащивший привязанную веревкой к поясу повозку. Ссутулив плечи, он семенил шаркающими шажками. Повозка, подсвечиваемая двумя фонариками, была завалена поделками из ракушек: отшлифованные чаши, обрамленные в рамки из ракушечника зеркала, перламутровые подсвечники, «музыка ветра» с витыми раковинами.

Она остановилась, заметив одно ожерелье. На тонкую нить были нанизаны сотни мельчайших ракушек с единственной жемчужинкой в центре. По ее спине пробежали мурашки: ожерелье так напоминало то, что было на Миа в день смерти. «Неужели ты, как и я, стояла здесь? Может, эти бусы напомнили тебе о том времени, когда мы вместе искали ракушки на пляжах Корнуолла? Был ли рядом с тобой Ной? Было ли тебе хорошо?»

Заплатив за бусы, Кейти повесила их себе на шею. Ракушки оказались холодными, и она осторожно прижала жемчужинку пальцами к коже, чтобы ее согреть.

Войдя в гостиницу, Кейти обогнула шумную толпу возле стойки регистрации и стала подниматься по лестнице. Сквозь тонкие коридорные стены до нее донеслась ругань с последовавшим грохотом – словно кто-то пнул ногой стол. Решив запереться на ночь изнутри, она внутренне порадовалась, что у нее был отдельный номер, а не общая комната.

Вдруг Кейти остановилась как вкопанная. Дверь в номер была широко открыта, а под замком зияла дыра. Она резко обернулась, проверяя, не ошиблась ли. Однако это, несомненно, была ее комната.

У нее заколотилось сердце. Она неуверенно шагнула вперед.

– Здесь есть кто-нибудь?

Ответа не последовало. Осторожно протянув руку в дверной проем, она пошарила по стене в поисках выключателя и, щелкнув, зажгла свет. Ветерок покачивал штору, в угол торопливо уползал таракан.

Кейти окинула взглядом пол, кровать, стол. Пусто. Рюкзак пропал.

Ее единственной мыслью в тот момент было: «Дневник Миа!»

Чуть не подпрыгнув из-за хлопнувшей позади двери, она обернулась. На нее смотрел бритоголовый парень.

– И вас тоже? – У него был грубоватый северный выговор. – Скоты!

С этими словами он ринулся по коридору, и от его топота задрожали стены.

Кейти вновь окинула взглядом комнату и потерла рукой глаза, словно надеясь избавиться от того, что не хотелось видеть. Однако картина не изменилась: ее ограбили.

Попятившись сквозь дверной проем, она развернулась и бросилась вниз по лестнице, ожерелье подпрыгивало у нее на груди.

– Рюкзак! У меня пропал рюкзак! – выпалила она.

– Да-да. Скоро приедет полиция, – сочувственно засокрушалась, потрясая щеками, тучная женщина за стойкой регистрации. – Они взломали шесть номеров, – продолжала она, показывая на толпившихся вокруг людей.

Две девушки с опухшими от слез глазами стояли, обхватив себя руками; какой-то мужчина эмоционально жестикулировал, говоря по сотовому; женщина в возрасте, со впалыми щеками, писала на внутренней стороне книжной обложки какой-то список.

– Нам жаль. Очень, очень жаль. Но гостиница не виновата.

– Кто это сделал? Их нашла полиция?

– Сюда приходит много людей. Мы не смотрим на каждое лицо. Полиция найдет. – Женщина ткнула пальцем в лежавший на стойке листочек бумажки. – Это номер полиции.

Кейти взглянула на бумажку с написанными на ней семью цифрами.

– И это все? Все, чем вы можете помочь?

Пожав плечами, женщина отвернулась.

Казалось, в помещении стало невыносимо душно. Кейти изо всех сил старалась отдышаться, но ей словно сдавили горло. Область обзора стала сужаться, и она бросилась сквозь толпу, пытаясь вырваться из гостиницы. Споткнувшись обо что-то ногой и чуть не упав, вылетела на темную улицу, ободранные о тротуар колени обожгло огнем.

Послышался легкий частый стук, напоминавший падающие на землю капли дождя. Кейти посмотрела вниз: в разные стороны от нее раскатывались упавшие с порванного ожерелья крохотные ракушки и жемчужинка.

C ревом пролетев по темной улице, такси резко остановилось.

– Вот, – сказал водитель, дергая ручник, – единственный хостел в Ньянге. До волн – пара минут пешком.

На пластиковом стуле стояла вывеска с названием «Ньянг Пэлас». С потрескавшейся внешней стены облезала краска, а мигающий над входом флуоресцентный светильник собирал тучи комаров. Миа надеялась, что Ной остановился именно здесь. Расплатившись за поездку, она ступила на тротуар, нацепив на плечо рюкзак.

Воздух казался спертым и тяжелым – дневная жара накопилась в высоких стенах окружающих зданий. Кейти чувствовала запах специй и чего-то приторного, напоминавшего жженый мед. Позади послышались шаги, и, обернувшись, она увидела старика, который тащил повозку с украшениями и поделками из ракушек. Заметив ее интерес, он приостановился.

Миа подошла к повозке, и ее внимание привлекли бусы из белых ракушек с жемчужиной. Она взяла их. Бусы оказались легкими и хрупкими.

– Это вы сделали?

– Да.

– Красиво.

Его лицо озарилось широкой улыбкой.

– Да-да, очень красиво. Спасибо. Ракушки с пляжей Бали.

Она вспомнила, как они с Кейти бродили по побережью в поисках ракушек и стеклянных голышиков. Лучше всего было осенью, когда море штормило, и оно выбрасывало со дна на берег разные коряги, обрывки выцветшего троса и гладко отшлифованные волнами камешки. Холодными вечерами, когда в четыре уже темнело, они, сидя по-турецки перед камином, делали из своих ракушечных трофеев ожерелья. И когда бы она потом ни надевала эти бусы – будь они даже спрятаны под шарфом и пальто, – ей казалось, что она носит с собой частичку моря.